Эрик Ластбадер - Французский поцелуй
Он пошел вперед, слегка пригнувшись в полуоборонительной и полуагрессивной позе, которую он выработал в смрадных джунглях и тонких болотах Вьетнама.
— Танцор?
Сив остановился.
— Это ты?
Сив не хотел выдавать своего местонахождения, заговорив. В воздухе пахло войной.
— Ты что, боишься отозваться? — Голос Транга шелестел, как ветер в листьях деревьев. — Ты боишься меня? Успокойся. Я знаю, где ты.
Пот прошиб Сива. Лекарства, прописанные врачом, и напряжение, вызванное ситуацией, работали против него. В голове стучало и отвратительная вялость охватила его. Он чувствовал, как постепенно начинает циркулировать в его теле адреналин, пытаясь противостоять этому. Значит, и внутри него тоже воина идет. Он потихоньку двинулся, обходя трубы парового отопления, скопления проводов, похожих на человеческие нервы, торчащие из рваной раны.
— Не бойся, Танцор, — увещевал голос Транга, напомнив Сиву голоса вьетконговцев, выкрикивающих из густых джунглей предложение сдаться. — Я знаю, ты ищешь Волшебника. Он мертв. Я убил его самым красивым из способов: он лежит, осыпанный стеклом, пронзенный со всех сторон покореженным металлом. Было очень много крови.
Сив продолжал двигаться среди рукотворных джунглей чрева здания, раздумывая о том, в порядке ли у Транга с головой. Возможно, всегда было не в порядке.
— Значит, — сказал он наконец, — это ты в нашем отряде работал на северян.
— Я был привязан, — откликнулся Транг, — и к Югу, и к Северу. Работал и на тех, и на других, и ни на кого конкретно. Потому что, в конце концов, между ними разницы не было. Какая может быть разница, когда жадность и страх облекается в одежды политических идеалов! Все пропитывается ядом, и никому не устоять против этого цунами.
То, что он говорил, было вполне разумно. Но тут Сив вдруг почувствовал, что ему глубоко наплевать на то, что Транг делал во время войны и по каким мотивам. Главное, Транг убил Доминика. Взял свой сучий боевой веер и всадил его заточенный, как бритва, край Доминику в шею, разрывая плоть, мышцы, кровеносные артерии и позвоночный столб. За это Транг поплатится.
— Ты убил моего брата. — Он упрямо двигался вперед, пригнувшись между труб парового отопления, между опорами, на которых крепились кабели электропроводки. — Я иду, чтобы рассчитаться с тобой.
— На мне и так слишком много грехов, — откликнулся Транг из темноты. — И я не хочу тебя убивать. Кроме того, я не могу умереть. Во всяком случае, пока. — Он хотел сказать еще очень многое: о том, как на него нашло озарение, когда он держал в руках Лес Мечей, и потом во второй раз, когда он сидел в разбитом «БМВ».
Но у него ничего не получилось. Как будто не только весь его запас английских слов внезапно истощился, во и сами понятия куда-то разбежались. И тогда он заговорил по-вьетнамски. Но его родной язык, которым он так мало пользовался и так редко слышал, вызвал образы коптящих языков пламени пожарища, которое запалили не без его помощи. Слезы полились у него из глаз, и он резко закрыл рот, так что даже зубы лязгнули.
* * *Когда Крис и М. Вогез спустились в прихожую, там никого не было.
— Возможно, он еще в саду, — предположил М. Вогез.
Но тут Крис заметил кровавый знак на двери в подвальное помещение.
— Что это?
М. Вогез подошел к нему.
— Это фунг хоанг,вьетнамский феникс. Мифическое существо, считающееся бессмертным.
— Это Транг, — сказал Крис и открыл дверь.
Они спустились в кромешную тьму.
Запах гнили и ржавчины стоял в воздухе. Впечатление такое, что ты в склепе. Они достигли конца ступенек, и Крис чуть голову себе не снес, наткнувшись на острый кусок металла, вытарчивающий из стены на уровне груди. Он вовремя пригнулся и дал знак М. Вогезу сделать то же самое.
— Я знаю Транга, — сказал М. Вогез, останавливаясь внизу лестницы. — Позвольте, я с ним займусь.
— Но он уже не работает на вас, — возразил Крис. — Возможно, и никогда всерьез не работал. Он уже предал вас однажды.
— Тем не менее, — сказал М. Вогез, — он вьетнамец. Я знаю их менталитет и умею с ними разговаривать.
— Не ходите сюда! Крис узнал голос Сива.
— Что ты здесь делаешь? — крикнул Крис. — Сутан сказала, что...
— Зачем ты спрашиваешь? — откликнулся Сив. — Ты знаешь прекрасно, зачем я здесь.
— Похоже. Гуарда уже нашел Транга, — тихо сказал М. Вогез.
— Сив, Транг нужен нам живым, — крикнул Крис. — Только он один может вывести нас на Волшебника.
— Я тебе удивляюсь" — откликнулся Сив. — Транг убил твоего брата. Он почти убил Аликс. — Голос у Сива звучал странно. Гортанные призвуки делали его каким-то уж чересчур зловещим.
— Он за это ответит в свое время, — сказал Крис, понимая, куда клонит Сив. — Не ершись.
— Я тебя предупреждаю, — крикнул Сив. — Не лезь сюда. Транг мой. Он убил Доминика. И сейчас он за это заплатит.
Крис использовал последнее средство.
— Ради Бога, Сив, опомнись. Ты же полицейский!
— Не лезь сюда, черт побери! Не с твоими нервами ввязываться в это дело.
— Пошли! — шепнул Крис мосье Вогезу. — Что мы стоим? Нам надо быстрее туда!
— Быстрее не получится, — заметил М. Вогез. — Тут целый лабиринт из труб и проводов. Даже если бы здесь горел свет, и то было бы трудно увидеть, где они. Вот если бы у нас была двенадцатифутовая лестница, мы бы...
Он не договорил и двинулся вперед, вытянув вперед руки, чтобы не наткнуться на какой-нибудь острый выступ или проходящую низко трубу, прислушиваясь к звукам.
— Надо спешить! — понукал его Крис. — Он убьет Транга, если мы не вмешаемся.
— Или Транг убьет его.
* * *— Это ничего, что ты больше не любишь его, — сказала Морфея. — Я буду его любить за нас двоих.
Сутан стояла в дверях комнаты в конце холла.
— Кажется, я так и не научилась любить его. — Несколько торшеров, стоящих в комнате, заливали светом пол, но лицо Морфеи не было достаточно ярко освещено, и Сутан вглядывалась в него, будто перед ней было существо, которое давно считалось вымершим. — Вот чего я не могу понять, так это как можно продолжать любить его, зная о нем то, что знаешь ты?
Морфея улыбнулась улыбкой, которую люди, не знающие ее, могли бы назвать льстивой. Напротив, эта улыбка отражала внутренний покой ее души.
— В отличие от тебя, — сказала она, — я принимаю человека со всеми его слабостями и недостатками. Если жизнь и научила меня чему-нибудь, то это не искать в жизни совершенства, но исправлять наши собственные погрешности.
Даже не обдумывая это специально. Сутан выбрала именно эту позицию в комнате, откуда она могла издали изучать свою новую подружку и в то же время видеть сквозь открытую дверь весь холл. Но и здесь она была только в относительной безопасности. Ей хотелось выпить, но никакого спиртного в поле зрения не было, и ей не хотелось выказывать свою слабость, попросив Морфею принести ей чего-нибудь покрепче.
— Это, если я не ошибаюсь, бордель, — сказала Сутан. — Что ты здесь делаешь?
— Я знаю, кто я такая, — сказала вместо ответа Морфея, двигаясь через освещенный круг на полу, как призрак через залитую лунным светом лесную лужайку. — Но для меня очень важно, какой меня видишь ты. — В ее голосе не было ни тени раздражения.
— Почему? — Реплики Сутан в этом диалоге произносились на повышенных тонах.
— Мне кажется, это естественно, — ответила Морфея. — Ты его дочь.
— Чудно, но я совершенно не чувствую себя его дочерью.
— Ну, это трагедия для всех нас.
— Поэтому ты и привела меня сюда? Хочешь обработать меня?
— Я привела тебя сюда, уведя из того места, где тебе не хотелось находиться, — заметила Морфея, опять уходя из света в тень. — Вот и все.
— Я тебе не верю. — По мере того, как Морфея к ней приближалась, она все больше и больше нервничала. — Ты привела меня сюда, чтобы заставить меня помириться с отцом. Научить дочерней любви.
Опять та же самая улыбка.
— Сутан, как ты можешь не понимать того, что мне кажется настолько очевидным? Невозможно научить инстинктам. Несмотря на все твои заверения в противном, я убеждена, что ты любишь своего отца. И я думаю, ты всегда любила его. Но потом, с годами, ты научилась его ненавидеть.
— Нет, я...
Но тут Сутан увидела своего отца и Криса. Они быстро шли через холл по направлению к выходу. Заметив их, и Сутан двинулась следом. А потом и бегом припустилась.
— Я его вижу!
Крис повернул голову.
— Кого? Сива?
Но М. Вогез уже устремился вперед. Я положу конец этому безумию, — думал он. Хоть в какой-то степени исправлю то, что натворил.
— Мосье Мабюс, — прошептал он, двигаясь вдоль труб в полутьме. — Послушайте меня. Я хочу спасти вас. Поверьте, я вам все прощаю...
Мощная рука схватила его за горло и оторвала от пола. М. Вогез задергался, не в силах ни дышать, ни говорить, ни, тем более, кричать. Он смотрел в лицо М. Мабюса, напряженное и осунувшееся. Тонкая синяя жилка пересекала его лоб и пульсировала, как будто живя собственной жизнью.
