Нельсон Демилль - Собор
Колокола отзвонили благодарственную молитву и стали медленно вызванивать погребальную мелодию. Губернатор Доул стоял со своей свитой, обнажив голову, держа шляпу в руке. Рядом с ним майор Коул отдавал воинскую честь. Губернатор придвинулся к нему и спросил, склонив голову в траурном полупоклоне:
– Каковы потери в шестьдесят девятом полку, майор?
Коул покосился на него, уловив в голосе выжидательные нотки.
– Пятеро убитых, сэр, в том числе полковник Лоуган. Трое раненых.
– А сколько человек участвовало в операции?
Коул оторвал ладонь от козырька фуражки и, посмотрев на губернатора, отрапортовал:
– Всего непосредственно в штурме участвовало восемнадцать человек, сэр.
– Освобождение заложников… да… – Губернатор задумчиво кивнул и заметил: – Какой ужас. Потери – пятьдесят процентов.
– Так точно, вообще-то не совсем пять…
– Но спасли вы всего двоих заложников.
– По правде говоря, они сами спаслись…
– Гвардейскому шестьдесят девятому полку теперь понадобится новый командир, так ведь, Коул?
– Да-а… так точно.
В санитарную машину уложили последних убитых полицейских и гвардейцев, и караван машин медленно двинулся в путь в сопровождении полицейских на мотоциклах. Тут же к краю тротуара подкатил полицейский тюремный фургон, санитары подняли носилки с убитыми фениями и потянулись к «черному воронку».
Лэнгли подошел к тюремной машине. Стоящий там оперативник из розыскного отдела отдал ему честь и протянул пачку перевязанных бумаг, пояснив:
– Почти на всех боевиков имеются персональные досье, инспектор. А здесь предварительные краткие справки на каждого. – Потом он добавил: – Мы нашли также в соборе листы с планом и схемами спецназа, касающиеся штурма. Каким же образом они, черт побери, оказались…
Лэнгли не дал ему договорить, взял листы и, засунув их к себе в карман, предупредил:
– Про них не следует упоминать в отчетах.
– Понятно, сэр.
Затем Лэнгли подошел к Бурку, который сидел в портале на корточках у стены, а перед ним стояла Шпигель. Бурк спросил ее:
– Где Мелон и Бакстер?
– И Мелон, и Бакстер все еще находятся в соборе ради их же безопасности – поблизости отсюда могут сидеть снайперы. Бакстер будет находиться в ризнице архиепископа, пока мы не передадим его представителям консульства. А Мелон мы держим в комнате для невест. Ее охраняют агенты ФБР.
– А тело Флинна где? – спросил Бурк. Шпигель опустилась на колени рядом с ним и проговорила:
– Он пока жив. Лежит на книжном складе.
– Это где? В пристройке к бельэтажу?
Шпигель поколебалась немного, затем все же сказала:
– Врач говорит, что он был на волоске от смерти… поэтому мы не… стали его переносить.
– Скажите лучше, что вы его потихоньку добиваете, так что не говорите мне, что он не транспортабелен.
Шпигель, пристально глядя Бурку в глаза, заметила:
– Все по обе стороны Атлантики хотят, чтобы он умер, Бурк. Точно так же, как хотели видеть мертвым Мартина. Не надо читать мне мораль…
– Лучше перенесите его на бельэтаж.
Лэнгли зло зыркнул на него глазами и пояснил:
– Ты же хорошо знаешь, что сейчас делать этого мы просто не можем… он знает слишком много. Шрёдер… кое-что другое… Он очень опасен. Пусть все идет своим чередом. Договорились?
Бурк попросил:
– Позволь мне хотя бы взглянуть на него.
Шпигель, немного подумав, встала с колен и пригласила:
– Пошли.
Они вошли в собор, прошли по южному вестибюлю, где все еще валялись на полу траурные символы панихиды, пахнувшие какой-то неуловимой печалью – смесью запахов, которую считают запахом смерти.
Месса уже началась, на верхнем органе исполняли прелюдию. Бурк глянул на хоры, залитые солнечным светом, прорывавшимся сквозь разбитые окна. Ему пришла в голову мысль, что солнечные лучи обычно как-то принижают таинство смерти, но тут этого не случилось, наоборот – эффект был значительно возвышеннее и сильнее, чем от зажженных свечей.
Они повернули направо к книгохранилищу. У дверей стояли двое дюжих спецназовцев, но, увидев подошедших, они быстро отпрянули в стороны. В небольшой склад первой вошла Шпигель, за ней Бурк, потом Лэнгли. Шпигель облокотилась о прилавок и потупила взор.
Брайен Флинн лежал в тесном помещении, закрыв глаза, грудь медленно вздымалась и опускалась. Шпигель заметила:
– Его не так-то просто унести. – И, посмотрев на Флинна пристальнее, добавила: – У него привлекательная внешность. Должно быть, и обаяние его сильно. В нашем жалком мире очень редко рождаются такие люди… В другое время и в другом месте он, возможно, был бы… кем-то еще… Невероятное расточительство…
Бурк обошел прилавок и опустился на колени рядом с Флинном. Он приподнял у него веки, прислушался к дыханию и прощупал пульс. Потом взглянул на Шпигель и сказал:
– В груди все булькает и хрипит… сердце пока работает… но скоро остановится.
Наступило молчание. Затем Шпигель произнесла:
– Нет, этого мне не выдержать. Подошлю я все же санитаров с носилками.
Флинн зашевелил губами. Бурк вплотную приблизил к ним ухо, а выпрямившись, сказал:
– Да, я все сделаю. – Он повернулся к Шпигель: – Не надо носилок… он хочет поговорить с ней.
* * *Морин Мелон спокойно сидела в комнате для невест, а четыре женщины-полицейские безуспешно старались разговорить ее. Роберта Шпигель открыла дверь, секунду-другую смотрела внимательно на Морин и грубо сказала ей:
– Пошли со мной.
Морин, похоже, не расслышала и продолжала сидеть, как неживая. Шпигель пояснила:
– Пошли, он хочет видеть вас.
Морин подняла глаза и встретилась с ней взглядом. Тогда она быстро поднялась и пошла вслед за Шпигель. Они прошли вниз по боковому проходу и далее через вестибюли. Когда они появились в книгохранилище, Бурк по-дружески кивнул Морин, а Лэнгли неприязненно посмотрел на нее. Оба детектива вышли из комнаты, Шпигель осталась. Она сказала:
– Вон там. – И показала рукой. – Времени у вас в обрез. – Повернулась и вышла.
Морин обошла прилавок и встала на колени рядом с Брайеном Флинном. Она взяла его руки в свои, но не промолвила ни слова. Посмотрев на прозрачный, из плексигласа, прилавок, она увидела, что в комнате больше никого нет. Тогда она прижала к своей груди руки Флинна, и щемящее чувство жалости и печали переполнило ее душу – никогда прежде не испытывала она такого глубокого чувства к нему.
– О, Брайен… опять ты одинок… всегда одинок…
Флинн открыл глаза. Она наклонила свое лицо близко-близко к его и произнесла:
– Я здесь, с тобой.
По его глазам было видно, что он понял.
– Может, позвать священника?
Он помотал головой. Она почувствовала слабое пожатие его руки и тоже сжала руку.
– Ты умираешь, Брайен. И знаешь об этом, правда? Они умышленно оставили тебя здесь умирать. Почему ты не хочешь, чтобы пришел священник?
Он попытался что-то произнести, но из горла не вырвалось ни звука. Но она догадалась, что он хочет сказать и о чем спросить ее. Она рассказала о гибели фениев, в том числе Хики и Меган, и без тени сомнения упомянула о смерти отца Мёрфи, о том, как уцелели кардинал, Гарольд Бакстер, Рори Дивайн, рассказала о соборе и о мине, которая так и не взорвалась. Пока она говорила, эмоции сменялись на его лице.
– Мартин погиб тоже. Говорят, лейтенант Бурк столкнул его с церковных хоров; говорят также, что Лири был человеком Мартина… ты меня слышишь?
Флинн кивнул, а она продолжала:
– Я знаю, что смерть тебе безразлична… а вот мне далеко не безразлична… Я ужасно боюсь умереть. Я все еще люблю тебя… Ради меня, позволь все же позвать священника, Брайен?
Он открыл рот, она склонилась над ним еще ниже. Наконец он через силу выдавил:
– …Священник…
– Да-да… я сейчас же позову его.
Он слабо мотнул головой и сжал ее ладони. Она опять склонилась над ним. Голос Флинна был едва слышен:
– Священник… отец Доннелли… здесь, – бормотал он.
– Что?..
– Подойди сюда. – Он протянул вверх правую руку. – Сними кольцо с пальца…
Она посмотрела на руку – кольца на пальце не было. Тогда она взглянула ему в лицо и впервые заметила на нем спокойное, умиротворенное выражение – ни единой черточки, столь характерных для него в последние годы.
Он опять открыл глаза и, пристально посмотрев на нее, пробормотал:
– Видишь?..
Затем взял ее ладони и крепко сжал их. Она кивнула и заговорила:
– Да… нет, нет… не вижу, но я никогда и не видела, а ты всегда казался таким уверенным и убежденным, Брайен…
Она почувствовала, как ослабла его крепкая хватка, и, взглянув на него, поняла, что он умер. Она закрыла ему глаза, поцеловала в лоб и, глубоко вздохнув, встала с колен.
