Лиза Скоттолине - Улыбка убийцы (в сокращении)
Она пыталась представить себе день смерти Амадео. Представить, как рвется привязанная к ветке веревка. Как Амадео падает на землю. Веревка могла перервать в шее Амадео сонную артерию и другие кровеносные сосуды, и несколько часов он умирал от внутреннего кровотечения. Мэри вздохнула, ощутив вдруг желание прилечь.
Но тут она услышала радостный крик снаружи и выглянула в окно. Удочка мальчика согнулась вдвое, он крутил катушку, вытягивая что-то из реки. Отец придерживал его крепкой рукой. И в следующий миг из воды выпрыгнула в воздух рыба.
Мэри смотрела на них как зачарованная. Мальчик лихорадочно крутил ручку, рыба снова выпрыгнула из воды, задергалась. Потом это повторилось еще раз, мальчик и рыба словно сошлись в схватке не на жизнь, а на смерть, и в конце концов мальчик победил: подвел рыбу близко к берегу — так близко, что отец подхватил ее сачком. Мальчик запрыгал от радости, отец обнял его, потом достал из сачка рыбу, и они выпустили ее обратно в реку.
Мэри и не знала, что рыбы так сильны. Видимо, крючок мальчик привязал к леске очень надежно, узел выдержал рывки рыбы, да и леска оказалась крепкой. Мэри задумалась. И если бы рыбак связал две веревки, узел бы не порвался.
А что сказал по телефону мистер Мильтон? «Беда в том, что он связал два куска веревки. Ну вот, по узлу-то она и порвалась».
Мэри даже затрясло от волнения. Амадео был по профессии рыбаком и узлы вязать наверняка умел. Значит, узел завязывал не Амадео. Кто-то другой. А в тот день на свекольном поле, кроме Амадео, находился только один человек. Его друг.
И Мэри протянула руку к телефону.
Глава 6
— Мы скоро закрываемся, — предупредила билетерша, снова увидев Мэри.
— Я знаю, извините меня. Мне нужен архив.
— Хорошо, я тут еще повожусь кое с какими документами, но потом пойду домой. — Билетерша торопливо провела Мэри по коридору и остановилась у двери с табличкой «КАБИНЕТ СМОТРИТЕЛЯ». — За час управитесь?
— Если не смогу, приду завтра. Вы не против?
— Нет, конечно. В архиве хранятся документы за все время действия лагеря. Что-нибудь вы обязательно найдете. — Билетерша достала из кармана ключи, отперла дверь.
Маленькая комнатка, в которую ступила Мэри, вся сплошь, от пола до потолка, была заставлена стеллажами с папками.
— Ух ты! — восторженно произнесла она.
— Да, тут замечательно. — Билетерша достала с полки пухлый скоросшиватель и протянула папку Мэри. — Вот это вам поможет. Алфавитный указатель. — И направилась к двери. — Удачи, — сказала она, помахав рукой.
Мэри принялась за дело.
Час спустя дверь кабинета отворилась — на пороге стояла билетерша в легкой куртке и с сумочкой.
— Посмотрите, что я нашла! — взволнованно заговорила Мэри, откладывая в сторону папки. В руке она держала два старых, потрескавшихся от времени снимка.
— Ну-ка, ну-ка. Минутка у меня еще есть.
Мэри разложила снимки, и билетерша склонилась, вглядываясь в них. Это были групповые фотографии, сделанные в полях.
— Вот человек, которого я искала! — Мэри торжествующе указала на Амадео.
— Рада за вас, — улыбнулась билетерша.
— А вот он здесь. — Мэри ткнула пальцем во вторую фотографию — с такой гордостью, точно в козырную карту. — Посмотрите внимательно. Снимки сделаны в разное время, но в них есть кое-что общее. Согласны?
— Да, — кивнула билетерша, — ваш человек, Брандолини, всегда стоит в первом ряду. Он был коротышкой.
— Правильно. — Мэри сдвинула палец во второй ряд, к высокому мужчине в фуражке. — А кроме того, на обеих фотографиях мужчина в фуражке стоит прямо за Амадео, положив руки ему на плечи.
— Интересно. — Билетерша посмотрела на Мэри. — И что?
— Вероятно, они были друзьями. Вот я и думаю, не тот ли это друг, который был с Амадео на свекольном поле в день его смерти. Вы не знаете, как бы я могла выяснить, кто он? Мистер Мильтон, случайно, не знает?
— Скорее всего, нет. Он же в гараже работал.
— Может быть, жив кто-то из интернированных?
— Нет. Некоторые из них осели здесь, но все уже умерли. — Билетерша задумчиво покачивала головой. — Один-то жив, Берт, но его сейчас нет в стране.
Мэри вспомнила: Мильтон тоже упоминал о Берте.
— А кто-нибудь из персонала лагеря?
— Постойте-ка. — Билетерша склонила голову набок, ее стального оттенка волосы засветились, поймав луч света. — Вообще-то есть один человек, Аарон Найквист. Он бывший адъютант, живет в Бьютте. По-моему, ему приходилось часто иметь дело с интернированными. Может, он что-то знает?
— А далеко отсюда до Бьютта?
— Да по дороге всего ничего будет.
По-монтански, как уже выяснила Мэри, это означало часа два езды. Ну да ладно, вечер только начинается.
Небо над Монтаной постепенно темнело, густая кобальтовая синева сменилась сочной лиловостью винограда. И, когда Мэри доехала до небольшого дома, обшитого белыми досками, в котором жили Найквисты, было уже совсем темно.
Окна первого этажа не горели, свет пробивался только из-за штор одного окна на втором этаже. Глядя на табличку «ПРОДАЕТСЯ» на газоне, Мэри подумала, что приехала как раз вовремя, правда, свет наверху говорил о том, что мистер Найквист, скорей всего, уже ложится спать. Неужели, чтобы получить ответы на свои вопросы, ей придется поднимать на ноги всю семью?
Мэри вылезла из машины, прошла по дорожке к дому. В доме стояла тишина, заставившая ее замедлить шаг. Может, лучше уехать и вернуться сюда утром? Она уже собралась повернуть назад, но тут заметила свет, падавший откуда-то на гравийную подъездную дорожку. Мэри направилась в ту сторону и увидела за домом сарай. Дверь сарая была открыта — там, под яркими лампами, стоял старенький грузовой пикап.
Мэри подошла к двери, огляделась. Видно, хозяева использовали сарай как гараж. Стены здесь были обиты досками, на колышках ровными рядами висели инструменты.
— Мистер Найквист? — позвала Мэри. Тишина. Она ступила в гараж, отметила, что здесь, пожалуй, даже чище, чем у нее в квартире, и повторила погромче: — Мистер Найквист?
— Да? — донеслось из-под пикапа.
Мэри посмотрела вниз. Из-под пикапа торчали ноги в помятых джинсах и в поношенных кроссовках.
— Добрый вечер, меня зовут Мэри Динунцио, — наклонившись пониже, сказала Мэри.
— Что?
Мужчина наконец выбрался из-под грузовика: молодой, в серой тенниске, с красивым, испачканным смазкой лицом и карими глазами под козырьком зеленой бейсболки. Он встал, вытер руку о джинсы, поздоровался с Мэри.
— Привет, я Уилл Найквист. А вы, простите?
— Мэри Динунцио, — повторила она. — Очень рада познакомиться с вами, извините за вторжение. Я ищу Аарона Найквиста.
— Это мой дед.
— Отлично! Надеюсь, для разговора с ним еще не поздно?
— Простите, но он умер примерно полгода назад, — ответил молодой человек, и сердце Мэри ухнуло. Слишком поздно.
— Примите мои соболезнования.
— Спасибо, но для него это было скорее благословением. И для моей бабушки тоже. Он очень долго болел. А зачем вы хотели видеть его?
— Думала задать ему несколько вопросов о форте Мизула. Он ведь был во время войны офицером и служил там, верно?
— Не знаю. По-моему, на какой-то службе дед состоял во время войны, но он об этом почти не рассказывал. — Уилл глянул в сторону дома. — Вот бабушка, наверное, что-нибудь знает. Давайте я отведу вас к ней, вы поговорите. Она обычно допоздна читает.
Мэри стало неловко:
— Мне не хочется беспокоить ее.
— Да она любой компании будет рада. После смерти деда ей совсем нечем себя занять. — Уилл стянул с головы бейсболку, и Мэри увидела его густые темно-русые волосы. — Пойдемте, я вас познакомлю. Ночная гостья — это для бабушки целый праздник. К тому же она сегодня пирог испекла.
— Пирог? — переспросила Мэри, стараясь скрыть интерес.
Едва успев познакомиться с хозяйкой, Мэри уже сидела на мягком стуле у соснового кухонного стола. Миссис Найквист была стройной и хорошо выглядела в сером спортивном костюме. Лет ей было, вероятно, за восемьдесят. Она была милой и приветливой, но в глазах ее застыло горе.
— Неужели вы никогда не пробовали пирог с черникой? — удивленно спросила она. И поставила перед Мэри тарелку с большим ломтем пирога.
— Нет. Я и чернику-то никогда не видела.
Миссис Найквист улыбнулась:
— По вкусу черника напоминает крыжовник.
— И крыжовника я тоже ни разу пробовала. Вот ньокки пробовала, а в Филадельфии ничего больше и не растет.
— Так вот вы откуда. А я гадала, что это у вас за акцент? И говорите вы так быстро.
— Да, — ответила Мэри, постаравшись произнести это слово помедленнее: да-а.
— Вы не хотите чаю к пирогу, а, милочка?
— Если вас не затруднит.
— Нет. Немного движения — мне это полезно. Господи, я же теперь целыми днями дома. — Миссис Найквист суетилась на вычищенной до блеска кухне. — На прошлой неделе даже в гараже порядок навела. Какое-никакое, а занятие. — Она махнула рукой: — Вы пирог-то попробуйте.
