Каро Рэмси - Распятие невинных
Она вернулась к зданию участка, стала смотреть в сторону Уэст-Энда, творческого центра города. Она понимала и любила свой город и его жителей и всегда чувствовала себя в безопасности. Она и переезжала-то всего один раз — с южного берега Клайда на северный. Глазго отличался теплом и юмором его обитателей, которые много работали и умели отдыхать. Город был прямодушным и открытым, и вот теперь у него появилась страшная тайна, и ей это очень не нравилось.
Ее туфля провалилась в ямку, и ледяная вода намочила ногу. Она надеялась, что при виде Макалпина у нее не дрогнет ни один нерв, но этого не произошло. Она подумала, что, наверное, относится к Макалпину так, как Андерсон — к его жене. Чету Макалпин было трудно не любить: она — богатая и успешная, своей открытостью сразу располагавшая к себе; он… он был он, что не требовало дальнейших пояснений.
Темно-серое небо на востоке чуть посветлело, но дождь не унимался, и она подтянула воротник, чтобы не намочить волосы. Проезжавший мимо грузовик угодил колесом в лужу, и отлетевшие грязные брызги с удивительной точностью попали на ее бежевые брюки.
С Кларенс-лейн вырулил сверкающий черный «БМВ» и перегородил дорогу. Сидевший за рулем Вик Малхолланд наклонился и открыл дверь.
— Постарайся не намочить обивку, ладно?
— Мне что, парить в воздухе? — разозлилась Костелло. В шикарном кашемировом пальто Малхолланд смотрелся очень стильно. Он всегда выглядел безупречно, и эта его черта была не единственной, раздражавшей Макалпина. Она пристегнула ремень и кивнула на дорогое пальто. — Извини, если оторвала от съемок. Ты, наверное, подменял Джонни Деппа? Или сегодня это был просмотр у Версаче?
— Хорошее, правда? — спросил он, невозмутимо улыбнувшись. — Значит, работы нам добавилось. — Малхолланд показал правый поворот и движение остановилось: пропускали полицию. — Макалпин — человек известный, но я никогда не был о нем высокого мнения. Думаю, что он мягковат…
— Вот как? Недооценка может тебе дорого обойтись, — отозвалась Костелло, поправляя под собой пальто. — Радуйся, что остался в команде. Все, что он говорит, проходит… А кому велит — уходит. — Она улыбнулась, довольная, что удачно сострила.
— В самом деле? Тогда почему мы занимаемся такой ерундой? Нерациональное использование ресурсов. Ясно как божий день!
— Значит, у него есть на то причины.
— Какие?
Костелло вздохнула.
— Шефу не понравилось, что труп был найден человеком, заглянувшим в дверную прорезь для писем в три часа ночи. Он хочет знать больше.
— А зачем кому-то понадобилось заглядывать туда в три часа ночи? — спросил Малхолланд, глядя в зеркало и приглаживая бровь.
— Вот именно, — она наклонилась, прикрепила к приборной панели адрес и выключила музыку — передавали какую-то оперу. — Остановись где-нибудь здесь. — Она начала листать записную книжку. — Я позвонила заранее и предупредила, чтобы до разговора с нами никто не уходил.
— Но почему мы вообще этим занимаемся?
— Потому что, — ответила Костелло, проявляя удивительное терпение, — это наша работа.
* * *— Я могу вам помочь?
Хелена Макалпин пыталась протащить деревянный ящик через входную дверь в Керкли-террас.
— Боже, какая редкость — полицейский в тот момент, когда нужен. Ну как ты, Колин? — Она улыбнулась Андерсону и, перегнувшись через ящик с картиной «Мой брат в Палестине», обняла его и чмокнула в щеку. Убрав со лба прядь каштановых волос, она лукаво улыбнулась. — Как Эдинбург?
— Лучше и не вспоминать. Так помочь с ящиком?
— Вчера вечером вместо галереи его привезли сюда, а мне нужно успеть к открытию.
Андерсон посмотрел на часы.
— Открытие в девять?
— Да.
— Тогда нужно поторопиться.
— А ты можешь поднять этот край?
— Здесь есть специальные углубления, — заметил Андерсон и, легко подняв ящик, спустился по ступенькам, радуясь, что в эпоху равенства полов он все еще мог оказаться полезным.
— Да, а ваш начальник, когда вернулся вчера с работы, пнул его ногой. Сказал, что споткнулся, дескать, ящик стоял на проходе. Но мне кажется, он просто выразил свое отношение к современному искусству. Всего-то двенадцать тысяч фунтов.
Андерсон непроизвольно стиснул ящик еще крепче.
— Я поставлю его здесь, — сказал он и осторожно опустил ношу на тротуар. — Нужны ключи… открыть багажник.
— Ключи, ну да, без них не обойтись… Есть соображения, куда их мог положить старый и сварливый негодяй, за которого я вышла замуж?
— На нем с утра была черная кожаная куртка и темно-синий костюм, если это поможет.
Андерсон наблюдал, как Хелена помчалась наверх. Ее волосы падали волнами на широкий черный свитер, принадлежавший, он был уверен, Алану.
Она вернулась с ключами в руке.
— Нашла в кожаной куртке, как ты и говорил. Я сказала ему, что ты пришел. Он разговаривает по телефону, разносит какого-то бедолагу. Что означает «закатать в асфальт», как думаешь? — Вздохнув, она открыла багажник «БМВ» пятой серии.
Андерсон улыбнулся и поднял ящик на бампер, наблюдая, как Хелена укутывает его по краям белой тканью. Длинные сильные пальцы, обручальное кольцо с голубым алмазом, сверкнувшим на свету.
— Как дети? — спросила она.
— Вот черт! — не сдержался Андерсон, когда под кожу большого пальца впилась щепка. Он поднес его к губам и отсосал кровь. — Довольно нахальные. Но еще не доросли до периода вранья. Пока что.
— Подожди, вот начнет Клэр ходить на свидания с большими мальчиками. Бессонные ночи еще впереди.
— Я буду на работе. Я и сейчас не в состоянии два часа смотреть, как шестилетние дети занимаются балетом. Отключаюсь.
— Да, это непросто, — согласилась Хелена. — Вы с Брендой придете на выставку? Знаю, что она не совсем в вашем вкусе, но… Алан…
— Бесплатное шампанское и сырая рыба. Не пропустим ни за что на свете. Хочу продать тебе пару картин маленького Питера. Люди с большими головами и никаких пропорций.
— Ты увидел «Моего брата в Палестине», — шутливо упрекнула она, постучав по ящику. — Это канадский художник-экспериментатор. — Она захлопнула багажник и тряхнула медными волосами. И снова кокетливая улыбка и взгляд, проникающий глубоко-глубоко… — Господи! Как же холодно!
В дверях появился Макалпин, и выражение лица Хелены сразу стало мягче и теплее. Макалпин, забыв что-то, снова вернулся в дом.
Хелена повернулась к Андерсону.
— Он спал всего два часа, так что сегодня вы работаете с мистером Все-не-так.
— Нам не привыкать. Чтобы стать лучше, всё сначала становится хуже.
— Присмотри за ним, ладно? Кто-то же должен. — Хелена наклонила голову набок, и по ее счастливому лицу было видно, как сильно она любит мужа.
— Хочешь, мы проводим тебя до галереи и перетащим картину? До совещания еще есть время.
— Нет-нет, — произнес голос сзади. — До свидания, дорогая. — Макалпин поцеловал жену в щеку. Андерсон видел, как она потянулась к нему, полузакрыв глаза. Скорее обещание, чем поцелуй.
— Вы, как всегда, торопитесь, — мягко сказала Хелена.
— Если понадобится помощь, дай мне знать.
— Ага! Как удобно, что чужие мужья всегда готовы помочь. От собственного — никакого толку. Напомни ему, что у него сегодня свидание с женой.
— Непременно, — отозвался Андерсон и шутливо постучал кулаком по голове.
Макалпин забрался в машину и с треском захлопнул дверь.
— До свидания, Хелена.
— До встречи, Колин. Спасибо.
Макалпин выехал на улицу и в зеркале заднего вида увидел, как на солнце блеснули медью волосы жены, машущей на прощание.
Андерсон вошел в комнату отдела убийств, держась чуть поодаль от начальника. К десяти часам тридцать три полицейских собрались на совещание. Они сидели, стояли, подпирали шкафы и стены, барабанили по пластиковым стаканчикам, ходили взад-вперед как заключенные, обмениваясь новостями и вспоминая о былых подвигах и ошибках.
Понимая, что все считают его любимчиком Макалпина, Андерсон со стаканом кофе пробрался через толпу, стараясь никому не наступить на ногу в прямом и переносном смысле, и устроился сзади. Он слышал обрывки шепота: «…может, что-то сдвинется…», «…надо было с самого начала ставить его…». Реакция коллег была понятной: они рассчитывали на второй старт, на новое направление следствия, на свежий и более молодой взгляд.
Макалпин вышел вперед. Все развернулись в его сторону, не закончив начатых фраз. Ростом старший инспектор уголовной полиции был меньше всех присутствующих, но один взгляд миндалевидных глаз моментально установил полную тишину. Некоторые даже привставали со своих мест, чтобы лучше его видеть. В воздухе повисло ожидание.
Вик Малхолланд передал Макалпину записку и прошел назад в поисках свободного места. Убедившись, что его нет, он вытер ладонью стол около Андерсона и, подтянув на коленях брюки от Версаче, сел на него.
