Кит Маккарти - Мир, полный слез
– Какие-нибудь указания на возраст? – осведомился Сорвин.
– По лицу ничего нельзя сказать. – Вряд ли ее заявление кого-либо удивило, так как от лица пострадавшего, которое когда-то, возможно, могло поспорить своей красотой с ликом Адониса, ничего не осталось, кроме прилипшей к костям обгоревшей плоти.
Аддисон продолжила вскрытие, сопровождая его комментариями:
– Когда занимаешься подобным делом, всегда ощущаешь себя ужасно. Такое мерзкое чувство…
Но Фетр вознамерилась во что бы то ни стало не дать содержимому желудка подняться к гортани. «Она специально это говорит, – повторяла себе Фетр. – Специально для меня».
Аддисон обладала прекрасной дикцией, которая казалась противоестественной в данном антураже и резала слух при взгляде на шматки плоти, прилипшие к ее перчаткам. Каштановые волосы доктора были сзади завязаны в хвостик, а очки в узкой оправе, балансировавшие на кончике ее носа, вот-вот грозили свалиться на пол.
– Это поразительно, что огонь, способный уничтожить машину, не может серьезно повредить внутренние органы человека.
Никто из присутствовавших не стал комментировать это высказывание. Аддисон продолжала методично работать, сначала вскрыв брюшную полость, а затем перейдя к грудной клетке. С левой стороны было проделано неровное, но внушительное отверстие, через которое виднелись селезенка, а также тонкий и толстый кишечник цвета бургундского.
– Основные повреждения находятся слева, что вполне естественно, так как огонь возник на пассажирском сиденье.
Затем она попросила Стивена разрезать ребра с помощью электрической пилы и, пока он занимался этим, повернулась к фотографу. После того как из тела была изъята передняя часть грудной клетки, фотограф сделал еще несколько снимков и Аддисон обратилась к скрывавшимся под ней органам. Она запустила руку внутрь, потом вытащила ее, и Стивен передал ей кусок лески. Доктор Аддисон нагнулась и, по-видимому, начала что-то перевязывать. Затем она резко вытащила руки и, переступив с ноги на ногу, вновь переключилась на брюшную полость. На этот раз Фетр показалось, что Аддисон запустила их внутрь чуть ли не до локтей, в результате чего из живота начали доноситься чавкающие звуки. В руках Аддисон вновь появилась леска, к которой на этот раз было что-то привязано.
Последовавшее за этим напоминало волшебство.
Доктор Аддисон подняла голову, взяла секционный нож, вновь погрузилась в разъятое тело и начала извлекать из него нечто, напоминавшее пурпурно-красную змею. Одна мысль о том, что все это время эта змея находилась внутри тела, была для Фетр кощунственной, а то, что она оказалась такой длинной, вообще не укладывалось в голове. С открытым от изумления ртом она наблюдала, как доктор Аддисон извлекает метр за метром, а затем передает ленту Стивену, который укладывает ее кольцами в большой таз из нержавеющей стали.
Наконец все было закончено, и доктор Аддисон взглянула на немногочисленных, но внимательных зрителей.
– Шейный отдел я пока оставлю нетронутым, – сообщила она. – Это позволит осмотреть его позднее на предмет возможного удушения.
Как будто теперь это имело какое-то значение.
Она разрезала трахею, пищевод, сонную артерию и яремную вену на уровне ключиц, взялась за зияющее отверстие трахеи и, помогая себе ножом, начала отделять ее от передней стенки позвоночного столба.
Еще одно отвратительное и фантастическое чудовище начало появляться из недр почерневшего трупа. Доктор Аддисон тащила его за шею, не обращая внимания на свои очки, угрожающе скользившие к кончику носа. И Фетр ничего не оставалось, как признать, что Аддисон ловко и быстро справляется со своей работой. Сначала появилось сердце, придавленное легкими, а за ним целая гроздь органов, которые Фетр могла узнать лишь по ассоциации с виденным в мясницкой лавке. Их тяжесть ощущалась даже на расстоянии, но доктор Аддисон проявила недюжинную силу, легко подняв их и опустив в другой таз, поданный Стивеном.
Фетр облегченно вздохнула, когда королева вечера отступила от стола, чтобы перевести дух. Стивен унес тазы с органами, и Фетр решила, что худшее уже позади, но она ошиблась.
Не кто иной, как Стивен придал надругательству над человеческим телом еще более страшные черты. Он окинул взглядом сожженный и выпотрошенный труп и сообщил:
– Ранения, судя по всему, отсутствуют. Разрезать?
Что он хотел этим сказать?
Не прошло и нескольких секунд, как Фетр поняла.
Стивен взял другой нож и принялся пилить ребра, раздвигая их в разные стороны, так что, когда он закончил, они торчали вверх, напоминая шпангоуты выброшенного на берег судна.
– Переломов нет, – сообщил он. – Займемся головой?
Фетр не стала дожидаться, когда зловещий смыл этого вопроса станет очевидным и ей придется с позором ретироваться. Она развернулась и, стараясь сохранять достоинство, двинулась к выходу. Фетр предполагала, что, несмотря на всю свою сдержанность, станет объектом насмешек, поэтому была удивлена, когда увидела, что Сорвин следует за ней.
– С тобой все в порядке?
– Конечно, – кивнула она и добавила, не моргнув глазом: – Просто вышла подышать.
– Вскрытие черепной коробки – очень неприятное зрелище, – улыбнулся он.
– Я так и думала, – улыбнулась она ему в ответ.
– Пойдем, попробуем раздобыть еще немного чая.
Появление Малькольма Грошонга несколько разрядило общее напряжение, которое было лишь усугублено вопросом Элеоноры Хикман: «А куда делась Нелл?» Все продолжали обедать, однако беседа приобрела такую степень бессвязности, что грозила вовсе оборваться.
Появлению управляющего предшествовало громкое хлопанье дверей, а затем и сам он, запыхавшийся и раскрасневшийся, показался в столовой.
– Извините.
– Малькольм! – воскликнул Тристан с таким видом, словно готов был расцеловать пришедшего.
– Бедняга! Что случилось? – с не меньшей радостью, если не сказать облегчением, осведомилась Тереза.
Грошонг окинул взглядом стол, за которым было два пустых места.
– Куда мне сесть? – смущенно спросил он.
Тереза указала ему на стул, стоявший между Айзенменгером и Элеонорой.
– Хозяйственные проблемы, – опускаясь на стул, пробормотал он.
– Надеюсь, ничего серьезного.
Грошонг оглядел присутствующих и только теперь обратил внимание на Елену, которую, судя по его взгляду, начал смутно припоминать. Он кивнул ей, скупо улыбнулся, и на его лице вновь появилось встревоженное выражение.
– На территории поместья найден труп, – произнес он, обращаясь к Тристану.
Беззаботная жизнерадостность последнего мгновенно рассыпалась в прах, словно натолкнувшись на неожиданное препятствие.
– Что?
Грошонг вновь окинул взглядом собравшихся за столом. Теперь он заметил Айзенменгера и задержал на нем свой взгляд. Айзенменгер заметил, что управляющий вспотел, и подумал, что тот, видимо, очень торопился.
– Скончался какой-то человек, – повторил Грошонг и, помолчав, добавил: – Не знаю, стоит ли вдаваться в подробности.
Это прозвучало интригующе, особенно для Айзенменгера.
– Кто-то умер, Малькольм? Кто? – осведомилась Элеонора.
– Не могли бы вы принести тарелку мистеру Грошонгу? – обратился Тристан к вошедшей горничной. – Обойдешься без закусок? – поворачиваясь к Грошонгу, осведомился он. Но, вероятно, вопрос был риторическим, потому что Тристан тут же кивнул горничной, не дожидаясь ответа.
– Неизвестный человек, – обращаясь к Элеоноре, сообщил Грошонг, заодно информируя всех присутствующих. – У нас он не работал. – Это прозвучало как мелкое, но существенное дополнение.
– Как он погиб? – спросила Тереза.
– В машине.
Вернувшаяся горничная передала Тристану тарелку, и тот отрезал Грошонгу кусок мяса.
– Автокатастрофа?
– Нет, – помедлив, ответил управляющий.
– Прости, если уже остыло, – передавая ему тарелку, промолвил Тристан.
Пока Грошонг накладывал себе овощи, Элеонора, проявив, по мнению Айзенменгера, исключительную догадливость, осведомилась:
– Так отчего же он скончался?
– Думаю, здесь неподходящее место для того, чтобы… – подняв голову, тихо, но отчетливо произнес Грошонг.
Тристан сразу понял, что он имеет в виду, Тереза догадалась об этом чуть позднее вместе с Еленой и Айзенменгером, которому, впрочем, совершенно не хотелось выслушивать подробности. И лишь Элеонора умудрилась не уловить подтекста.
– Почему это? Его что, убили? – спросила она, обводя взглядом окружающих, пока не остановилась на Елене. – Ведь это же интересно, не так ли, милочка?
Елена открыла было рот, издала слабый звук и тоже окинула взглядом стол.
– Не сейчас, мама, – мягко, но решительно произнес Тристан.
