Ли Чайлд - Убедительный довод

Я кивнул.

– Не просто предположить. Если в этом замешан Куинн, это можно гарантировать.

– Так что веди себя соответственно, – продолжала Даффи. – Принимайся за дело серьезно с самого начала.

– Да, – согласился я.

Положив правую руку на грудь, я принялся растирать левое плечо. Затем удивленно остановился. Военный психиатр как-то сказал мне, что этот непроизвольный жест свидетельствует об ощущении уязвимости. Он является защитным. Связан с попыткой спрятаться, укрыться. Это первый шаг к тому, чтобы свернуться клубком на полу. Судя по всему, Даффи читала те же самые книги, потому что, заметив мой жест, она пристально посмотрела на меня.

– Ты боишься этого Куинна, так? – спросила она.

– Я никого не боюсь, – заверил ее я. – Но мне определенно было легче на душе, когда он был мертв.

– Еще не поздно остановиться.

Я покачал головой.

– Поверь, я не хочу упускать возможность его найти.

– Что случилось во время его задержания?

Я снова покачал головой.

– Не хочу об этом говорить.

Она помолчала. Не стала настаивать. Просто отвернулась, выждала немного, снова повернулась ко мне и продолжила последний прогон перед спектаклем. Тихий голос, четкая дикция.

– Цель номер четыре – найти моего агента, – сказала Даффи. – И вернуть ее.

Я кивнул.

– В-пятых, достань мне солидные доказательства, чтобы можно было пригвоздить этого Бека.

– Хорошо.

Она снова умолкла.

– В-шестых, найди Куинна и сделай с ним то, что считаешь нужным. И наконец в-седьмых, выбирайся оттуда поскорее ко всем чертям.

Я молча кивнул.

– Следить за тобой мы не будем, – продолжала Даффи. – Малыш может нас засечь. К тому времени у него начнется мания преследования. И мы не будем ставить в «ниссан» пеленгатор, потому что его скорее всего найдут. Как только определишь свое местонахождение, сообщи нам по электронной почте.

– Хорошо, – подтвердил я.

– Слабые места? – спросила она.

Сделав над собой усилие, я перестал думать о Куинне.

– Я вижу три. Два незначительных и одно серьезное. Начнем с мелочей. Во-первых, я собираюсь выбить выстрелом заднее окно фургона, после чего у мальчишки будет около десяти минут на то, чтобы сообразить, что в салоне нет битого стекла и нет соответствующего отверстия в лобовом стекле.

– Тогда не надо этого делать.

– Думаю, лучше это сделать. Нам нужно поддерживать панику на высоком уровне.

– Хорошо, мы положим в салон коробки. Коробки и так должны там быть, ты ведь что-то развозишь. Они частично скроют заднюю дверь. А в остальном придется надеяться, что мальчишка за десять минут не успеет понять что к чему.

Я кивнул.

– Вторая мелочь. Старик Бек обязательно свяжется со здешней полицией. Не знаю когда, не знаю как. Возможно, и с прессой. Он будет искать любую информацию, которая может оказаться полезной.

– Мы напишем полиции сценарий, как ей себя вести. Подкинем что-нибудь газетчикам. Они нам помогут. А что за крупный прокол?

– Телохранители, – сказал я. – Как долго вы собираетесь их держать? Их нельзя допустить до телефона, так как они сразу же позвонят Беку. Значит, официально арестовать их не получится. Нельзя натравить на них систему. Значит, вам придется держать их без общения с внешним миром, совершенно противозаконно. Как долго вы сможете продержаться?

Даффи пожала плечами.

– Четыре-пять дней максимум. Защищать тебя дольше мы не сможем. Так что ты должен будешь поторопиться.

– Я не собираюсь прохлаждаться. Надолго хватит аккумуляторов в моем передатчике?

– Дней на пять. К тому времени ты уже должен будешь быть на свободе. Зарядное устройство мы тебе дать не можем. Это выглядело бы слишком подозрительно. Но если раздобудешь где-нибудь зарядное устройство для сотового телефона, можешь воспользоваться им.

– Хорошо.

Даффи молча посмотрела на меня. Говорить больше было не о чем. Затем она нагнулась и поцеловала меня в щеку. Это произошло совершенно неожиданно. У нее были нежные губы. Они оставили на моей щеке налет сахарной пудры от пончиков.

– Удачи, – сказала Даффи. – Надеюсь, мы ничего не упустили.

Но мы упустили многое. В наших расчетах зияли огромные дыры, и сейчас я видел их с ужасом, очень отчетливо.

Глава 3

Дьюк, телохранитель, вошел ко мне в комнату без пяти семь, что для ужина слишком рано. Я услышал его и по коридору и тихий щелчок замка. Я сидел на кровати. Устройство электронной почты вернулось в ботинок, а ботинок вернулся на ногу.

– Выспался, осел? – спросил Дьюк.

– Почему меня заперли? – ответил вопросом на вопрос я.

– Потому что ты пришил фараона.

Я отвел взгляд. Возможно, Дьюк сам служил в полиции, перед тем как стать охранником. Очень даже возможно. Многие бывшие полицейские уходят работать в охранные конторы, консультантами и частными сыщиками. Определенно, у Дьюка был на меня зуб, что могло доставить много хлопот. Однако это означало, что он без вопросов купился на рассказ Ричарда Бека, а это уже плюс. Дьюк молча оглядел меня с ног до головы, но его лицо осталось непроницаемым. Затем он знаком приказал мне выйти из комнаты и провел вниз по лестнице на первый этаж, а затем темными коридорами к северному фасаду особняка. Я почувствовал запах соленого морского воздуха и сырых ковров. Ковры были повсюду. Кое-где они застилали пол в два слоя. Остановившись перед дверью, Дьюк толкнул ее и отступил в сторону, пропуская меня в комнату. Она оказалась просторной, квадратной, обшитой темным дубом. Повсюду на полу ковры. Маленькие окна в глубоких нишах. За ними темнота, скалы и серый океан. В глубине комнаты стоял длинный дубовый стол. На нем лежали две мои «Анаконды», разряженные. С откинутыми барабанами. Во главе стола сидел мужчина в массивном дубовом кресле с высокой спинкой. Это был человек с фотографий, сделанных Сюзен Даффи.

Во плоти он выглядел неприметно. Не высокий, но и не маленький. Футов шесть роста, вес около двухсот фунтов. Седые волосы, не густые и не редкие, не короткие и не длинные. Ему было лет пятьдесят. На нем был серый костюм, сшитый из дорогой ткани без каких-либо намеков на стиль. Рубашка была белая, а галстук совсем не имел цвета, как бензин. Руки и лицо у него были бледные, как будто его естественной средой обитания являлись подземные автостоянки, где он по ночам разглядывал что-то в багажнике своего «кадиллака».

– Садитесь, – сказал мужчина.

Его тихий голос прозвучал натянуто, словно донесся откуда-то из трахеи. Я сел напротив за другой конец стола.

– Я Захария Бек, – продолжал мужчина.

– Джек Ричер, – сказал я.

Осторожно прикрыв дверь изнутри, Дьюк прижался к ней своей тушей. В комнате воцарилась тишина. Я мог разобрать шум океана. Не ритмичный гул волн, который слышишь на пляже. Это был непрекращающийся неравномерный грохот прибоя о скалы. В промежутках между взрывами разбивающихся волн слышался шелест гальки. Я начал считать волны. Говорят, особенно сильной бывает каждая седьмая.

– Итак, – сказал Бек.

На столе перед ним стояла рюмка из толстого стекла с жидкостью янтарного цвета. Тягучей, словно виски или бурбон. Захария Бек кивнул Дьюку. Тот взял вторую рюмку. Рюмка ждала меня на столике у стены. В ней была та же самая тягучая янтарная жидкость. Дьюк неуклюже взял ее за основание большим и указательным пальцами. Пересек комнату и, наклонившись, осторожно поставил рюмку передо мной. Я улыбнулся. Я знал, для чего это.

– Итак, – повторил Бек.

Я ждал.

– Мой сын рассказал о ваших неприятностях, – сказал он.

Это была дословно та самая фраза, которую употребила его жена.

– Закон неумышленных последствий, – заметил я.

– Я поставлен в трудное положение, – продолжал Бек. – Я простой бизнесмен, пытаюсь определить, чем я вам обязан.

Я ждал.

– Естественно, мы вам благодарны, – поспешил заверить меня он. – Пожалуйста, не поймите меня превратно.

– Но?

– У вас возникли определенные проблемы с законом, не так ли? – с раздражением в голосе произнес Бек, словно он стал жертвой неподвластных ему обстоятельств.

– Речь идет не о космических технологиях, – заметил я. – Мне нужно, чтобы вы закрыли глаза на это. По крайней мере, на время. Добро за добро. Если, конечно, ваша совесть сможет это вытерпеть.

В комнате снова воцарилась тишина. Я слушал океан. Я мог различить весь спектр звуков. Я слышал даже шелест жестких водорослей по граниту и шорох гальки, откатывающейся вместе с отступающим прибоем на восток. Взгляд Захарии Бека метался по всему помещению. Он смотрел на стол, затем на пол, потом в пустоту. У него было узкое лицо. Почти никакого подбородка. Близко посаженные глаза. Пересеченный сосредоточенными морщинами лоб. Тонкие поджатые губы. Голова Бека чуть двигалась. В целом картина напоминала правдоподобное факсимиле обычного бизнесмена, ломающего голову над сложной проблемой.