Дэниел Силва - Сезон Маршей
С первым светом дня по острову рассыпались агенты секретной службы. На паромной переправе и всех ведущих к Кэннон-Пойнту дорогах появились контрольно-пропускные пункты. На крыше старого дома заняли позиции снайперы, а по широким лужайкам зашныряли, распугивая белок и прочую живность, немецкие овчарки-нюхачи, натасканные на поиск взрывчатки. Пристань бухты Коклс подверглась нападению пиратов, выдававших себя за телерепортеров и захвативших все суда, какие только оказались на месте. Цены моментально взлетели до небес. Бригаде Си-Эн-Эн пришлось довольствоваться двенадцатифутовым «зодиаком» с незаделанной дыркой в днище, за который они выложили сумасшедшую сумму — 500 (пятьсот) долларов. Наблюдение за проливом вели два катера береговой охраны. В половине десятого к отелю «Мэнхетсет Инн» подъехал чартерный автобус с пресс-корпусом Белого дома. Репортеры ринулись в и без того разграбленную столовую Джека Эшкрофта, как толпа беженцев в регистрационный центр.
В общем, все было так, как и должно быть, когда в начале одиннадцатого шум рассекающих воздух лопастей заставил всех повернуться в направлении залива Пеконик. Небо с утра хмурилось и угрожало дождем, но потом тучи рассеялись, и восточная окраина Лонг-Айленда засверкала под яркими лучами зимнего солнца. Над Чекит-Пойнт захлопал на ветру американский флаг. Громадный баннер со словами ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ПРЕЗИДЕНТ БЕКУИТ украшал крышу яхт-клуба, так что находившиеся на борту пролетевшего вертолета без труда прочитали приветствие. Толпы островитян растянулись вдоль Шор-роуд, а школьный оркестр исполнил — не совсем гладко, но с большим воодушевлением — «Салют Командиру».[11]
Борт номер Один прошел над Нассау-Пойнт и Грейт-Хог-Нек и, развернувшись на небольшой высоте над водами залива Саутхолд, устремился к Конклин-Пойнт. Первой зависший над Шелтер-Айленд президентский вертолет увидела толпа на Шор-роуд. Облепившие катера и яхты операторы навели камеры на цель и начали снимать. Борт номер Один проплыл над бухтой Деринг и плавно опустился на лужайку Кэннон-Пойнт.
Дуглас вместе с Элизабет, Майклом и двумя гончими уже ждал гостя. Джеймс и Анна Бекуит сошли по короткому трапу — в загородных костюмах и темно-зеленых непромокаемых куртках.
Удостоверить прибытие высокого гостя была допущена небольшая группа репортеров, так называемый ближний пул.
— Почему вы здесь? — крикнул, перекрывая затихающий шум двигателей, корреспондент из «Эй-би-си Ньюс».
— Мы просто решили немного отдохнуть у старого друга, — крикнул в ответ президент и улыбнулся.
— Куда вы сейчас пойдете?
Дуглас Кэннон сделал шаг вперед.
— В церковь.
Реплика сенатора явно застигла врасплох первую леди, Анну Бекуит. Как и ее муж, она была атеистом и с трудом переносила обязательные еженедельные походы в епископальную церковь Святого Иоанна, где проводила целый час в неискренних молитвах и притворных размышлениях. Однако же час спустя вереница машин с ревом пронеслась по Манхенсет-роуд к церкви Святой Марии. И вскоре два заклятых противника стояли плечом к плечу перед кафедрой — Бекуит в синем блейзере, Кэннон в потертом твидовом пиджаке с дырками на локтях — и вовсю горланили «Господь наш — твердыня».
В полдень мужчины решили пройтись под парусом, хотя погода никак не благоприятствовала таким прогулкам — температура едва достигала сорока градусов по Фаренгейту,[12] а ветер носился над проливом Шелтер-Айленд со скоростью пятнадцать миль в час. К большому неудовольствию агентов секретной службы два упрямца взошли на борт «Афины» и отдали швартовы.
Сначала суденышко шло на моторной тяге, но потом, миновав узкую часть канала, отделяющего Шелтер-Айленд от мыса Норт Форк Лонг-Айленда, над ним затрепетал парус, и «Афина» вошла в открытые воды залива Гардинер. Чуть поотстав, за ней двигались катер береговой охраны, два «Бостонских китобоя» с агентами секретной службы и с полдюжины разношерстных плавсредств, битком набитых репортерами и операторами. Не обошлось и без приключений: арендованный Си-Эн-Эн дырявый «Зодиак» дал течь и затонул неподалеку от скал Корнелиус-Пойнт.
— Итак, мистер президент, — сказал Дуглас Кэннон, — теперь, когда мы покрасовались перед публикой, почему бы вам не открыть секрет: какого черта это все значит?
Как раз в это время «Афина» совершала плавный разворот в сторону Плам-Айленд, грациозно накренившись на правый борт. Кэннон сидел за штурвалом, Бекуит расположился за его спиной.
— Мы с вами, мистер президент, никогда не были большими друзьями. Более того, единственное непротокольное мероприятие, на котором мы присутствовали вместе, это похороны моей жены.
— Да, в Сенате нам приходилось соперничать, — согласился Бекуит. — С тех пор много воды утекло. И перестань называть меня мистером президентом, Дуглас. Мы слишком давно знаем друг друга, так что вполне можем обходиться без подобной ерунды.
— Соперничества у нас не получилось, Джим. Вы с Анной, едва появившись в Вашингтоне, сразу нацелились на Белый дом. А мне нравилось работать в Сенате, заниматься законами. Мне нравилось быть законодателем.
— И ты был чертовски хорошим законодателем. Одним из лучших за всю историю.
— Спасибо, Джим. — Кэннон поднял голову, посмотрел на парус и нахмурился. — Кливер немного провис, мистер президент. Как насчет того, чтобы немного поработать руками?
Позади слева остался Ориент-Пойнт. С берега им протрубили сирены. Впереди, прямо по курсу, показался Плам-Айленд. Кэннон повернул на юг, к Гардинер-Айленд.
— Хочу, чтобы ты поработал на меня, — внезапно сказал Бекуит. — Ты нужен мне и нужен стране.
— Чем заниматься?
— Я хочу, чтобы ты отправился моим послом в Лондон. Не могу стоять в стороне и смотреть, как шайка протестантских головорезов подрывает мирный процесс. Мне нужен надежный человек. Того же хочет и Тони Блэр.
— Джим, мне семьдесят один год. Я в отставке и всем доволен.
— Если нам не удастся установить в Северной Ирландии мир, насилие там достигнет уровня семидесятых. Я не хочу брать такую ответственность и не прощу себе, если все пойдет по старому сценарию. Думаю, тебе такой вариант тоже не по вкусу.
— Но почему именно я?
— Потому что ты видный и уважаемый государственный деятель. Потому что твои предки приехали сюда из Северной Ирландии. Потому что в публичных заявлениях от тебя одинаково доставалось и ИРА, и протестантскому большинству. Потому что обе стороны верят в твою честность и непредвзятость. — Бекуит немного помолчал, глядя на воду, мимо Кэннона. — И потому что твой президент просит тебя сделать это для твоей страны. В Вашингтоне такое кое-что да значило. Думаю, ты не забыл. И не заставляй меня просить дважды.
— Ты кое-что забываешь, Джим.
— О покушении на твоего зятя в прошлом году?
— И на мою дочь. Полагаю копия докладной записки Майкла дошла до Овального кабинета. Майкл считает, что за взрывом самолета «Трансатлантик» стоит один из ваших спонсоров. И, откровенно говоря, я ему верю.
— Я читал его докладную. — Бекуит нахмурился. — Майкл был отличным офицером, но его выводы бьют мимо цели. Предполагать, что такой человек, как Митчел Эллиотт, имеет какое-то отношение к теракту просто смешно. Поверь, будь против него хоть что-то, я бы использовал всю свою власть. Эллиотт не ушел бы от наказания. Но ничего нет, Дуглас. Самолет сбили палестинцы из «Меча Газы».
— Стоит тебе внести мою кандидатуру, как все ваши денежные мешки поднимут жуткий крик. Лондон всегда достается самому крупному меценату.
— Знаешь, в чем одно из преимуществ быть подбитой уткой? Мне теперь наплевать, что говорят денежные мешки.
— Думаешь, я пройду утверждение?
— Пройдешь, как под парусом.
— Я бы на твоем месте не был так уверен. Сенат сильно изменился с нашего времени. Твоя партия посадила там кучку сердитых молодых людей, и они ведут себя так, словно собираются спалить все дотла.
— С ними я разберусь.
— Не хочу получать по яйцам только за то, что пару раз покурил травки. Черт возьми, я был тогда профессором в колледже, а в шестидесятые и семидесятые в Нью-Йорке все баловались марихуаной.
— Я не баловался.
— Что ж, это многое объясняет.
Бекуит рассмеялся.
— Я лично поговорю с председателем комитета по иностранным делам. Ему будут даны ясные и недвусмысленные указания. Уверен, единодушная поддержка твоей кандидатуры будет обеспечена.
Кэннон принял задумчивый вид и даже покачал головой, но оба уже знали, что решение принято.
— Мне нужно время. Надо поговорить с Элизабет и Майклом. У меня двое внуков. Переезд в Лондон в моем нынешнем положении дело нелегкое.
— Тебя никто не торопит, Дуглас. Думай сколько надо.
