Дэвид Боукер - Смерть, какую ты заслужил
– Да. Но почему?
– Ты правда не знаешь?
– Нет.
Злыдень уставился на свои руки.
– Когда мы были детьми, ты отказался дать показания против меня. Ты даже представить себе не можешь, как часто за прошедшие годы я об этом думал. – Он поднял глаза, всматриваясь в лицо Билли. – Ты же был мальчишкой, Боже ты мой. Тебе, наверное, было страшно. Но ты не заговорил. Просто в голове не укладывалось, Билл. До сих пор не укладывается.
Тут он был прав.
Мысленным взором Билли увидел сидящего между родителей подростка, заплаканного и трясущегося, из которого толстозадый гад-полицейский пытался угрозами выбить правду. Билли по сей день помнил, как его звали. Констебль Гриффитс. Запах изо рта и подмышки, от которых воняло растворимым овощным супом. «Что ты видел?» – «Ничего». – «Я еще раз тебя спрашиваю. Что ты видел?» – «Ничего не видел». – «Ты лжешь, Уильям. Посмотри на свою мать. Посмотри, что ты с ней делаешь. Как ты можешь тут сидеть, зная, что мальчик в больнице, зная, что ты разбиваешь своей бедной матери сердце, и не говорить мне, что ты видел?»
Билли задумчиво посмотрел на Злыдня.
– Я и не знал, что ты знал.
– Знал.
– Я думал, ты в чем-то винишь меня. В последний раз, когда мы виделись, ты меня игнорировал.
Злыдень ушам своим не поверил:
– Когда это?
Билли напомнил ему про встречу в пабе.
– Ты уверен, что это был я? – Не в силах вспомнить, Злыдень нахмурился.
– Ага.
– Не имеет значения. Все, что я сказал, правда. Твое дело, верить мне или нет.
Они долго сидели молча. Потом Злыдень спросил:
– Слушай, а что вообще произошло? Как ты связался с Пономарем?
– Я писатель.
– Да?
На лице Злыдня возникло выражение, к которому Билли уже привык: чуть скептический «ах-ты-бедолага» взгляд, обычно за ним следовал вопрос: «Вышло что-нибудь?» Злыдень вопроса вслух не задал, но явно сделал это мысленно. Билли рассказал ему про свои романы и, как ему почудилось, увидел во взгляде убийцы приятное удивление.
– Тебя печатают под твоим собственным именем? Билли Дай?
– Уильям Дай.
— Никогда не встречал. А ведь я много читаю. Как видишь. – Он указал на полки. – Просто твои мне никогда не попадались.
Повисло молчание, пока Злыдень заканчивал завтрак, а Билли размышлял о злой судьбе автора, книги которого можно найти в одном-единственном книжном или в одной-единственной библиотеке. Забавно, если подумать. Так почему же он не смеется?
Поставив тарелку на пол, Злыдень откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.
– И какое отношение твоя профессия имеет к Пономарю?
– Он попросил меня написать за него историю его жизни.
Злыдень презрительно фыркнул.
– Правды он бы тебе не сказал.
– До меня уже стало доходить.
– И ты не знаешь, почему он хочет твоей смерти?
– Нет. А ты?
Злыдень покачал головой.
– Может быть что угодно. Он набрасывается на людей только так. – Он щелкнул пальцами. – Говорят, однажды он велел убить человека за то, что тот пустил ветры.
– Что?
– Один малый пукнул в присутствии матери Пономаря. Она оскорбилась. Поэтому Пономарь велел его порешить.
– Кто его убил?
– Не знаю.
– Возможно, ты?
После минутного раздумья Злыдень едва заметно передернул плечами.
– Ты убиваешь людей, не выясняя, за что? – удивился Билли.
– Мне причин не называют, а я не спрашиваю.
– Но разве тебе не любопытно?
– Нет. В конце концов, возможно, они только пукнули. Не слишком веская причина. Так что лучше не знать.
Злыдень встал налить себе кофе, потом вернулся на свой стул.
– Так или иначе, Билли, тебе придется теперь писать под псевдонимом.
– О чем это ты?
– О том самом. Считается, что ты мертв. Поэтому я бы предложил тебе взять псевдоним.
– А почему я не могу просто пойти в полицию?
– И что ты там скажешь?
– Что Пономарь пытался меня убить, черт побери.
– Единственное на то доказательство, Билли, я. А я тебя не убил. Так где же твои доказательства?
Об этом Билли не подумал.
– Я живу скромно, Билл, – добавил Злыдень. – Хорошо устроился. Серьезно. Удивительно, сколько можно скопить, убивая людей. Через пару лет смогу уйти на покой. Но если Пономарь узнает, что я сделал, я потеряю работу, а ты станешь трупом.
– И ты тоже.
– Тут у него могут возникнуть кое-какие затруднения. Он не знает, как я выгляжу.
– Он никогда тебя не видел?
– Только в колпаке. И его люди тоже.
– А ты не чувствуешь себя идиотом, когда у тебя на голове мешок?
Они смотрели друг на друга молча, пока Билли не взорвался вдруг возмущенно:
– Послушай, Стив, я не могу бросить мою жизнь только потому, что какая-то толстая сволочь меня невзлюбила. – Он помедлил. – А ты не можешь с ним поговорить? Я прошу тебя. В порядке одолжения, а?
– И что мне сказать? «Послушайте, я не смог выполнить работенку, за которую вы заплатили, потому что ходил с парнем в одну школу»?
– На мой взгляд, вполне логично.
Злыдень медленно качнул головой.
– Ты так и не понял, да? Пономарь все равно что полководец. Он не может себе позволить, чтобы все видели, что он потерпел поражение, не может себе позволить выглядеть слабым, иначе армия за ним не пойдет. Это вопрос гордости, понимаешь? Людям в его положении ошибки непозволительны, и уж конечно, они не могут прилюдно прощать и забывать. Если он узнает, что ты жив, то не пожалеет ни времени, ни сил, чтобы тебя прикончить.
– Идиотизм какой-то, – вырвалось у Билли. – Я просто хочу вернуться домой, черт побери.
– Тебе не следует так много ругаться, Билли. Это производит дурное впечатление.
– А сам ты какое впечатление производишь? Ты же гребаный наемный убийца! И именно так ты, мать твою, выглядишь. Нет, я возвращаюсь домой. В собственную постель.
Билли попытался сесть, но почувствовал такое головокружение и слабость, что даже эта скромная цель оказалась ему не по силам. Тяжело вздохнув, он рухнул назад на койку.
Налив стакан воды, Злыдень протянул Билли две таблетки болеутоляющего.
– А еще морфия мне нельзя?
– Нет, он вызывает привыкание.
Билли обиженно проглотил таблетки.
– Будь так добр, отвези меня домой.
Злыдень смотрел на него сверху вниз – приблизительно с такой же симпатией, на какую способен человек с его лицом.
– У тебя нет дома, Билли. Больше нет. Тебе нужно уехать очень далеко и спрятаться там, где Пономарь никогда тебя не найдет.
Билли все еще не мог это усвоить.
– С твоих слов выходит, совсем как сказка.
– Ага. Она самая, – согласился Злыдень. – охотник, который пощадил твою жизнь. Пономарь – злая королева-мачеха.
Билли вздохнул.
– Выходит, я тогда Белоснежка?
* * *Спал Билли долго. А когда проснулся, в кибитке было темно и пусто.
На него вновь обрушился весь ужас недавних злоключений, он плотнее завернулся в одеяло и дохромал до стола, где горела масляная лампа с прикрученным фитилем. На столе ждала записка, а поверх нее ключ. Рядом стояла бутылка минеральной воды, стакан и пузырек с болеутоляющим. А еще, как это ни удивительно, полбутылки «реми мартена».
Записка, вторя совету, который давали Белоснежке семь гномов, гласила: «Никому не открывай». Выведено огромными неразборчивыми каракулями. Билли едва узнал почерк Стива. Он всегда был скверным, но не настолько же.
Поискав свою одежду, Билли ее не нашел. Порывшись в комоде, он извлек чистые носки, трусы и футболку, их и натянул.
По ощущению было ранее утро, где-то между тремя и четырьмя. Тишина казалась бесконечной. Отперев дверь, Билли толкнул ее наружу, и в лицо ему ударил холодный сырой воздух. Кибитка была припаркована на краю большого поля, рядом стоял белый «мерседес»-минивэн.
Собравшись с духом, Билли сполз с трех деревянных ступенек. Над головой сквозь череду темных облаков пялилась злобная оранжевая луна. Билли помочился – наконец-то! – и с неприятным чувством, что за ним наблюдают, вернулся внутрь. Хлебнул немного воды, чтобы утолить жажду, потом открыл коньяк и осторожно его понюхал. Удостоверившись, что содержимое как будто соответствует этикетке, а вовсе не аккумуляторная кислота, он налил на два дюйма бледного золота и проглотил с горстью обезболивающего. Потом подкрутил фитиль, чтобы лампа давала больше света, и огляделся.
Его внимание тут же привлекли книги. Книги, которые Билли знал и любил. Доковыляв до полки, он снял любовно переплетенный томик «Встречи с привидениями» М. Р. Джеймса. Открыл и прочел:
«Эдвард Арнольд, Лондон 1904 г. ».
Его душа воспарила, когда он понял, что держит в руках первоиздание лучшего сборника историй о привидениях, какой когда-либо публиковался, да еще с четырьмя оригинальными иллюстрациями Джеймса Макбрайда. Скользя взглядом по полкам, Билли преисполнился неподдельного благоговения. В любых других обстоятельствах он, не задумываясь, стырил бы собрание.
