Антти Туомайнен - Целитель

Когда-то я ходил в это заведение несколько лет подряд, иногда даже довольно регулярно. Бар располагался как раз по дороге, когда я жил на улице Месхелинкату и пешком прогуливался оттуда в центр и наоборот. Все это было еще до Йоханны. И в тех временах не было ничего хорошего.

За несколькими столиками посетители уже успели пройти точку, до которой возможна внятная беседа. Теперь же самым главным было создавать как можно больше шума, облокачиваться друг на друга и продолжать пить. По пути в дальний зал я так и не встретил никого из знакомых.

Дальняя комната проветривалась еще хуже, чем передняя. В воздухе повис замысловатый аромат, основными компонентами которого были спиртное и моча. Здесь я также не смог узнать никого из людей за столиками и уже развернулся к выходу, как вдруг, после того как тихонько скрипнула дверь подсобки в дальнем углу, увидел наконец знакомое лицо. Это был широкоплечий бармен, которого я запомнил с тех времен десятилетней давности. Он нес в руках ящик с водкой. Мужчина узнал меня. Я приветливо поздоровался с ним и попытался вспомнить, как его зовут. Мне это так и не удалось, поэтому приветствие оказалось коротким. Мужчина не остановился. Он продолжал идти в передний зал с ящиком водки в руках.

Я направился следом за ним: локтями пробившись к стойке, поставил свою кружку на стеклянную поверхность, при этом моя рука попала во что-то темное и липкое. Я снова поздоровался с барменом. Он заметил меня, подошел ближе и встал передо мной по другую сторону стойки. За десять лет он практически не изменился, только лицо стало еще более угловатым и по обе стороны рта на щеках появились глубокие линии. Глаза потускнели, в них появилось выражение какого-то ожидания. Но он так же носил прическу в виде конского хвоста, его плечи все еще были необъятно широкими, а на подбородке так же, как когда-то давно, матово темнела неряшливая щетина.

Я вынул из кармана телефон.

— Когда-то я бывал здесь часто, — сказал я.

— Я помню, — откликнулся бармен и со значением добавил: — Нерегулярно.

— Моя жена пропала.

— Этого я не помню.

— Это произошло не здесь, — уточнил я.

Теперь бармен смотрел на меня так, как, наверное, смотрел на большинство своих клиентов. Он очень хорошо знал, что с пьяным не стоило затевать разговор о чем-то более сложном, чем о заказе пива. На его лице застыло равнодушие: бармен полагал, что разговор окончен. Когда он повернулся, чтобы уйти, я поднял руку.

— Подождите, — попросил я, и бармен снова повернулся ко мне. — Я ищу свою жену и еще одного человека, мужчину.

Я открыл на экране телефона фото Паси Таркиайнена, увеличил изображение и отдал телефон бармену. Телефон утонул в его руке, будто был размером со спичечную коробку.

— Вы видели здесь когда-нибудь этого парня? — спросил я.

Бармен посмотрел снимок и вернул мне телефон. Уголки его рта слегка дрогнули, а зрачки глаз расширились, пусть и почти незаметно.

— Никогда, — заявил он. Но налет равнодушия с его лица испарился.

Несколько секунд я наблюдал за ним, пытаясь поймать то мимолетное выражение, что успел разглядеть в его глазах.

— Он жил здесь рядом, — пояснил я. — И думаю, что бывал здесь много раз.

Бармен взмахнул рукой в моем направлении. Длины его руки было достаточно для того, чтобы он мог дотянуться до моего носа с того места, где стоял.

— Думаю, что и вы бывали здесь много раз, но единственное, что я запомнил за те годы, — это тот случай, когда нам пришлось нести вас до такси.

Я подвинул кружку, при этом моя рука снова попала во что-то липкое на стойке.

— Спасибо за это, — проговорил я, оглядывая бар в поисках чего-нибудь, чем мог бы вытереть руку, но так ничего и не нашел и поэтому решил оставить все как есть.

Я быстро взглянул на снимок с экрана моего телефона и повернул его так, чтобы было видно бармену. Он даже не посмотрел в его сторону. Но то, с каким трудом ему удавалось сохранять невозмутимое выражение лица, свидетельствовало о том, что этот человек теперь совсем не был так же спокоен и расслаблен, как в начале нашего разговора.

— А если я скажу вам, что этот парень мертв?

Бармен пожал плечами:

— Не желаете что-нибудь выпить? Если нет, то я пойду обслужу кого-нибудь, кто желает.

— Он умер пять лет назад, — уточнил я, — во время большой эпидемии гриппа.

— Тогда умерло много людей.

— Это так, — признал я, — но немногим из них удалось после этого воскреснуть.

Движение его рук остановилось. Он поставил бутылку красного вина, которую держал в правой руке, и бокал, что был в левой, на прилавок перед собой.

— А если я укажу вам на дверь? — спросил он.

— Я выпил всего одну кружку пива, — напомнил я, — но, возможно, вам это доставило слишком много беспокойства. Или вы намерены выгнать меня из-за того парня, что умер от гриппа пять лет назад?

Я снова показал ему фотографию Таркиайнена, и снова он не стал на нее смотреть.

— Как вас зовут? — спросил бармен. — Впрочем, не беспокойтесь, я и сам могу узнать ваше имя.

Он выпрямился, приняв такую позу, чтобы нависнуть надо мной всей своей широкоплечей фигурой. Тот, кто изобрел термин «угроза силой», явно имел в виду что-то похожее.

— Почему вы хотите знать мое имя? — поинтересовался я.

Бармен вытянул шею, при этом подбородок почти лежал на его груди. Он смотрел на меня из-под бровей, нависающих над его изборожденными морщинами щеками.

— Так я буду знать, кого выгнал, и смогу сказать своим служащим, что есть такой тип, которого зовут так-то и так-то, чтобы они больше не пускали этого человека сюда.

— С Паси Таркиайненом вы собираетесь поступить так же?

Бармен жестом указал мне на дверь.

— До скорой встречи, — сказал я на прощание.

Я дошел до горы мышц в дверях, от которой на несколько метров несло лосьоном после бритья, и попытался взять себя в руки и избавиться от мысли, что со мной будет, если этот великан вздумает схватить меня за какую-то из частей моего тела. Но тот посмотрел на бармена, а потом посторонился и пропустил меня. Я не оглядывался, когда шел вниз по ступеням на улицу, а оттуда в такси.

Через полчаса я уже лежал в кровати, уставившись в ночную темноту и не видя ничего.

Я думал о Йоханне и пытался не думать о ней.

В доме было тихо, не слышно было ни звука. Казалось, в мире вообще прекратилось всякое движение. Только после того, как я улегся, я понял, как устал, как сильно болит тело, как я голоден и в каком отчаянном положении нахожусь. Я не мог себя заставить повернуться в сторону подушки Йоханны, натянуть на себя еще и ее одеяло, хотя всего меня сотрясала дрожь.

Дождь отбивал дробь на подоконнике, потом взял долгую паузу, прежде чем разразиться частыми сериями из десятков капель, потом снова утих. Я закрыл глаза, прислушиваясь к ветру и дождю, и заставил кулаки разжаться, а мышцы расслабиться. Не понимая и не желая этого, я незаметно заснул.

За день до Рождества

1

Звонок. Повернувшись на кровати, я дотянулся до телефона на ночном столике. На экране высветились цифры 06:05. Я проспал без сновидений ровно три часа.

— Тапани Лехтинен, — проговорил я в трубку, полностью проснувшись, как будто и не спал совсем или проспал слишком долго, сам того не заметив.

— Ласси Утела. Полагаю, мне не стоит спрашивать, в удобное ли для вас время я звоню.

Мое сердце замерло. Йоханна.

— Ничего страшного, — сказал я, пытаясь говорить ровным голосом. Как будто контроль над голосом позволяет контролировать и все остальное.

— У меня плохие новости, которые имеют отношение к Йоханне. Я решил, что вам нужно об этом знать.

— Конечно.

— Помните Громова, того фотографа, до которого я пытался дозвониться вчера вечером?

— Да.

— Он мертв.

Я не знал, что сказать. Я чувствовал, как мой пульс барабанит в районе шеи. Удары поднимались все выше, пока не стали отдаваться у меня в висках.

— О Йоханне нет никакой информации, — продолжал Ласси. — Нашли только Громова, поэтому, может быть, с ней ничего не случилось.

— Где его нашли? — спросил я, проглотив ком в горле.

— Его выбросили из машины на севере, по дороге на Туусулантие. Наверное, он был убит где-то в другом месте.

— Когда?

— Не знаю. Мне сказали, что мы никогда не узнаем об этом, потому что они еще не приступили к расследованию.

— Как он погиб?

— Мне не сказали.

Я потер мокрые от пота волосы, на минуту задумался, потом спросил:

— На нем была одежда? У него что-нибудь было в карманах?

Ласси ответил не сразу. Я слышал, как его пальцы стучат по клавиатуре.

— Об этом нет данных, — сказал он. — Мне известно только то, что у него не было при себе камеры и телефона.