Донато Карризи - Подсказчик
Между тем его глаза были нацелены на стоянку и на передвижение по ней полицейских. Его машина все еще стояла там, на виду у всех. Со своим секретом, сокрытым в багажнике. И никто ни о чем не догадывался.
Размышляя о странностях этой ситуации, Александр заметил группу полицейских, возвращавшихся после утреннего кофе. Трое мужчин и одна женщина в форме. Один из них наверняка рассказывал какой-то анекдот и усиленно жестикулировал. Когда он закончил, все засмеялись. Александр не слышал ни единого слова из этого рассказа, но звуки доносящегося хохота были так заразительны, что и он начал улыбаться. Это продлилось совсем недолго. Полицейские прошли в непосредственной близости от его машины. Один из них, самый высокий, неожиданно остановился, пропуская вперед остальных. Он что-то заметил.
Александр Берман сразу же обратил внимание на выражение его лица.
«Запах, — промелькнула мысль. — Должно быть, он почувствовал запах».
Ни слова не говоря коллегам, полицейский стал оглядываться. Он нюхал воздух, словно пытаясь отыскать слабую струю, обострившую на мгновение его чувства.
Наконец он отыскал ее и принялся суетиться возле стоявшего рядом автомобиля. Прошел немного вперед в том направлении, а затем остановился возле закрытого багажника.
Александр Берман, наблюдавший за этой сценой, выдохнул с облегчением. Он был благодарен. Благодарен за случай, приведший его сюда, за полученный в дар ветер, за сам факт того, что не ему пришлось открывать этот злополучный багажник.
Ветер перестал нежно его ласкать. Александр Берман встал со своего места у окна и достал из кармана мобильный телефон.
Подходящий момент для звонка.
6
«Дебби. Аннеке. Сабина. Мелисса. Каролина».
Мила мысленно повторяла эти имена, когда, стоя за стеклом, наблюдала за родителями пяти жертв, прибывшими на опознание в морг Института судебной медицины. Это построенное в готическом стиле здание с большими окнами окружал обычный парк.
«Не хватает двух человек. — Эта мысль неотступно преследовала Милу. — Отца и матери той, которую нам еще не удалось отыскать».
Ей нужно было как-то назвать левую руку, шедшую под шестым номером. Девочку, над которой Альберт поглумился в большей степени, напичкав коктейлем из медикаментов, чтобы замедлить ее мучительную смерть.
«Он хотел насладиться зрелищем».
Девушке вспомнился последний раскрытый ею случай с тем учителем музыки, когда ей удалось освободить Пабло и Элизу.
«Вместо двух, ты спасла сразу трех», — фраза, произнесенная сержантом Морексу по поводу записи в календаре похитителя. Это имя…
Присцилла…
Ее шеф был прав: девочке очень повезло. Мила обратила внимание на жестокую связь между этой девочкой и теми шестью жертвами.
На Присциллу пал выбор ее палача. И только по воле случая она не оказалась его добычей. Где сейчас эта девочка? Как складывается ее жизнь? Как знать, быть может, какой-то частью своей души, глубоко скрытой от посторонних глаз, она осознавала тот факт, что ей удалось избежать этот ужас.
Мила спасла ее уже тогда, когда переступила порог дома учителя музыки. А девочка никогда об этом не узнает. И никогда не сможет оценить значение подаренной ей во второй раз жизни.
Присцилла, как Дебби, Аннеке, Сабина, Мелисса, Каролина. Предопределенная судьбой, но избежавшая их участи.
Присцилла похожа на девочку под номером шесть. Жертву без лица. Но у нее, по крайней мере, есть имя.
Чанг утверждал, что это только дело времени, что рано или поздно будет установлена личность и шестой девочки. Но Мила не ожидала от этого открытия слишком многого, ведь мысль, которая исчезла, возможно, уже навсегда, мешала ей всерьез задуматься над любой другой версией.
Однако теперь ей нужно быть предельно внимательной. «Пришла моя очередь», — подумала девушка, стоя по ту сторону стекла, отделявшего ее от родителей девочек с именами. Она наблюдала за этим подобием аквариума, наполненного людьми, за движениями этих скорбных безмолвных созданий. Вскоре ей предстоит отправиться туда, чтобы побеседовать с родителями Дебби Гордон. А еще возвратить этим людям оставшуюся часть их горя.
Коридор морга был длинным и темным. Он находился в подвальном помещении здания института. Попасть туда можно было только по лестнице либо в тесном лифте, который, как правило, не работал. Вверху, под самым потолком, узкие окошки, через которые едва проникал слабый свет. Белая облицовочная плитка стен его почти не отражала, что, вероятно, соответствовало намерениям тех, кто выложил ее здесь специально для этого. В результате в помещении даже днем было сумрачно, и никогда не отключавшееся по этой причине неоновое освещение заполняло прозрачную тишину этой печальной комнаты непрекращающимся жужжанием.
«Ужасное место для того, чтобы услышать весть о потере ребенка», — решила Мила, продолжая наблюдать за испытывавшими явное беспокойство родителями. Для облегчения их страданий в морге имелось несколько безликих пластиковых кресел и столиков со старыми юмористическими журналами.
Дебби. Аннеке. Сабина. Мелисса. Каролина.
— Посмотри туда, — донесся из-за ее спины голос Горана Гавилы. — Что ты там видишь?
Сначала в присутствии всех он ее унизил. А теперь, наоборот, доверительно обращался к ней на «ты»?
Мила долго вглядывалась.
— Я вижу их страдание.
— Смотри лучше. Есть кое-что еще.
— Вижу тех мертвых девочек, хотя их здесь и нет. Их лица как сумма лиц их родителей. Поэтому я могу видеть и жертвы.
— А я вижу пять семейных групп. Разного происхождения, с разным доходом и уровнем жизни. Я вижу супружеские пары, которые по разным причинам имели только одного ребенка. Передо мной женщины, которым уже давно перевалило за сорок, и по этой причине они с биологической точки зрения больше не могут надеяться на повторную беременность… Я вижу именно это. — Горан посмотрел на девушку. — Именно они — его настоящие жертвы. Прежде чем выбрать, он тщательно изучил их. Единственный ребенок. Он захотел отнять у них всякую надежду пережить это горе, попытаться забыть тяжесть утраты. Они весь остаток жизни будут вынуждены помнить его преступление. Он умножил горе этих людей, оставив их без будущего. Он лишил их возможности передать потомкам память о себе, пережить собственную смерть… Он этим жил. Это вознаграждение за его садизм и источник его удовольствия.
Мила отвела взгляд. Криминолог был прав: в совершенном против этих людей злодеянии была своя симметрия.
— Замысел, — подтвердил Горан, словно поправляя мысли девушки.
Мила вновь подумала о девочке под номером шесть. По ней еще никто не плакал. Но как и все остальные, она заслуживала эти слезы. Страдание — это урок. Необходимо восстановить связь между живыми и мертвыми. Это язык, заменяющий слова и изменяющий терминологию проблемы. Вот этим как раз и занимались сидевшие за стеклом родители девочек. Восстановить скрупулезно, с болью в сердце, кусочек той жизни, которой больше нет. Сплести воедино хрупкие воспоминания, прочно увязывая белые нити прошлого с призрачными нитями настоящего.
Мила сделала над собой усилие и переступила порог комнаты. И тут же взгляды родителей устремились на нее. Настала гробовая тишина.
Девушка-полицейский подошла к матери Дебби Гордон. Женщина сидела рядом с мужем, положившим руку ей на плечо. Звуки шагов Милы зловеще раздавались в скорбной тишине морга.
— Господа Гордон, мне нужно поговорить с вами еще об одном деле…
Мила жестом указала им дорогу. Затем, пропустив чету Гордон вперед, прошла следом за ними в другой зал, где стояли торговые автоматы с кофе и кексами, придвинутый к стене старый потертый диван, стол с голубыми пластиковыми креслами и урна для мусора, доверху наполненная использованными одноразовыми стаканчиками.
Мила попросила мужчину и женщину сесть на диван, а себе взяла одно из кресел. Девушка все еще чувствовала небольшую боль от раны в бедре, но она уже не была такой сильной, как прежде: дело явно шло на поправку.
Мила приободрилась и первым делом представилась. Она рассказала о ходе расследования, опустив при этом подробности, уже известные родителям девочки. Прежде чем обратиться к ним с вопросами, интересовавшими непосредственно ее, она старалась направить беседу в нужное русло. Мистер Гордон ни на минуту не отводил от девушки глаз, словно в ее силах было прекратить весь этот кошмар. И муж и жена были людьми приятной, даже изысканной наружности. Оба — адвокаты. Из числа тех, которым платят за каждый час работы. Мила представила их сидящими в своем великолепном доме, в кругу особо приближенных друзей, во всей роскоши их бытия. И бытие их таково, что они могли позволить себе отправить свою дочь учиться в престижную частную школу. Миле было известно, что и муж и жена Гордоны были асами в своем деле. Людьми, которые, находясь на своем поле деятельности, точно знали, как им действовать даже в критических ситуациях, которые привыкли впиваться зубами в противника и не пасовать перед превратностями судьбы. Но теперь они оба оказались совершенно неготовыми предстать перед лицом такой ужасной трагедии, как эта.
