Эрик Сунд - Слабость Виктории Бергман (сборник)
Когда Жанетт вошла в кабинет Хуртига, он чистил служебный пистолет. Зиг-зауэр, девять миллиметров. Вид у Хуртига был нерадостный.
– Уход за оружием? – усмехнулась Жанетт.
– Смейся-смейся, – буркнул Хуртиг. – После обеда тебе тоже придется спуститься пострелять. Ты что, не читала объявление? – Он вставил магазин, поставил пистолет на предохранитель и сунул оружие назад, в кобуру.
– Нет, не читала. Сегодня после обеда?
– Ага. Мы с тобой должны быть в тире в три часа.
– Тогда почисть и мой тоже. У тебя это гораздо лучше выходит.
Жанетт сбегала к себе в кабинет и принесла пистолет, который хранила в ящике письменного стола.
– Так что нам известно о Фредрике Грюневальд? – спросила она, протягивая оружие Хуртигу.
– Родилась в Стокгольме, – начал Хуртиг словно между делом, расстегивая кобуру и вынимая пистолет. – Родители живут в Стоксунде и никак не контактировали с ней последние девять лет. – Хуртиг проворно разобрал оружие на детали и продолжил: – Своими спекуляциями она уничтожила большую часть семейного состояния.
– Как это?
– Фредрика без ведома родителей закачала все, что у них было, почти сорок миллионов, в несколько новых предприятий. Помнишь wardrobe.com?
– Н-ну… слабо. – Жанетт подумала. – Это не один из тех интернет-магазинов, которые сначала превозносят, а потом обрушивают их акции на бирже?
Хуртиг кивнул, взял на тряпку немного оружейного масла и принялся начищать пистолет.
– Именно. Идея была – продавать одежду через интернет, но все кончилось долгами в несколько сотен миллионов. Грюневальды оказались среди тех, кто пострадал сильнее всего.
– И во всем была виновата Фредрика?
– Так считают ее родители, а я не знаю. В любом случае им сейчас, кажется, неплохо живется. Они так и живут на вилле, а машины на подъездной дорожке стоят не меньше пары миллионов. – Они могли бы по какой-нибудь причине хотеть избавиться от Фредрики?
– Вряд ли. После краха на бирже она избегала родителей. Они думают – потому, что ей стыдно.
– На что она жила? Ведь даже если она была бездомной, ей требовались какие-то деньги.
– Ее отец рассказывал, что он, несмотря ни на что, жалел дочь и каждый месяц клал ей на счет пять тысяч. Так что вот тебе и объяснение.
– Значит, тут ничего странного.
– Насколько я вижу – нет. Беспечное детство. Хорошие оценки, потом – гимназия в школе-интернате.
– Мужчина или дети?
Хуртиг с отсутствующим видом продолжал начищать пистолет, и Жанетт подумала, что уход за оружием для него сродни медитации.
– Детей нет, – продолжил он, – и, по словам родителей, отношений с мужчиной тоже. Во всяком случае, о которых им было бы известно.
– Может, я консервативна, но, по-моему, это странновато. Ну хоть какой-нибудь мужик должен же был возникнуть за все эти годы. – Может, она была лесбиянкой и не хотела говорить об этом родителям. В этих кругах у людей довольно ограниченные взгляды.
Хуртиг вернул на место последние детали и положил пистолет на стол.
– Это возможная причина, но не мотив убивать ее, так ведь?
Рассматривая коллегу, Жанетт вдруг заметила шутовское выражение лица – верный признак, что у него туз в рукаве. Он всегда приберегал что-то под конец и выбрасывал это что-то как бы мимоходом.
– Ну и?.. Что ты припрятал? Я же тебя знаю. – Жанетт улыбнулась Хуртигу.
– Угадай, кто ходил в тот же класс, что и Фредрика Грюневальд. – Хуртиг выдвинул ящик стола, достал оттуда стопку документов, положил ее на колени и небрежно глянул в окно. – У меня есть кое-какие догадки. Говори. – Он протянул Жанетт несколько листов. – Вот это списки учеников, посещавших учебное заведение Сигтуны в те годы, когда там училась Фредрика.
– Да, но кто они? Они проходили в наших документах? – Жанетт принялась перелистывать документы.
– Аннет Лундстрём.
– Аннет Лундстрём? – Жанетт вопросительно посмотрела на Хуртига, и тот улыбнулся ее изумленной физиономии.
Словно кто-то открыл окно и впустил в помещение свежего воздуха.
Солнце светило в окно Жанетт, когда она приступила к чтению документов из стопки Хуртига.
Документами оказались классные листы из гимназии Сигтуны за те годы, когда там учились Шарлотта Сильверберг, Аннет Лундстрём, Генриетта Нордлунд, Фредрика Грюневальд и Виктория Бергман.
Быстро просмотрев списки учеников, Жанетт заметила, что у Аннет Лундстрём в те годы не было второго имени.
Значит, они с Карлом выбрали ей второе имя, когда поженились, подумала Жанетт.
Итак, Аннет и Фредрика – одноклассницы.
У Аннет светлые волосы, а некоторые свидетели из пещеры под церковью Святого Юханнеса указывали, что видели возле палатки Фредрики красивую блондинку.
А вот Бёрье – мужчина, который показывал дорогу этой блондинке и предположительно может идентифицировать ее, – куда-то пропал.
Не вызвать ли Аннет Лундстрём на допрос? Проверить ее алиби, а может, даже устроить очную ставку со свидетелями? Но так она откроет свои подозрения Аннет, и продолжать следствие станет труднее. Любой адвокат добьется ее освобождения быстрее, чем я выговорю слово “бездомный”, подумала Жанетт.
Нет, лучше подождать. Пусть Аннет побудет в подвешенном состоянии, в неизвестности, пока Бёрье не всплывет. А вот позвать Аннет под предлогом беседы о посягательствах на Линнею она сможет.
Можно соврать, сказать, что ее попросил об этом Ларс Миккельсен. Что именно сейчас он по горло занят другими делами и ему нужна помощь Жанетт. Может сработать.
Значит, так и сделаем, подумала Жанетт, еще не зная, что ее энтузиазм затормозит расследование вернее, чем ускорит его, и станет косвенной причиной человеческих страданий, которых можно было бы избежать.
А тренировка по стрельбе прошла следующим образом. Результат у Жанетт вышел близким к нижней границе, Хуртиг же блистал, и почти все его пули ушли в яблочко.
Посмеявшись над Жанетт, Хуртиг объявил, что счастлив, что им почти никогда не приходится применять служебное оружие. Оказаться рядом с ней во время перестрелки значило бы подвергнуться серьезной опасности.
Озеро Клара
Кеннет фон Квист провел ладонью по лицу. Маленькая проблема превратилась в большую. Может быть, даже неразрешимую.
Он понял наконец, что оказался виновным в длинном списке ошибок.
Он был полезным идиотом, прикрывавшим Пео Сильверберга и Карла Лундстрёма. Он, дурак, годами вел жизнь оголтелого карьериста, который бегает по чужим делам. И что он за это получил?
Что, если Карл Лундстрём и Пео Сильверберг и в самом деле виновны? А он уже начал подозревать, что так и есть.
При прошлом начальнике управления, Герте Берг линде, все было так просто. Все всех знали, и достаточно было поддерживать отношения с правильными людьми, чтобы получать перспективные задания и карабкаться вверх по служебной лестнице.
Лундстрём и Сильверберг были близкими друзьями и Герта Берглинда, и адвоката Вигго Дюрера.
После того как пост занял Деннис Биллинг, сотрудничество с полицией стало не таким гладким.
Когда дело касалось Жанетт Чильберг, он мог заранее продумать, как не поссориться с ней, а также как направить ее интересы в другую сторону, хотя бы до поры. Это дало бы ему время, чтобы решить проблему с Вигго Дюрером и семейством Лундстрёмов.
Одним выстрелом – двух зайцев, подумал фон Квист. Пора исправлять ошибки.
В полицейском управлении ни для кого, кажется, не секрет, что Жанетт Чильберг с сержантом Йенсом Хуртигом на поводке ведет частное расследование закрытых дел об убитых мальчиках-иммигрантах. Слухи об этом достигли прокурора Кеннета фон Квиста.
Знал он и о том, что ведется неофициальный розыск дочери Бенгта Бергмана, что все документы, касающиеся Виктории Бергман, засекречены и что суд Накки не отдал их комиссару Чильберг.
Вот тут-то он и припрятал туз в рукаве. Он знает, как добыть эти сведения, и знает, как их употребить.
Набирая номер своего коллеги из суда Накки, фон Квист почувствовал себя лучше – впервые за долгое время. Мысль его была столь же хитроумной, сколь и простой и основывалась на том, что исключение из юридических правил всегда возможно, пока участники помалкивают о нем. То есть коллега из Накки разомкнет уста, а Жанетт Чильберг от благодарности будет целовать ему, фон Квисту, ноги.
Через пять минут фон Квист с довольным видом откинулся на спинку кресла, сцепил руки на затылке и положил ноги на стол. Вот и все, подумал он. Остаются только Ульрика Вендин и Линнея Лундстрём.
Что они там нарассказывали полицейским и психологу?
Надо признать, что об этом он понятия не имеет, во всяком случае, что касается Ульрики Вендин. Линнея Лундстрём, вероятно, рассказала что-то компрометирующее о Вигго Дюрере, но фон Квист не знал, что именно, и опасался худшего. – Соплячка чертова, – буркнул прокурор, думая об Ульрике Вендин.
