Алексей Макеев - Чемодан с миллионом
– Ты что, был с ней знаком? – осторожно поинтересовался он.
– Моя школьная подруга. Единственная женщина, которую любил, – откровенно признался я. – Самое обидное в том, что уже почти две недели, как вернулся в Мурманск. Каждый день собирался с ней встретиться, но постоянно откладывал на следующие сутки.
– Мне сообщили, что у нее сердечная недостаточность.
– Весьма сомнительный диагноз, – все еще не придя в чувство от ошеломляющей новости, пробормотал я.
– Если мне не изменяет память, то ведь она была замужем?!
– Раньше это не имело для меня никакого значения, а сейчас тем более…
От моих слов Беркут недоуменно повел бровями. Он более пристально посмотрел на меня и неожиданно сказал:
– В виде исключения могу предложить пятнадцать кусков. Можешь считать, что делаю тебе одолжение за приятно проведенное время. Дружеской беседы у нас, конечно, не получилось, но все-таки…
– Могу выделить два миллиона двести тысяч долларов для организации совместного бизнеса, – почти на одном выдохе заявил я.
Беркут наполнил опустевшую рюмку коньяком, но тут же отставил ее в сторону.
– Два миллиона двести тысяч долларов? – недоверчиво переспросил он.
– Ты не ослышался. Если перевести в рубли, то получится более шестидесяти миллионов.
Беркут ослабил галстук и по привычке слегка надкусил нижнюю губу.
– Что-то здесь очень душно, – сконфуженно улыбнувшись, произнес он. – Предлагаю перейти в мой кабинет. Там гораздо прохладнее. Кстати, прими мои соболезнования. Заодно помянем Оксану Вениаминовну. Если не желаешь выпить коньячку, то могу угостить превосходным марочным вином.
– Последний раз пил в конце июля, за стойкой бара ресторана «Тартуга», в городе Северодвинске, – отчужденно ответил я. – Там был услужливый бармен с наигранной улыбкой на слащавом лице, который разливал по рюмкам паршивое шотландское виски. С тех пор я не употребляю даже пиво…
7
В его просторном кабинете были высокие потолки и большие пластиковые окна, мебель темная, а стены светлые. Сразу было понятно, что здесь зачастую проводились деловые встречи. Этот кабинет отражал достаток, респектабельность и престижность хозяина «Золотой нивы». Пройдя за рабочий стол и откинувшись на спинку кресла, Беркут решил немного расслабиться и даже на какое-то мгновение закрыл глаза. На его лице отразилась изнуряющая усталость. Несмотря на то, что ему не терпелось мне что-то сказать, он все ж таки предпочел выдержать паузу. Я не стал дожидаться приглашения и грузно опустился на кожаный диван, отлично гармонирующий с интерьером его кабинета.
– У меня два миллиона двести тысяч долларов, – повторил я, намереваясь сразу расставить все точки по своим местам. – Вместе с тобой мы можем заправлять крупными делами. У нас впереди превосходное будущее.
Я смотрел Беркуту прямо в глаза, но догадаться, о чем он думает, было невозможно. Его лицо не изменило своего выражения.
– Пожалуйста, Михаил Николаевич, если вас не затруднит, более конкретно объясните смысл своего предложения.
Его просьба была высказана как приказ, который нельзя было оставить без ответа.
– Как уже говорил, у меня есть деньги и грандиозные планы на будущее, – натянуто произнес я, не отрывая от него пристального взгляда.
– Насчет валюты я уже все понял, – с легким нажимом сказал Беркут. – Меня интересует основная суть вопроса. Не нужно ходить вокруг да около. Скажи прямо и откровенно, что ты задумал?
– Намерен стать ведущим наркодилером не только в Мурманске, но и на всем Кольском полуострове, – почти на одном выдохе выпалил я.
Беркут подумал, что ослышался, поэтому попросил повторить мои слова.
– Намерен всерьез заняться оптовым сбытом наркотиков! – продекламировал я с таким пафосом, словно был на сцене и читал театрализованный монолог.
– Достаточно хорошо разбираешься в этом криминальном бизнесе?
– Имею некоторое понятие.
– А если точнее?
Прежде чем ответить, я более внимательно пригляделся к Беркуту и сразу заметил то, что ускользнуло от меня в первые минуты нашего знакомства. Черты его лица стали гораздо жестче. Он уже не пытался держать маску простодушного добряка. Его губы дрогнули в кривой презрительной ухмылке.
– Для начала могу заметить, что само слово «наркотик» не имеет ничего общего с медицинским понятием. Это чисто юридическое выражение, производное от греческого слова «narcosis», которое обозначает побочные явления того или иного препарата, приводящие человека в оцепенение, притупляющие его сознание и действия.
– Какого препарата?
– Это может быть как героин, метадон, так и ацетилированный опий.
Прилагая усилия, чтобы голос не выдал мое волнение, я добавил:
– Не следует устраивать мне экзамен. Я не студент и тем более давно вырос из школьного возраста. Неужели ты думаешь, я не знаю, что такое гашиш, марихуана, эфедрин гидрохлорид и фенамин?
– Не вскипай, как электрический чайник, – успокаивающе сказал Беркут, заметив мою вспыльчивость. – Проблема не в том, знаешь ты или нет, какими бывают наркотики. Даже не в том, где их приобрести и как реализовать.
– А в чем же? – с вызовом спросил я.
– Недавно в Мурманске выявлен новый сильнодействующий синтетический наркотик альфа-метилфентанил, который по силе воздействия в несколько раз превышает героин…
– Любые отморозки, которые этим занимаются, будут работать под нашим контролем! – не позволив ему договорить, резко сказал я. – Можешь быть совершенно спокоен. Здесь не появится никаких проблем.
– Ты такой крутой?
– Да.
– Тебе не кажется, что страдаешь завышенной самооценкой?
– Нет. Просто я точно знаю, чего хочу.
– Для того чтобы сломать челюсть Скрипачу, большого ума не надо. Это всего лишь мелкая сошка. А по-настоящему влезть в наркобизнес не так-то просто. Еще труднее из него выйти.
– Ты напрасно сомневаешься в моих способностях.
– Вот как раз не сомневаюсь. Проблема в том, что у нас с тобой впереди нет и не может быть никакого будущего, – произнес Беркут.
Его взгляд был наполнен крайним отвращением. Он поправил безупречно завязанный галстук и добавил:
– Я бизнесмен. В некоторой степени, так или иначе, связан с криминалом. Но я живу в этом городе и люблю его жителей. Никогда не стану распространять здесь наркотики, какую бы выгоду мне это ни сулило. Мой тебе совет, Михаил Николаевич: уезжай туда, откуда приехал!
– Мне некуда ехать, я, кажется, уже говорил, что тоже родился и вырос в Мурманске, – ошарашенно ответил я, пораженный столь откровенным высказыванием. – Не вижу ничего предосудительного в моем предложении. Умному человеку наркотики не нужны, а дебилов, бомжей и дегенератов не жалко. Это отбросы общества. Если не хотят жить, пусть умирают.
– Нет! – отрезал Беркут. – Я не стану этим заниматься. Найди себе другого компаньона. Более сговорчивого.
– Мне очень жаль, – участливо произнес я. – Сам не ведаешь, от чего отказываешься.
Беркут слегка поморщился.
– Зато я знаю, чем рискую и каков будет конечный результат, – непоколебимо возразил он.
Мне нужно было действовать немедленно и более решительно.
– Сергей Власович, тебе не кажется, что собственными руками пытаешься уничтожить курицу, несущую золотые яйца? – спросил я и тут же подметил: – Такой шанс бывает раз в жизни. Потом пожалеешь, но будет поздно.
– Никогда не пожалею, – решительно сказал он. – Все, что имеет отношение к наркотикам, для меня неприемлемо.
– У тебя появится возможность купить квартиру хоть в Питере, хоть в Москве. Да где угодно! При желании сможешь приобрести частный дом за границей…
– Меня устраивает жизнь в России.
– На Кольском полуострове, где полгода зима, а другие полгода холодное лето?
– Почему бы и нет? Здесь очень хорошие отзывчивые люди. Да и природа имеет свою необычайную прелесть.
– Природа? Да ни одна карликовая березка не сравнится с красотой цветущего каштана, а желтые одуванчики не сравнятся с кустом благоухающей розы.
Беркут невозмутимо посмотрел на меня, и только слегка прищуренные глаза выдавали его озадаченность.
– Даже солнце, – запальчиво продолжил я. – Оно светит, но не греет.
– А я не люблю жару, – простодушно ответил он. – Меня вполне устраивает суровый климат Кольского полуострова.
Эти слова были произнесены с таким очевидным откровением, что я ничего не смог возразить.
– Только не говори, что тебе не нужны большие деньги, – вспылил я.
– Этого не утверждаю. Деньги еще никому не мешали. Но я не хочу делать ничего противозаконного.
– В нашей жизни существует много чего противозаконного, – цинично ответил я. – Но, как ни парадоксально звучит, это никому не мешает. Даже наоборот, зачастую приносит ощутимую пользу.
Внезапно я поймал себя на мысли о том, что Беркут меня попросту остерегается.
