Уильям Райан - Пропавшая икона
Королев быстрым шагом шел домой по главным улицам.
У ночных магазинов тянулись привычные хвосты очередей. Уставшие рабочие возвращались в свои общаги после тяжелой работы, а навстречу им шла новая смена. Ему встречались студенты, кутавшиеся в ветхие пальто, и жалкие бродяжки с голодным выражением глаз. В последнее время нищих на улицах прибавилось, хотя бродяжничество считалось криминальным преступлением, каравшимся пятью годами лишения свободы. Несмотря на большое количество людей, на улицах не было шумно. Мимо, лишний раз подчеркнув неестественную тишину, прогромыхал тяжелый грузовик. Люди как будто боялись, что их кто-то подслушивает. И Королев понимал, что эти опасения не напрасны.
Повернув за угол, он увидел двух парней, вальяжно плывущих по улице типичной воровской походкой. Они сразу заметили его, но не подали виду, только один из них бросил своему приятелю какую-то едкую фразу. Из всех прохожих только эти двое показались Королеву спокойными. Партия верила в перерождение и перевоспитание преступников, поэтому хулиганам и бандитам читали лекции, вместо того чтобы отправлять их в тюрьму. Сам Королев считал, что настоящее «образование» воры получали от других воров на зоне, то есть в местах лишения свободы. Терпимость к профессиональным преступникам означала лишь одно: советские города не были так безопасны, как об этом говорили. А вот политических наказывали по полной — по всей строгости закона. Но сегодня на улицах было спокойно — возможно, из-за морозной погоды. Королев поднял голову и посмотрел на небо, пытаясь разглядеть предвестников снега. Затем повернул на Лубянку и привычным взглядом окинул улицу — он всегда так делал, чтобы предвидеть возможные опасности или неприятности. Профессиональная привычка. Хотя, конечно, любой здравомыслящий преступник будет десятой дорогой обходить главное здание НКВД. Тем не менее в этот раз здесь что-то происходило. Возле станции метро «Дзержинская» стояли два черных автомобиля, а возле них возбужденно толкался народ. Он подошел ближе и увидел, что толпа блокировала вход в подземку. Возможно, теракт или несчастный случай. Капитан ускорил шаг и нащупал кобуру, проверяя наличие в ней пистолета и мысленно готовясь к самому худшему. Но, похоже, толпа была в приподнятом настроении. Люди что-то радостно выкрикивали и оживленно размахивали руками. Выстроившиеся в линию чекисты и солдаты с трудом сдерживали натиск публики, напиравшей и пытающейся прорваться к черным машинам, припаркованным возле светящегося значка с большой буквой «М». Казалось, оборонительная линия из людей в форме вот-вот прорвется, но у Королева сложилось впечатление, что ситуация находится под контролем. Толпа обрастала новыми прохожими, как снежный ком, и ему показалось, что здесь уже никак не меньше тысячи человек. Они ликовали и размахивали красными платками.
Крики на мгновение стихли, когда сияющая дверца одного из лимузинов открылась и появилось знакомое, изрытое оспинами лицо с густыми усами и глазами, которые, казалось, видели всех и каждого. У человека был мощный, повелевающий взгляд, уверенный, как у боксера-чемпиона, и Королев инстинктивно поднял руку в знак приветствия и присоединился к всеобщему ликованию. От возбужденных криков толпы у него мурашки бежали по спине.
— Сталин! Сталин! Сталин! — скандировал Королев вместе со всеми.
Широкоплечие чекисты обступили Генерального секретаря кольцом, но рядом со Сталиным они выглядели неприметными. Казалось, весь мир вынужден был подстроиться под его полутораметровый рост. Этот человек волшебным образом действовал на толпу, и Королев как завороженный продолжал выкрикивать имя Сталина с еще большим рвением. Сталин одарил толпу улыбкой, поднял руку и поднес ее к фуражке, всем своим видом говоря: «Вы приветствуете не меня. Вы приветствуете положение, которое я занимаю в партии. И я принимаю ваше приветствие».
Один из телохранителей наклонился и что-то сказал ему на ухо. Сталин кивнул в знак согласия, улыбнулся толпе и направился в метро. Из машин вышли другие высокопоставленные лица: Ежов, Молотов, Буденный с неповторимыми кавалерийскими усами, Орджоникидзе и Микоян. Неужели половина Политбюро собралась ехать домой на метро? Натянуто улыбаясь и прячась за высокими воротниками своих шинелей и кожаных курток, они молча проследовали за Сталиным. Некоторые из высокопоставленных товарищей плохо держались на ногах, будто выпившие. Они тоже приветствовали толпу легким взмахом руки и на их лицах читалось: «Мы все работаем ради дела революции, товарищи, поэтому не надо лишних почестей». Когда последний член Политбюро скрылся в метро, толпа попыталась было ринуться вслед, но чекисты сдержали натиск.
— Назад, граждане, назад! — повелительно сказал один из них в громкоговоритель.
И толпа послушно отступила. Люди принялись оживленно обсуждать увиденное. Их лица светились счастьем, как у детей. Королев обошел толпу, краем уха выхватывая обрывки разговоров.
— А он невысокого роста, правда? Но сильный — как бык!
— А вы видели у него трубку? Кстати, я тоже курю трубку. Интересно, какую марку он предпочитает?
Королев разделял всеобщее чувство гордости по поводу того, что сам товарищ Сталин решил выйти в народ.
Он уже отошел, как вдруг почувствовал, что кто-то крепко ухватил его под локоть. Он резко обернулся и увидел полковника Грегорина.
— Капитан Королев, вы что, только идете домой? Допоздна трудились над делом?
Грегорин достал из кармана кителя портсигар. На нем была вмятина, из-за которой он с трудом открывался. Чтобы удовлетворить любопытство Королева, Грегорин снова закрыл крышку и постучал пальцем по круглой вмятине.
— След от пули. Этот портсигар спас мне жизнь, теперь это мой талисман. Если бы не он, вместо живого полковника Грегорина был бы мертвый капрал Грегорин. Для меня это своего рода напоминание о капризах судьбы. А доктора говорят, что курение вредит здоровью…
Грегорин усмехнулся, и Королев натянуто улыбнулся в ответ. Полковник застал его врасплох. Он с удовольствием принял предложенную папиросу — будет чем занять руки — и полез в карман за спичками, которые обычно носил с собой. Но Грегорин остановил его, протянув зажигалку, и увел подальше от толпы.
— Товарищ Сталин решил посетить метро. Конечно, он видел, как шло строительство и был на открытии, но сейчас решил испробовать его как простой гражданин. Это была спонтанная идея, поэтому нас срочно собрали, чтобы обеспечить безопасность Генерального секретаря. Это ведь большая ответственность, скажу я вам.
Он указал на черную машину, припаркованную на улице в тридцати метрах от того места, где они стояли.
— Могу подвезти вас домой.
Королев только кивнул в знак согласия. Он понимал, что следует поддержать беседу, но был словно в ступоре.
— Большой Николоворобинский, правильно? — сказал Грегорин. — Да не пугайтесь вы так. Это моя работа — знать все о людях, которые меня интересуют, будь то по профессиональным или личным делам. У вас хороший дом. Уверен, вам понравятся соседи. На самом верху живет Бабель. Вы знаете его? Это писатель. Если не знаете, советую вам познакомиться с его литературным творчеством. В наши дни каждый советский гражданин просто обязан быть культурно образованным.
— Да, я знаю, — наконец выдавил из себя Королев, вспоминая детальные описания Бабелем русско-польской войны.
— Могу вас с ним познакомить, если хотите. Он может быть вам полезен. Да, я обязательно вас с ним познакомлю. Вы ему понравитесь. Два ветерана польской войны… Я уже представляю, как вы будете обмениваться воспоминаниями, словно старушки. Возможно, он даже о вас напишет, кто знает.
— Ну что вы! Чем может скромный милиционер заинтересовать такого человека, как товарищ Бабель? Да и зачем это?
Грегорин открыл водительскую дверцу своей черной «эмки», и Королев заметил, как его темные глаза сверкнули. Полковник всем своим видом внушал уважение. Глядя на его густые черные волосы, смуглую кожу и выразительные, волевые черты лица, Королев подумал, что, вероятно, он, как и Сталин, грузин, хотя акцента у него не было. Грегорин двигался величественно и важно, словно атлет. Он не был широкоплечим или высоким, но с первого взгляда становилось ясно, что это серьезный и влиятельный человек.
— Вы себя недооцениваете, товарищ, — ответил Грегорин, когда они уселись в машину. — Я ведь неспроста выбрал именно вас для чтения лекции. Вы добились неплохих результатов в работе. Нашим студентам будет очень полезно поучиться у эффективно работающего следователя. Кроме того, вас рекомендовал генерал Попов. Он очень высокого мнения о ваших способностях.
— Я польщен, — сказал Королев.
— А теперь расскажите, как продвигается дело. Вы уже что-нибудь раскопали?
— Дело только на начальной стадии. Пока удалось узнать немногое, но есть кое-какие наметки. Я написал первый отчет, захвачу его завтра утром с собой.
