Грег Айлс - Кровная связь
Передняя дверь открывается прямо в гостиную. Я видела много подобных жилищ в Новом Орлеане. Дверь на противоположной стене гостиной ведет в кухню. Через нее видны застекленные двери, которые выходят на зацементированный дворик снаружи. Справа от меня тянется коридор, ведущий к нескольким спальням (самое большее, трем) и к ванной в конце холла.
В гостиной в глаза сразу же бросается обитый цветастым гобеленом уголок, состоящий из маленького диванчика для двух человек и раскладной софы, превращающейся по ночам в спальное ложе. Уголок выглядит так, словно был куплен в магазине для бережливых. Софа стоит у стены напротив входной двери, а перед ней расположился прямоугольный кофейный столик. Диванчик типа «любовное гнездышко» повернут к левой стене, у которой стоит старенький телевизор, транслирующий передачу «Магазин на диване». Перед телевизором приткнулось раскладное кресло, а у стены позади себя я обнаруживаю старый комод с зеркалом. В воздухе лениво висят клубы сигаретного дыма. Проследив, откуда они поднимаются, я вижу на полу рядом с креслом пепельницу, в которой дымится недокуренная сигарета.
Эванджелина Питре еще ни разу не повернулась к нам спиной. Она попятилась в гостиную, потом скрестила руки на груди и продолжала медленно отступать к софе, мимоходом обогнув кофейный столик и даже не опустив на него глаз. Она или выросла в этом доме, или прожила здесь достаточно долгое время.
– Присядете? – предлагает она.
– Благодарю вас, – отвечает Шон.
Он разворачивает кресло лицом к софе и усаживается в него. Я, едва сдерживая любопытство, опускаюсь на краешек диванчика и кладу сумочку на колени. Эванджелина Питре сгибает колени и садится на софу, как птичка, готовая в любую секунду вспорхнуть.
– Мисс Питре, – начинает Шон, – мы бы хотели…
– Энджи, – перебивает она. – Зовите меня Энджи.
Шон улыбается ей своей самой обворожительной улыбкой, но его голос сохраняет сугубую официальность.
– Хорошо, Энджи. Моя коллега – судебно-медицинский эксперт, к чьей помощи мы иногда прибегаем при расследовании дел, подобных этому. Она хочет задать вам несколько вопросов относительно…
Слова его сливаются для меня в бессмысленный монотонный речитатив. Он следует сценарию, который мы разработали по дороге сюда, но теперь, оказавшись здесь, я думаю, что мы только зря теряем время. Не понадобятся сложные психологические трюки, чтобы заставить эту женщину открыться нам.
– Энджи… – Я разговариваю с ней, как с доброй приятельницей. – Детектив Риган не говорит вам всей правды.
Шон умолкает и смотрит на меня с открытым ртом.
– Я работаю судебно-медицинским экспертом, но пришла сюда не для того, чтобы говорить о судебной медицине. Я здесь для того, чтобы рассказать вам, что нам известно об этих убийствах.
Питре смотрит на Шона так, словно умоляет его помочь ей. Его официозная ложь понравилась ей куда больше моей откровенной правды. Но Шон молчит.
Я опускаю сумочку на пол, на секунду подумав о револьвере внутри, кладу руки на колени и улыбаюсь Питре своей самой доверительной улыбкой.
– Энджи, вы когда-нибудь видели меня раньше?
Она отрицательно качает головой.
– Я была близким другом доктора Натана Малика.
В лице ее что-то неуловимо меняется. Что? На скулах на мгновение набухли желваки? На шее запульсировала какая-то жилка? Что бы ни было тому причиной, я чувствую, что это нечто столь важное, как если бы с ее лица на меня уставилась вторая пара глаз. Глаз, в которых светится первобытный инстинкт – выжить любой ценой. Я никогда в жизни не встречала Эванджелину Питре, но знаю ее.
Она – это я. У меня тоже есть вторая пара глаз. Тех, которые отчаянно всматриваются в дрожащую темноту в ожидании, когда же придет он…
– В чем дело? – подает голос Энджи. – Вы так странно смотрите на меня.
– Энджи, меня зовут Кэтрин Ферри. Вам знакомо это имя?
Она медленно зажмуривает глаза, потом открывает их, как кошка, демонстрирующая скуку пробегающей мимо мышке.
– Нет.
– А я думаю, что знакомо.
Она делает глотательное движение.
– Я знаю, что ваш отец был плохим человеком, Энджи. Другие люди считали его хорошим, но я знаю, каким он был на самом деле.
В ее глазах появляется отсутствующее выражение.
– Я знаю, что он трогал вас, Энджи. Я знаю, что в темноте он приходил в вашу постель. Он наверняка причинил боль и другим детям. Вот почему он должен был умереть, не так ли?
На кратчайший миг ее взгляд устремляется в сторону коридора. Она собирается сбежать? Или ожидает помощи?
Шон быстро встает с кресла.
– Вы не возражаете, если я осмотрю дом?
Я ожидаю, что Энджи немедленно вскочит на ноги и начнет протестовать, но вместо этого она лишь откидывается на обшитую цветастым гобеленом спинку софы.
– Конечно, – отзывается она. – Будьте как дома.
Шон направляется в коридор, на ходу доставая пистолет из-под пиджака. Чтобы девушка не ударилась в панику, я стараюсь занять ее разговором.
– Энджи, вы были одним из первых членов «группы X»?
По ее губам пробегает слабая улыбка.
– Вы боитесь довериться мне, но вам нечего опасаться. Мне известно о фильме доктора Малика. Он хотел передать мне пленки на хранение, но я не смогла взять их. В то время за мной охотилось ФБР. И продолжает преследовать до сих пор.
– Почему они вас преследуют?
– Потому что они думают, что я замешана в убийствах. Я ничего не имею против. У них нет никаких доказательств. Кроме того, около четырех часов назад я убила человека. Он пытался меня изнасиловать, и я убила его.
Невидимая пара глаз ищет во мне признаки лжи и обмана, но не находит.
– Я чего-то не понимаю, – говорит Эванджелина. – Вы же пришли с полицейским.
– Шон не обычный полицейский. Он мой друг. Меня растлевали и насиловали, как и вас, Энджи. Так что мне известно, как это бывает и что при этом чувствуешь. И я пришла сюда не для того, чтобы причинить вам зло. Я здесь для того, чтобы помочь вам.
Она подозрительно прищуривается. Я могу только догадываться, что сделали с этой девушкой люди, которые обещали помочь ей.
– Но чтобы я сумела помочь вам, вы должны рассказать мне правду.
– Какую правду?
– Правду о том, как все начиналось. Я знаю, что шесть мужчин понесли наказание за то, что совершили когда-то. Но я должна знать, как все началось.
Лицо Энджи ничего не выражает – оно непроницаемо, как у манекена.
– Вы когда-нибудь встречались с женщиной по имени Энн Хильгард?
Впервые я замечаю в ее глазах страх. Почему упоминание имени моей тети должно вызывать страх у этой девочки?
– Энджи, если вы откажетесь разговаривать со мной сегодня вечером, Шон намерен сообщить оперативной группе те выводы, к которым я пришла в отношении этих убийств. О том, как вы в них замешаны. И после этого я уже ничем не смогу помочь вам.
Страх дает о себе знать, он прорывается наружу.
– О чем вы говорите? К каким выводам вы пришли? Что вы сумели вычислить?
Ага, начинается…
– Мне известно, что вы берете слюну у младенцев в Центре дневного ухода за детьми, где вы работаете, и смазываете ею следы укусов на телах мертвых мужчин.
У девушки испуганно расширяются глаза, а нижняя губа дрожит, как у насмерть перепуганного пятилетнего ребенка.
– Мне нужно знать, занимались вы этим в одиночку или кто-то помогает вам? Помогал ли вам доктор Малик? Я знаю, что ему было известно об убийствах. Он сам сказал мне об этом. Он собирался рассказать о них в своем фильме, верно?
Теперь у Энджи дрожат и руки, а левая нога так вообще подпрыгивает вверх-вниз. Она похожа на машину, которая вполне надежно служила двадцать два года, но сейчас идет вразнос. Шон был прав: Энджи Питре не могла совершить эти убийства в одиночку.
– Вы записывали убийства на пленку для доктора Малика, Энджи?
Она вскакивает настолько неожиданно, что я откидываюсь на спинку диванчика.
– Это нечестно! – кричит она, замахиваясь на меня мускулистой рукой. – Вы не должны так разговаривать со мной! У вас нет никаких доказательств!
Шон влетает в гостиную с пистолетом в руке.
– Что случилось?
– Ничего.
Я делаю ему знак убрать оружие.
Он не подчиняется.
– Вы набрали полную ванну горячей воды, – обращается он к Энджи. – Зачем?
– Я собиралась помыться.
Он показывает на сигарету, тлеющую в пепельнице у ножки кресла.
– А мне почему-то кажется, что вы смотрели телевизор.
– Я хотела купить себе серьги.
Он несколько мгновений внимательно изучает ее, потом прячет пистолет в кобуру и опускается в раскладное кресло «Лэй-зи бой».
– Что я пропустил? – любопытствует он, поглядывая в сторону коридора.
– Энджи собиралась рассказать мне, кто помогает ей наказывать этих мужчин.
