Собачий рай - Полина Федоровна Елизарова
Одет он был добротно, хотя и небрежно. Выправленная поверх несвежих льняных белых брюк голубая рубашка поло с налипшими на нее хвоей и листвой была помята, словно, подстелив ее под голову, он долго лежал в лесу на земле.
Черты лица, насколько можно было разглядеть на расстоянии, были крупными, правильными и резковатыми, лицо и руки отличала бледность.
Но самое удивительное заключалось в том, что этот немолодой человек (а на вид ему было не меньше шестидесяти) был совершенно бос.
Привыкшая ладить со всеми обитателями поселка, Самоварова решила на сей раз не здороваться – иначе ей пришлось бы довольно громко выкрикнуть приветствие, учитывая погруженность в себя почти поравнявшегося с ними и по-прежнему смотревшего под ноги незнакомца.
Из всего дачного поселка она была шапочно знакома только с парочкой ближайших соседей. Приезжая на дачу, они с доктором любили вести уединенную, без хлопот и местных сплетен, жизнь.
– Какой он страшный, – сказал Жора, когда, поравнявшись с незнакомцем, они прошли немного вперед.
– И чем он тебе не нравится? – почувствовав что-то необъяснимо нехорошее, спросила мальчика Варвара Сергеевна.
– Чем? – сдвинув густые бровки, задумался Жора. – Тем, что у него нет таблетки для бессмертия! – на полном серьезе выпалил он.
– Не болтай глупости! Я просто пошутила. Хотела разрядить обстановку.
– Нет! – желая развить тему, воскликнул мальчик. – Он выглядит так, будто уже умер!
– Ты где-то видел тех, кто умер? – сглотнув, спросила Варвара Сергеевна.
– Да, мы с мамой один раз видели, как старый человек умер в парке. Когда мы подошли к нему, он был уже почти мертвый, а потом стал мертвым совсем.
– Это как?
– Там, в парке, у лавки, стояли люди. Мы шли с мамой по дорожке, и вдруг какая-то женщина подскочила к нам и стала кричать, что нужно вызвать «Скорую», а у нее разрядился телефон. Мама умеет лечить людей, и мы подошли к этому старику, которого раньше иногда там встречали. Мама наклонилась, взяла его за руку, что-то послушала у него внутри, а потом сказала этой женщине и еще одной, которая с ней стояла, что с ним «уже все». Она схватила меня за руку, и мы ушли оттуда очень быстро. Я спросил у мамы, что это значит – «уже все», а она сказала, что у того человека смерть давно стояла за спиной и помочь ему было нельзя.
Рассказ мальчика отозвался в спине холодком – если доморощенное «врачевательство» Регины оставляло уйму вопросов, то превосходной интуицией она, бесспорно, обладала.
– Но этот человек не такой уж и старый. Он, возможно, мой ровесник, – хмурилась Варвара Сергеевна.
– Ты меня не поняла! – всплеснул ручонками Жора. – Ты не такая еще старая.
– Ты же вчера сказал, что старая.
– Да… то есть нет, – путаясь, силился выразить свою мысль мальчик. – Ты старая по сравнению с твоей фотографией. И… даже не так!
– А как? – нетерпеливо ожидала его разъяснения Варвара Сергеевна.
– На фотографии у нас дома ты выглядишь… Как женщина, которая хочет конфет и хочет танцевать.
– Здорово… А сейчас – нет?
– А сейчас ты выглядишь как женщина, которая не разрешает есть конфеты из-за того, что они вредные, и не хочет танцевать, потому что устала на работе.
– Неужели прямо так?
Варвара Сергеевна обладала самоиронией, и наблюдение Жоры ее развеселило.
– Так! Но смерть не стоит у тебя за спиной. Она тебя даже боится, – решив пошутить, лукаво скосил на нее черный глаз Жора. – Я просто хочу разрядить обстановку! – добавил он.
– Спасибо, успокоил, – не сдержавшись, она потрепала мальчишку по упругому чернявому затылку.
В магазине, в отделе при входе, ей втюхали самую дорогую из имевшихся «элитную» китайскую зарядку. Пока беседовала с продавцом, Жора прилип взглядом к отдельно стоявшей витрине с шоколадными конфетами.
Вспомнив, что мальчишку надо чем-то кормить, Самоварова потянула его в небольшой зал супермаркета.
– Сосиски возьмем. Ты же ешь сосиски?
– Не знаю.
– Что – не знаешь? Ешь ли ты сосиски?
– Я никогда их не ел, – просто ответил Жора.
– А что же ты ешь, кроме картофельного пюре?
– Мама готовит разную еду, и я тоже умею готовить.
– И что вы готовите?
– На завтрак мама варит кашу на кокосовом молоке или яйца, фермерские. А я выжимаю для нас сок. В обед мама варит постный суп, запекает с овощами мясо или курицу с рынка. Булгур еще делает с маслом кхи, салаты зеленые – немножко оливкового масла и совсем чуть-чуть бальзамика.
– Вот что! – перебирая в руках упаковки с сосисками, бесилась Самоварова. – Я тебе не мама и не повар! Отварим сосиски. Можно обжарить, уж прости, на обычном масле мороженые овощи, – сказала она, кинув в корзинку упаковку сосисок, показавшуюся ей на вид самой приличной, и ища взглядом морозильную камеру. – Завтра привезут продукты, может, сварю тебе какой-нибудь постный суп.
– А конфету купишь? Ну хоть одну? – обернувшись и ткнув пальцем в витрину, канючил Жора.
Они набрали целую коробку конфет ручной работы.
Не только Жоре, но и сладкоежке Самоваровой захотелось хоть чем-то себя потешить в этот сложный день.
Фисташковые с пралине, из молочного шоколада с карамелью, из белого шоколада с миндалем и без – конфеты разных форм плотными рядами улеглись в картонную белую коробку, которую до того скучавшая и мигом оживившаяся продавщица перевязала сверху красной лентой.
– У тебя нет аллергии? – на всякий случай уточнила у мальчика Самоварова.
Если Регина продумала наперед, что мальчику на даче могут понадобиться сланцы, уж лекарства она положила бы в первую очередь и сообщила бы об этом в своих чертовых посланиях.
– Я не знаю, – пожал плечами Жора.
– Но шоколад ты же ешь?
– Да. На мой день рождения и на Новый год мама печет шоколадный торт из миндальной муки.
«Твою ж мать… Она теперь еще и торты печет!» – с едким сарказмом, впрочем, уже без прежнего накала ненависти подумала про себя Варвара Сергеевна.
Щекастая, с густо накрашенными в технике «смоки-айз» глазами и надутыми розовыми губами продавщица средних лет с интересом прислушивалась к разговору.
– Заварим чай и будем обжираться культурно, – продолжал Жора, и глаза его в предвкушении запретных сладостей радостно блестели. – И еще будем вести светскую беседу.
– Посмотрим, – расплатившись бесконтактной картой в приложении мобильного, ответила Самоварова.
– Ой! – прицокнув языком встряла в разговор продавщица. – Потрясный он у вас! На первый канал ему надо, в какое-нибудь шоу! Такой еще кроха, а говорит как взрослый! И чисто-то как говорит, не шепелявит и не картавит, как мой… Вы, наверное, по какой-то особой
