Клэр Фрэнсис - Обман

Я пытаюсь спокойно переварить эту информацию. Я знала, что у компании были неприятности. Догадалась еще за несколько месяцев до того, как Гарри сердито это признал. Понять было несложно. Горькое разочарование, овладевшее Гарри после потери места в парламенте, было естественным, и мы пережили несколько тяжелых недель. Но даже это его настроение не шло ни в какое сравнение с той вспышкой мрачной отчаянной активности, которую Гарри демонстрировал в конце лета. Успехи делали его всегда спокойным и сдержанным, а неудачи как бы подстегивали. По мере дальнейшего спада деловой активности в стране Гарри все меньше времени проводил дома. Он носился на бесконечные встречи. Просыпался рано и с утра сидел с бумагами у себя в кабинете. Несколько раз уезжал куда-то поздно ночью. Создавалось впечатление, что такими затратами энергии он хотел просто пересилить свои проблемы.

Как-то раз я намекнула, что если он чуть-чуть притормозит, то сможет добиться больших результатов, но Гарри не терпел ни малейшей критики, особенно с моей стороны. Не потому, что я себе часто это позволяла. Совсем наоборот. Скорее, из-за того, что в своих отношениях со мной он чувствовал себя как-то неуверенно.

В общем, денег мне не видать. По крайней мере, от имущества. Однако я совсем не нервничаю. Наверное потому, что готова была к чему-то более страшному. Или же не верю в возможность остаться без средств к существованию. Надо еще выяснить относительно страховки Гарри.

– А как с трастом Кэти?

– О, с ним-то как раз все в порядке. Теперь вы понимаете, что я имел в виду, сказав: все имеет свою прямую и оборотную сторону. Вот вам пример, когда отсутствие данного пункта в завещании имеет, может быть, даже позитивные последствия.

Этот неожиданный поворот приносит мне некоторое удовлетворение. Мне с Джошем ничего не достанется, зато что-то достанется Кэти. И в этом есть какая-то доля справедливости. Тридцать тысяч, по понятиям Гарри, не составляли сумму, но сейчас в моих глазах это – огромные деньги.

– А что с домом? – спрашиваю я, секунду подумав.

– Он записан на вас обоих, – осторожно говорит Леонард. – Поэтому в настоящее время продать его нельзя. Но, думаю, вполне реально получить некоторые дополнительные средства под залог. Дом, правда, уже сейчас заложен под внушительную сумму, но Гиллеспи говорит, что срок договора может быть продлен.

Вскоре после приобретения Пеннигейта Гарри говорил мне что-то о залоге, но тогда я не придала разговору особого значения. Вопрос этот весьма неожиданно для меня всплыл уже после смерти Гарри, а точнее, во время нашего с Кэти и Джошем пребывания в Калифорнии. Помню, мне в очередной раз позвонил тогда Леонард. Я сидела в купальнике в нашей квартире в Ла-Джолла и наносила на тело крем для загара, одновременно выглядывая в окно и наблюдая за детьми, барахтающимися в бассейне. Прижав трубку ухом к плечу, я лениво прислушивалась к журчанию речи Леонарда. Вот в этот момент он и сообщил мне нечто неожиданное: долг по двум закладным за дом и процентам по ним составляет около трехсот тысяч фунтов.

– Разумеется, – сказал тогда Леонард (он повторяет это и сейчас), – дом реально стоит по меньшей мере на семьдесят – восемьдесят тысяч дороже. По крайней мере, пока продолжается рост цен на недвижимость.

Но я знаю, что сейчас цены не растут, об этом говорят все газеты. А посему в случае продажи дома в ближайшее время и уплаты долгов и процентов по закладным рассчитывать на приличный остаток не приходится.

– Страховое возмещение по яхте может в конечном счете составить около пятидесяти тысяч фунтов, – продолжает Леонард. – Я уже разговаривал с представителями страховой компании. Подход у них нормальный, но поскольку обломки яхты пока не найдены… В общем, я думаю, что дело будет улажено где-то в течение года.

Леонард делает паузу. Она затягивается. Почему он ничего не говорит о страховом полисе Гарри? Я ведь знаю, что муж был застрахован на достаточно крупную сумму.

Как будто прочитав мои мысли, Леонард оживляется.

– Разумеется, есть еще страховой полис Гарри. Выплаты по нему могут быть весьма приличными… В перспективе… Вы ведь понимаете, Эллен, что до получения свидетельства о смерти мы не можем требовать от страховой компании выплаты денег. Думаю, даже после вашего обращения они постараются протянуть время. При таких обстоятельствах все страховые компании не торопятся раскошелиться.

– На какую сумму застрахован Гарри?

– Вы имеете в виду страховую премию или предполагаемое страховое возмещение?

– Страховые выплаты. Какова сумма страховки?

– Пятьсот сорок тысяч фунтов.

Для меня это звучит оглушающе. Я чувствую прилив сил. Таких денег будет вполне достаточно для того, что я задумала.

– И эти деньги получу я? Они не пойдут в один из трастов?

– Эти деньги получите вы. Его бы устами да мед пить.

– А сейчас, – спрашиваю я, – нельзя получить под них хоть какой-нибудь кредит?

Оживившееся лицо Леонарда тускнеет.

– Опять все упирается в вопрос об установлении факта смерти. С точки зрения потенциального кредитора ситуация пока довольно неопределенная.

– Неопределенная? Но ведь рано или поздно им придется выплатить страховую премию? В любом случае.

– Хм… Видите ли, Эллен. – Голос Леонарда вновь приобретает оттенок сдержанности. – Да, мы исходим из этого, но страховщики, скорее всего, мыслят не так однозначно. Они обычно допускают несколько вариантов… – Он многозначительно щелкает языком.

– Ах, вот что… – Я глубокомысленно киваю. – Вы имеете в виду..?

– Да, они не могут исключать и самоубийства. – Видимо, стремясь успокоить меня, Леонард чуть ли не улыбается. – Или намеренного исчезновения. Да, это бред, я согласен, но такова их работа. Таков образ их мышления.

– Понятно… А в случае самоубийства?

– Простите?

– Я хочу сказать, в случае, если будет доказано самоубийство…что будет со страховкой?

– Страховой полис будет аннулирован.

Я знаю это. Все это знают. Даже те, кто не страхует свою жизнь. Но я хочу во всем абсолютной ясности, хочу, чтоб мне ответили на каждый мой вопрос. Хочу владеть каждой деталью, чтоб быть готовой ко всему.

– Кстати, о ценных бумагах, – как бы между прочим говорит Леонард. – У вас есть акции?

Я отрицательно качаю головой.

– А собственные накопления?

Вновь отрицательный ответ. Я вышла замуж за Гарри, имея лишь старую разбитую машину и около тысячи фунтов в банке. Для дизайнера-графика из небольшой рекламной компании и матери, обожавшей свою дочь и старавшейся купить ей все самое лучшее, этого тоже, я считаю, было много.

Леонард вновь подается вперед. Его руки лежат на кейсе.

– Эллен, прошу вас, не беспокойтесь. – В голосе Леонарда звучат искусственные ободряющие нотки. – Мы с Гиллеспи займемся вашими финансовыми делами и тщательно продумаем все возможности по оказанию вам помощи.

– Судя по всему, тут нечего особенно продумывать.

Брови Леонарда вопросительно ползут вверх.

– Я имею в виду, денег-то совсем почти нет, – поясняю я со смешком.

Но Леонард шутку не принимает.

– Что-то в конце концов останется, – серьезно говорит он. – Вопрос в том, как обеспечить вас на ближайшее время, пока мы обратимся в суд по вопросу о признании факта смерти и пока не будет продана та недвижимость в Лондоне.

– Конечно. Спасибо вам, – растягиваю я губы в улыбке.

Леонард щелкает замками кейса и внимательно смотрит на меня.

– Видимо, мне не стоило обременять вас всеми этими проблемами.

Я допиваю бренди и встаю.

– Ради Бога, Леонард, о чем вы говорите, я вам очень благодарна за разъяснения.

Похоже, мой бодрый тон несколько удивляет Леонарда. Он, видимо, всегда считал меня достаточно тихой женой, остававшейся за спиной у мужа.

Я провожаю его до двери.

– А что Джек? – как бы между прочим спрашиваю я. – У него тоже серьезные проблемы?

На лице Леонарда застывает изумление.

– Проблемы? У Джека? Я так не думаю.

– Разве ситуация вокруг «Эйнсвика» не затронула его?

Леонард задумчиво идет за мной.

– Мне кажется, он отошел от «Эйнсвика» некоторое время тому назад. Если хотите, я проверю. Но думаю, что это именно так.

Я знаю, что в последнее время Джек и Гарри все больше отдалялись друг от друга в делах бизнеса, Джек вкладывал деньги в другие компании и приобретал доли в других проектах, но мне почему-то казалось, что он сохранял определенный интерес к «Эйнсвику». Теперь понимаю, насколько наивно я мыслила. Для Джека, который имеет какой-то почти крысиный нюх на приближение неприятностей, было бы, конечно, глупо оставаться на тонущем корабле.

Мы идем с Леонардом к его машине. По дороге он с одобрением отзывается об организации панихиды, отмечает большое количество людей, пришедших помянуть Гарри, проявленное ими уважение к нему.

Подойдя к машине, он аккуратно кладет кейс на заднее сидение, поворачивается ко мне и осторожно обнимает за плечи.