Последний козырь - Николай Владимирович Томан
— Стой! Кто идет?
Капитан Стрельцов решает, что это кто-нибудь из работников железнодорожной милиции, но оказывается, что останавливает его путевой обходчик. Он стоит в кустах, прикрыв сигнальный фонарь полой просторного брезентового плаща, потому Стрельцов и не заметил его.
— Очень хорошо, что я встретился с вами, товарищ капитан! — обрадованно говорит путевой обходчик. — Лейтенант ваш только что наскочил тут на меня. Указал я ему, куда тот тип метнулся. Он, видать, чуть раньше лейтенанта спрыгнул. Нас всех еще с вечера предупредили, чтобы мы были настороже…
— Ну и куда же он?.. — нетерпеливо перебивает путевого обходчика Стрельцов.
— Должно быть, в сторону Первомайского поселка подался, — отвечает обходчик, махнув рукой в поле. — Вы можете туда по этой вот дороге. Или через холм. Он хоть и крут, но зато через него ближе.
Чтобы сократить расстояние до поселка, капитан решает идти напрямик, через холм. А когда наконец, выпачканный грязью и промокший, переваливает он через вершину, на тускло поблескивавшей от дождя тропинке замечает человека, торопливо идущего навстречу.
Стрельцов негромко окликает его:
— Кто такой?
— Сержант Ерошкин! — четко, как на поверке, отзывается путник басистым голосом.
— А чего это вы, товарищ сержант, докладываете и фамилию свою, и звание первому встречному? — строго спрашивает Стрельцов. — Мало ли кто может вас окликнуть?
— Так я же по голосу вас узнал, товарищ капитан… — оправдывается сержант. — И потом предупредили нас, что вам и лейтенанту Карцеву может понадобиться помощь. Кроме меня тут еще несколько человек патрулируют.
— И вы никого не заметили?
— Никак нет, товарищ капитан, подозрительных не попадалось. Только вон там, в самом крайнем домике поселка, собака недавно почему-то залаяла. Сначала зло, как на чужого, а потом вдруг притихла сразу… Вроде ее до смерти пришибли.
— А ну-ка, давайте туда поскорее!
Спустя несколько минут они осторожно, укрываясь за деревьями, растущими на окраине поселка, приближаются к домику, указанному сержантом. У последнего дерева, метрах в пяти от забора, огораживающего этот домик, неожиданно замечают человека. Присмотревшись к высокой худощавой фигуре, Стрельцов узнает Карцева.
— Алексей, — зовет он негромко.
Карцев вздрагивает от неожиданности и торопливо оборачивается.
— Ну что тут у вас? — подходя к нему поближе, шепчет Стрельцов.
— Спугнул я его там… на крыше, товарищ капитан, — прерывающимся от волнения голосом докладывает лейтенант. — Хотел быть поближе к вам на всякий случай, ну и взобрался на вагон раньше времени… А он заметил и выстрелил, да промахнулся. Я тоже, видно, не попал в него… Тогда он с крыши к тормозной площадке метнулся. Я за ним… А с площадки он на насыпь и — кубарем вниз. Я тем же путем, да разве за ним угонишься? Ему, наверно, каждая тропинка тут знакома. А я в темноте да по грязи… Хорошо еще, что на путевого обходчика наскочил, а то бы мог и в другую сторону пойти. Но и по следу когда пошел, тоже легко мог его потерять в такой темноте, если бы не собака. Залаяла, как только он к дому своему подошел.
— Почему думаете, что к своему? — спрашивает капитан.
— Лай собачий сразу ведь прекратился. Значит, либо это его собака, либо кто-то тут живет, у кого он свой человек, и собака его узнала.
— А не пришиб он ее? — недоверчиво спрашивает сержант.
— Нет, не пришиб. Не слышал я ни звука удара, ни визга собаки. Скорее всего, она, узнав его, сама умолкла. А теперь непременно залает, если к калитке подойдем. Значит, незаметно к дому не подобраться…
— Конечно же, собака на нас залает, — подтверждает Стрельцов. — Но тут уж ничего не поделаешь — мы и так потеряли много времени. Ему открыл кто-нибудь калитку или она не была заперта? Не заметили вы этого?
— Была ли закрыта, не знаю, но похоже, что он сам ее открыл, потому что сразу же оказался за забором.
— А то, что вы его проследили до самого этого дома, он заметил?
— Я ведь не по пятам за ним шел. Раза два терял даже из виду. Надеется, наверно, что ему удалось от меня ускользнуть…
— Ну, тогда надо действовать немедленно! — решает капитан Стрельцов, устремляясь к ограде.
Как и предполагали, калитка ограды оказывается запертой, но собака почему-то не лает.
— Может, не тот дом? — шепчет Карцеву Стрельцов.
— Да нет, тот, это точно. А собаку он мог и в дом забрать. С калиткой что делать? Засов ее, видно, прочный, его не сорвешь. Может быть, перемахнуть через забор? Подсадите меня, я мигом…
— Не надо через забор, — дотрагивается до руки лейтенанта сержант Ерошкин. — Я тут слабую доску нащупал. Помогите мне ее отодрать.
Совместными усилиями они отдирают от забора широкую доску и проникают во двор. Но не успевают сделать и нескольких шагов по узкой, выложенной кирпичами дорожке, как внутри дома гремит выстрел…
— Вперед! — командует Стрельцов.
На бегу он делает знак лейтенанту Карцеву, чтобы тот обогнул дом с другой стороны, а сам с сержантом наваливается на дверь. Она не сразу поддается их усилиям, но после нескольких дружных ударов с шумом распахивается.
Капитан зажигает электрический фонарь и освещает пустой длинный коридор. В конце его дорогу им преграждает еще одна дверь, обитая войлоком.
Ее тоже приходится срывать с запоров.
Внутри дома непроглядная тьма. Пошарив лучиком фонаря по оштукатуренной стене, Стрельцов нащупывает неподалеку от двери черный кружок выключателя и щелкает им. На полу тяжко стонет человек в окровавленном нижнем белье. В соседней комнате, похожей на кухню, под люком в потолке стоит высокая табуретка со свежими следами грязных ног.
— Ерошкин, живо на чердак! — распоряжается Стрельцов, поспешно склоняясь над раненым. Бледное худощавое лицо, выпачканное кровью, искажает гримаса нестерпимой боли…
— Кто ранил вас? — спрашивает капитан.
Человек со стоном вяло кивает в сторону кухни.
Стрельцов осторожно расстегивает воротник окровавленной рубашки, обнажая слаборазвитую грудь.
— В руку он меня… — слабым голосом произносит раненый и снова тяжко стонет.
— Потерпите минутку, я сейчас чем-нибудь перевяжу вас, — успокаивает его капитан, торопливо оглядывая комнату. — Нет ли у вас бинта и ваты?
— Вон там чистое полотенце возьмите… — кивает раненый на выдвинутый ящик комода.
Пока Стрельцов перевязывает рану, с чердака спрыгивает Ерошкин, громыхая подкованными сапогами.
— Сбежал, мерзавец!.. — сокрушенно вздыхает сержант. — Дерево там у самой чердачной дверцы. Перемахнул, наверно, по его ветвям на соседний двор.
— Так что же вы время тут теряете? — злится капитан. — Живо на соседний двор!
Не успевает Стрельцов уложить раненого в постель, как возвращается Карцев.
— Опять он от нас ушел, товарищ
