Сандра Браун - Аптекарь, его сестра и ее любовник
— Он был поблизости от Клири, когда пропала Миллисент Ганн?
— Он зарегистрировался в коттедже за неделю до того, как родители сообщили, что их дочь пропала.
— Что думают об этом ребята из местного отделения?
— Я не делился с ними этой информацией, сэр. Бегли опять отвернулся от доски.
— Я иначе поставлю вопрос. Что они думают о том, что ты расследуешь это дело?
Он имел в виду представительство ФБР, расположенное ближе к Клири, чем штаб-квартира в Шарлотте. Филина перевели из этого представительства в Шарлотту больше года назад, но расследовать исчезновение и предполагаемое похищение Торри Ламберт он начал еще на старом месте работы.
— Это с самого начала было мое дело, сэр. Коллеги это признают. Они рады, что я им занимаюсь. Мне хотелось бы довести его до конца, сэр.
Полминуты прошло в молчании. Бегли продолжал изучать фотографии на мольберте. Внезапно он повернулся волчком.
— Филин, я думаю, нам с тобой стоит потратить время на поездку в горы. Надо потолковать с мистером Тирни.
Филин не сразу нашелся с ответом.
— Вы и я? Сэр…
— Давно я не занимался полевой работой. — Бегли обвел стены своего кабинета таким взглядом, словно они вдруг начали его душить. — Мне это будет полезно.
Приняв решение, он тут же начал составлять план действий.
— Не хочу, чтобы весь город узнал, что мы интересуемся Беном Тирни. Что ты сказал этому… как его… управляющему?
— Его зовут Гас Элмер. Я сказал ему, что Тирни — претендент на гуманитарную премию своей альма-матер, и поэтому все аспекты его жизни рассматривает специальная комиссия.
— И он это съел?
— У него три зуба, сэр.
Бегли рассеянно кивнул, его мысли ушли уже далеко вперед.
— И давай как можно дольше держать в неведении местную полицию. Они все изгадят, если узнают, что этот парень и есть Синий. Как звать эту задницу?
— Тирни.
— Да не ту задницу, — нетерпеливо отмахнулся Бегли. — Шефа полиции.
— Бертон. Датч Бертон.
— Точно. По-моему, там была какая-то история.
— Он служил в полиции Атланты, — объяснил Филин. — Детектив отдела убийств. Прекрасный послужной список. Несколько наград. Никаких замечаний. А потом он сорвался. Начал сильно пить.
— Как же так?
— Семейные проблемы, насколько мне известно.
— Ладно, что бы это ни было, результат нам известен: его вышибли пинком под зад. Теперь я вспомнил. — Все это время Бегли собирал необходимые ему личные принадлежности, включая сотовый телефон, фотографию своей жены, снятую тридцать лет назад, фотографии трех своих детей и свою Библию. Он сдернул пальто с вешалки у двери и натянул его. — Захвати все это с собой. — Он указал на распечатки файлов по делу, лежащие на коленях у Филина. — Я прочту их по пути, пока мы едем.
Филин встал, подхватив бумаги, и бросил опасливый взгляд за окно, за которым над городом сгущались преждевременные сумерки.
— Вы хотите сказать… Мы едем прямо сегодня?
— Мы едем, Филин, сию же гребаную минуту.
— Но, сэр, прогноз…
Вместо ответа он получил полную обработку «яйцерезкой» без анестезии. Филин не дрогнул, но ему пришлось откашляться.
— Дело в том, сэр, что они объявили рекордно низкие температуры, снег, гололед, метель — особенно в той части штата. Мы въедем прямо в эпицентр снежной бури.
Бегли указал ему на доску.
— Хочешь сделать свой прогноз, Филин? Как ты думаешь, что произошло с этими дамами? Через что им приходилось пройти, перед тем как этот долбаный ублюдок их добивает? Не знаешь? Тогда я тебе скажу. Да, у нас нет полной уверенности, что они мертвы, потому что тела до сих пор не найдены. Хотелось бы надеяться, что мы найдем их целыми и невредимыми, но я тридцать с лишним лет копаюсь в этом дерьме. Давай взглянем правде в глаза, Филин: мы, скорее всего, обнаружим лишь кости. А ведь у этих женщин было будущее, они о чем-то мечтали, кто-то их любил. А теперь погляди на эти лица и скажи: ты и дальше будешь ныть насчет плохой погоды?
— Нет, сэр.
Бегли повернулся и вышел, приговаривая на ходу:
— Я так и думал.
* * *Прошло около четверти часа, как Тирни стащил с головы шапку и Лилли прижала к ране полотенце, но кровь все продолжала сочиться.
— Поверхностные раны на голове всегда сильно кровоточат, — объяснил Тирни, видя, что Лилли встревожилась. — Все эти капилляры…
— Вот чистое полотенце.
Передав ему полотенце, Лилли попыталась забрать окровавленное, но Тирни его удержал.
— Не надо тебе его трогать. Я отнесу его в ванную. Полагаю, это там?
— Справа от тебя.
— Пойду смою кровь с волос. Может, холодная вода поможет остановить кровотечение. — Шатаясь, как пьяный, Тирни побрел в спальню. Он привалился к дверному косяку и обернулся. — Продолжай наполнять все возможные емкости водой. Трубы скоро замерзнут. Нам понадобится питьевая вода.
Он скрылся в спальне, и там зажегся свет. Лилли заметила, что на дверном косяке осталась кровь.
Когда он сказал: «Слава богу, я опять стал просто Тирни», у него на лице появилась та неотразимая ленивая усмешка, которая запомнилась ей с прошлого лета. Охвативший ее приступ мучительного смущения тут же исчез, как по волшебству. Теперь собственное поведение показалось ей по-детски глупым.
Она мало знала о Тирни, но он тем не менее не был для нее чужим, незнакомым человеком. Летом она провела с ним целый день. Они много разговаривали, много смеялись. После того дня она стала читать его статьи. Он был отличным журналистом, его статьи часто появлялись в различных изданиях.
Так почему же она повела себя, как идиотка?
Ну, во-первых, ситуация сложилась, мягко говоря, необычная. Лилли прекрасно знала, что такие происшествия время от времени случаются. О случаях чудесного спасения частенько можно было услышать по радио или прочесть в газете. Но чтобы такое произошло с ней, Лилли Мартин? Никогда!
И тем не менее она оказалась именно в такой ситуации. Она переворачивала вверх дном уже не принадлежащую ей кухню в поисках контейнеров для питьевой воды, необходимой ей и Тирни — человеку, которого она почти не знала, но с которым оказалась заключенной в маленьком горном коттедже, возможно, на несколько дней.
И она была вынуждена признать, что не будь Тирни так хорош собой, так по-мужски привлекателен, она, конечно, не стала бы так нервничать. Если бы не тот летний день, проведенный с ним на реке, она бы не была так смущена, оказавшись с ним наедине.
— Вода еще идет?
Лилли вздрогнула, когда его голос неожиданно раздался прямо у нее за спиной.
— Да. К счастью. — Она повернулась к Тирни и увидела, что он прижимает к затылку полотенце. Волосы у него были мокрые. — Как дела?
— Под водой было больно. Отчасти, наверное, потому, что она такая холодная. Но потом, мне кажется, холод притупил боль. — Он отнял руку с полотенцем от затылка. Полотенце было в свежих пятнах крови, но ее стало заметно меньше. — Вот и кровь почти перестала. Ты не могла бы посмотреть?
— Я уж хотела начать тебя уговаривать.
Он сел на один из высоких стульев верхом — лицом к спинке. Лилли поставила аптечку на стойку, зашла ему за спину и после минутного колебания осторожно развела волосы чуть ниже макушки.
— Ну? — спросил он.
Порез был глубокий и длинный. На ее неопытный взгляд, рана выглядела скверно и казалась опасной. Лилли шумно вздохнула.
— Все так плохо? — улыбнулся Тирни.
— Ты когда-нибудь видел перезрелый арбуз с лопнувшей коркой?
— Ой-ей-ей.
— И на затылке припухло.
— Да, это я почувствовал, пока промывал.
— Я бы сказала — тут требуется не меньше дюжина швов. — Тирни повесил полотенце себе на шею.
Лилли подняла уголок полотенца и боязливо промокнула рану. Хорошая новость: кровь больше не течет. Едва сочится, скорее сукровица.
В аптечке нашлись всего четыре тампона, пропитанных антисептиком, в индивидуальной упаковке.
— Держись, — сказала Лилли, не зная, кому она это говорит, Тирни или себе самой.
Он схватился за ажурную спинку стула и положил подбородок на руки.
— Я готов.
Но стоило ей прикоснуться марлевым тампоном к ране, как он дернулся и со свистом втянул в себя воздух. Лилли торопливо заговорила, стараясь его отвлечь:
— Удивляюсь, как это ты не захватил аптечку с собой. Я думала, у тебя в рюкзаке есть все на все случаи жизни. Ты же такой опытный путешественник!
Когда они добрались до коттеджа — Тирни бросил рюкзак на пол, да так и не притронулся к нему, только запихнул ногой под стол, чтобы не мешал проходу.
— Серьезное упущение. Исправлюсь.
— А что вообще у тебя в рюкзаке? — спросила она.
— А что тебя интересует?
— Есть что-нибудь полезное?
— Нет, сегодня я путешествовал налегке. Шоколадный батончик. Бутылка воды. Съедено, выпито.
— Тогда зачем ты притащил его с собой?
