Линда Фэйрстайн - Мертвечина
— Чем обязана? — поинтересовалась я.
— Хотел спросить на всякий случай. Ты не против, если я поработаю над делом в Бэйвью?
Это единственная женская тюрьма округа, расположенная в манхэттенском Вест-Сайде.
— Конечно, нет. А что случилось?
— Заключенная утверждает, что один из охранников — кстати, в звании капитана — занимался с ней сексом.
— И не один раз. Но это чертовски трудно доказать.
— Она мотает семилетний срок за ограбление со взломом. Адвокат утверждает, что у нее не было посетителей с самого Рождества, с тех пор, как муж ушел к ее младшей сестре. Теперь она на четвертом месяце беременности. Остается сделать тест ДНК эмбриона, и…
— Хорошо, займись этим, — согласилась я, и тут зазвонил телефон.
Мерсер ответил первым.
— Боюсь, сейчас она не в настроении, — сказал он и протянул мне трубку.
— Алло, Чэпмен?
— Слушай, Куп, я просто с ног валюсь. За всю ночь глаз не сомкнул. Жутко хочется спать.
— Я бы укрыла тебя одеялом, но сейчас мне некогда.
— Окажи мне одну услугу.
Майку трудно отказать. Он спасал меня столько раз, что и не упомнить.
— Ладно, выкладывай.
Он рассмеялся.
— Хорошо, но сначала скажи, что ты думаешь насчет «Знаменитых похорон»?
Я взглянула на часы. Это был вопрос из «Последнего раунда».
— Ничего. Только то, что настроение у меня как раз по теме.
— После погребения на лондонском Хайгейте один из ораторов назвал его «самым ненавистным и самым оклеветанным человеком своего времени».
Я со школьных лет увлеклась английской литературой и знала только одного писателя, похороненного в этом месте.
— В Хайгейте похоронена Джордж Элиот. Но она не подходит. Там же закопали мисс Люси, вампиршу из романа Брэма Стокера. Других идей нет. Так что давай покончим с играми и сразу перейдем к услуге.
— Именно так Энгельс отозвался о своем друге Карле Марксе в присутствии восьми человек, собравшихся на его похороны. Всего восьми. Как тебе это нравится? Кстати, ты можешь по пути домой заглянуть в морг?
— Конечно, могу. Ведь мне не надо ни есть, ни править вступительную речь.
— Брось, я знаю, как ты работаешь. Ты настрочила весь текст еще в прошлом месяце, верно? У тебя и заключение написано.
Майк прав. Я научилась этому у юристов старой школы, оттачивавших свое мастерство во времена великих прокуроров. Начинай готовиться с конца. Так ты сможешь правильно выстроить обвинение, составить ясную и логичную структуру, а потом легко дополнить все любой новой информацией, которая появится при допросе свидетелей. Свою линию нападения я разработала еще несколько недель назад.
— Так в чем проблема?
— Ты говорила, что бросишь на вчерашнее убийство кого-нибудь из своих людей.
— О господи, я совсем забыла.
Я действительно пообещала Майку поговорить с моей заместительницей Сарой Бреннер и выделить одного из работников отдела для расследования убийства старой женщины.
— Понятно. Я решил сам связаться с Сарой, чтобы тебя не беспокоить. Но она заявила, что понятия не имеет, о чем я говорю. В телефоне было слышно, как бузят ее детишки…
— В это время дня она по уши в домашних делах.
— Ну вот, я и подумал, что можно поступить проще. Надо только заехать в морг. Доктор Киршнер считает, что на самом деле изнасилования не было. Вскрытие не выявило следов полового акта.
— Никаких? — переспросила я.
— Так он сказал. Ни семени, ни чужих лобковых волос…
— А синяки?
Свод влагалища мог разорваться и распухнуть из-за атрофии, вызванной отсутствием половой активности.
— Внутри нет. И на бедрах тоже.
— Хорошо, если ей удалось избежать хотя бы этого унижения.
— Киршнер думает, что изнасилование инсценировали. Он только что закончил анализы и, если ты подъедешь в течение часа, обсудит с тобой результаты и покажет снимки с места преступления. Пораскиньте мозгами и решите, что к чему. А завтра с утра я начну копать в новом направлении.
— Ладно.
— Значит, договорились? Пожелаешь спокойной ночи моей Куини?
— Это ее имя?
— Маккуин Рэнсом. Соседи звали ее Куини. Последние полвека она прожила в своей маленькой квартирке. И мухи не обидела.
— Родные, близкие?
— Ни души. Сын умер еще ребенком. Замужем она, похоже, не была, хотя в гостиной на стене висит портрет какого-то парня.
— В отношении восьмидесятилетней старушки вопрос довольно глупый, но все-таки. У нее были враги?
— Нет, насколько мне известно. Дети ее любили. Вечно крутились рядом с ее квартирой. Помогали ей по дому в обмен на конфеты и кое-какие развлечения.
— Ты о чем?
— Вроде бы она пела и танцевала для малышни. Ставила старые виниловые пластинки и пускалась в пляс. У меня тут целый крестовый поход детей, между прочим. Я пообещал, если они помогут мне поймать убийцу, сделать их всех своими заместителями. Короче, оставь мне сообщение на сотовом, а завтра вечером поговорим.
— Еще вопрос, Майк. Есть что-нибудь новое насчет Тиффани Гаттс?
— Ей предъявят обвинение не раньше завтрашнего утра. В швейном квартале началась забастовка, а на улицах нахватали слишком много проституток, так что система судопроизводства перегружена. И пусть Мерсер проводит тебя до машины. Мамаша Гаттс жаждет крови.
— Спасибо, что напомнил.
— Насчет шубы есть одна зацепка. Полгода назад в полицейский участок 17-го округа поступило заявление о краже. Обратился сотрудник ООН из Франции, по фамилии дю Розье. Они с женой считают, что ограбил кто-то из своих. Их шофер имел доступ к квартире, когда супруги возвращались в Европу. Украли кучу драгоценностей, две шубы и старинный серебряный сервиз.
— Есть описание?
— Чета дю Розье сейчас путешествует. Завтра я попытаюсь выяснить что-нибудь в их страховой компании. Как узнаю, позвоню.
Мерсер подождал, пока я закрою дверь, и мы вместе вышли на улицу. Моя машина была припаркована возле здания суда на перекрестке Центр-стрит и Хоган-плейс. Ламинированный логотип Нью-Йоркской полиции на ветровом стекле — одна из привилегий, которые дает мне профессия, и я в очередной раз порадовалась, что никто не зажал мою машину при двойной парковке, как часто случалось с копами, привозившими заключенных в суд.
Мой бледно-зеленый джип легко опознать. По двум наклейкам на заднем стекле — одной с правом отгрузки мусорных отходов в городке Чилмарк на Мартас-Виньярд, где находится мой домик, и второй с пропуском на пляж в Сквибнокет. Я обрадовалась еще больше, увидев, что наклейки Виньярда не привлекли внимания разгневанной Этты Гаттс, которая могла заметить виньярдские постеры у меня в кабинете. Окна были целы.
Я сошла с тротуара к джипу и достала ключи. Мерсер первым оказался у машины, чтобы открыть мне дверцу.
— Похоже, я сегодня за рулем. — Он огляделся и забрал у меня ключи. — На этой тачке ты далеко не уедешь. Кто-то проколол тебе передние шины.
8
За насильственной смертью всегда следует грубое вторжение в личную жизнь.
Мы с Мерсером сидели в маленькой комнатке по соседству с прозекторской главного судебно-медицинского эксперта и блестящего патологоанатома Чета Киршнера. Он уже закончил работу и знакомил нас с результатами вскрытия Куини Рэнсом.
В тесном помещении запах формалина казался особенно сильным. Я прочистила горло и продолжила слушать Киршнера, который как нельзя лучше чувствовал себя в этой чисто больничной обстановке.
Я изучала фотографии обнаженного трупа, сделанные крупным планом на месте преступления, и раскладывала их на столе.
— Есть два варианта развития событий, — заметил Киршнер, рассказав нам обо всем, что открыло ему тело Маккуин Рэнсом. — Помните старые дела в «Парк-Плаза»?
Мы с Мерсером хорошо знали это место. Речь шла о вестсайдской ночлежке, обветшалой гостинице с однокомнатными номерами, где жили на пособие дюжина старушек. В течение двух лет несколько престарелых женщин скончались без видимых признаков насилия.
— У первых пяти жертв не было родственников в городе, никто о них не заботился, они не владели никакой собственностью, и ни у одной не нашлось истории болезни, на основании которой врачи могли бы засвидетельствовать естественную смерть.
— Их даже не вскрывали? — спросила я.
Киршнер покачал головой.
— Шестой случай несколько иной. Милдред Варгас. У нее был телевизор, который пропал из комнаты, когда нашли ее тело. Никаких следов борьбы не было, но мы все-таки провели вскрытие и обнаружили, что ее изнасиловали.
— От чего она умерла? — поинтересовался Мерсер.
— Ее задушили. Зажали рот подушкой.
По словам Майка, то же самое было с Куини.
— После этого я получил ордер на эксгумацию и вскрытие остальных тел, — сказал Киршнер.
