Шэрон Болтон - Кровавая жатва
— Привет, Гарри! — послышался детский голос. — Чья это лошадь?
— Этот благородный конь принадлежит прекрасной принцессе Беренгарии, которая сейчас отправляется на нем в свой замок, расположенный на вершине холма, — сказал мужчина, откликающийся на имя Гарри и, похоже, смотревший сейчас на кого-то по ту сторону стены. — Хотите, чтобы я приподнял вашу ногу, принцесса? — спросил он, поворачиваясь к Эви.
— Можете просто придержать лошадь?
— Снова отвергнут, — пробормотал Гарри себе под нос, отвязывая поводья и перебрасывая их через голову Герцогини.
Потом он взялся за ремешок уздечки, а Эви подняла левую ногу и вставила ее в стремя. Три коротких раскачивания, и она оказалась в седле. Сверху она увидела за стеной мальчика лет пяти-шести с темно-рыжими волосами. В правой руке он держал пластмассовый световой меч, а в левой — кое-что еще, весьма ей знакомое.
— Привет! — сказала она.
Он смотрел на нее, и по его лицу было видно, что он считает ее не слишком похожей на принцес-су, по крайней мере, на прекрасную принцессу. Поскольку он был ребенком, то, видимо, уже приготовился заявить об этом со всей детской непосредственностью.
Но вместо этого он спросил:
— Это ваше? — и показал хлыст, который Эви обронила, а потом забыла о нем. — Я нашел его на дороге, — объяснил он.
Эви улыбнулась и поблагодарила его, а он забрался на стену и протянул ей хлыст. Гарри по-прежнему держал Герцогиню под уздцы. Он свел ее с короткой, но крутой горки, и они дошли до Уйат-лейн. Когда они сворачивали в переулок, Эви заметила, что за ними, легко ступая вдоль старого деревянного забора, идет кот. Обернувшись, она увидела, что маленький мальчик тоже наблюдает за ними.
Гарри, похоже, к этому моменту уже полностью выговорился. Булыжная мостовая под ногами стала неровной, а дома вокруг — менее однообразными. Они дошли до ворот в конце переулка, и Гарри открыл их, наконец отпустив ремешок уздечки.
— Сколько времени займет у вас обратная дорога? — спросил он.
На живой изгороди за ним, словно рубины, светились красные ягоды.
— Двадцать минут, если большую часть пути ехать рысью, а на последних сотнях метров перейти на галоп.
Он сделал строгое лицо, как учитель, обращающийся к непослушному классу.
— А сколько, если вы будете ехать спокойно? — спросил он.
Вереск у его ног был цвета шелковицы. Она уже и забыла, каким красивым может быть сентябрь.
Она не должна позволить себе улыбнуться.
— Ну, тогда минут тридцать. Может, тридцать пять.
Он посмотрел на свои часы, а потом полез в карман и достал визитку.
— Позвоните мне в районе четырех, — сказал он, протягивая ей карточку. — Если вы не сделаете этого, я начну звонить во все службы экстренной помощи, военным, береговой охране, во все конюшни в радиусе десяти миль отсюда и еще в Национальный союз фермеров. Мы оба окажемся в щекотливой ситуации.
— А вам придется еще и много заплатить, — сказала Эви, засовывая визитку в карман рубашки.
— Так что звоните.
— Я позвоню.
— Был рад познакомиться с вами, принцесса.
Она легонько ударила лошадь хлыстом, и Герцогиня, инстинктивно понимая, что они возвраща-ются домой, тут же пошла рысью. Эви не оглядывалась. Только отъехав достаточно далеко, чтобы он уже не мог ее видеть, она украдкой вытащила из кармана визитку.
Мужчина, которого она сегодня впервые встретила, настаивает на том, чтобы она ему позвонила. Когда такое было с ней в последний раз? Он держал ее на руках. Называл красивой. А ей хотелось обнять его прямо на улице. Она взглянула на карточку. На ней значилось: «Преподобный Гарри Лейкок, дипломированный бакалавр теологии. Викарий объединенного прихода Гудшоу Бридж, Лавенклафа и Гептонклафа». Внизу были его координаты для связи. Эви снова положила визитку в карман.
Так он, оказывается, викарий.
Просто нет слов.
11
Гарри еще десять минут стоял, прислонившись к стене и глядя вслед незнакомке. Только когда она и ее серая лошадь скрылись за перелеском, он повернулся и медленно пошел обратно в церковь. Проходя мимо нового дома, он увидел в окне гостиной Элис Флетчер, которая разговаривала по телефону, одновременно наблюдая за Джо в саду. Она заметила Гарри и помахала ему рукой.
Он прошел через старые церковные ворота и обнаружил, что его ждут.
Это была молодая женщина с серым лицом, покрытым преждевременными морщинами, — такие лица бывают у заядлых курильщиков или пьяниц. На ней были джинсы и выцветшая футболка с длинными рукавами, волосы на затылке туго затянуты в конский хвост. Выше резинки они были сальными, какого-то грязно-бурого цвета, а ниже ее торчали в разные стороны, словно солома, которая слишком долго пролежала под солнцем.
— Это ведь была доктор Оливер, верно? — спросила она. — Она говорила с вами обо мне?
Гарри внимательно посмотрел на нее. Не накрашена. Одежда выглядит не слишком чистой. Может, он пропустил несколько первых секунд разговора? Когда она представилась и сказала, как ей приятно познакомиться с новым викарием.
— Ну, она не назвала своего имени, — ответил он. — Но теперь, когда вы упомянули об этом, я припоминаю, как она сказала, что она доктор. А я Гарри Лейкок.
Он протянул руку, но девушка даже не шевельнулась, чтобы пожать ее.
— Что она сказала обо мне? — требовательно спросила она.
Ему нужно было время, чтобы сообразить. У этой девушки проблемы. Это так же бросалось в глаза, как ее нос на очень нездоровом лице.
— Она вообще ни о ком не говорила, — сказал он. — Она упала с лошади и находилась в шоковом состоянии. Но если она доктор…
— Она психиатр.
— Что?
Ему не удалось скрыть удивление в голосе. Так эта сердитая, колючая женщина была… Да иди ты, быть не может!
— Ну, об этом она не упоминала, — сказал он. — Но если она действительно психиатр, то ей не положено говорить о своих пациентах с кем бы то ни было, так что…
— Я не ее пациент. Просто иногда прихожу к ней.
— Ясно.
Гарри заметил, что кивает, как будто действительно все понял. Хотя на самом деле все было абсолютно не так.
— Вы наш новый викарий?
Наконец-то знакомая территория!
— Да, — сказал он. — Меня зовут Гарри. Если официально, то преподобный Лейкок, хотя очень немногие люди называют меня так. Думаю, все должно быть коротко. А вы, значит…
— Разве Элис не рассказывала вам обо мне?
— Элис?
Он не узнавал себя. Может, его мозги решили устроить себе выходной?
— Элис Флетчер. Из нового дома.
Что-то начинало проясняться.
— Так вы Джиллиан? — спросил он.
Девушка кивнула.
— Она действительно рассказывала о вас. Я очень сочувстную вашей потере.
Лицо девушки как-то сжалось, стало меньше, губы почти исчезли.
— Благодарю вас, — сказала она. Ее взгляд соскользнул с его лица и устремился куда-то за его левое плечо.
— Как вы справляетесь с горем? — спросил Гарри.
Джиллиан сделала глубокий вдох, глаза ее расширились, мгновенно потеряв концентрацию. Дурацкий вопрос. Никак она не справляется. И еще она, наверное, собиралась спросить у него, почему Бог забрал ее ребенка. Почему именно ее, из всех детей на земле? Вот сейчас спросит…
— Я как раз собирался заварить чай, — быстро сказал он. — У меня в ризнице есть чайник. Присоединитесь ко мне?
Джиллиан секунду смотрела на него непонимающим взглядом, словно в ее жизни чай был чем-то из ряда вон выходящим, потом все-таки кивнула. Он повел ее через руины церкви аббатства по выложенной плитами дороге в сторону церкви Святого Барнабаса, по дороге пытаясь вспомнить все, что рассказывала ему Элис.
Джиллиан — не то Роберте, не то Роджерс, он точно не помнил — потеряла дочь во время пожа-ра в доме три года назад. Все свое время она проводила за тем, что бродила по торфяникам и улицам старого города, словно привидение. Элис встретила ее среди развалин аббатства и пригласила на кофе. Со стороны Элис это был добрый, импульсивный и не слишком разумный поступок. Джиллиан приняла приглашение и просидела у нее большую часть утра. Она без энтузиазма откликалась на попытки Элис поддержать разговор, а в основном просто сидела и следила за тем, как играют дети.
После осеннего солнца в церкви было прохладно и сыро.
— Вы сами убираете здесь? — спросила Джиллиан, когда они шли по проходу между скамейками.
— К счастью, нет, — ответил Гарри. — Епархия организовала бригаду профессиональных уборщиков. Они только что закончили работу. Я только разбираюсь со шкафами, выясняю, что где лежит, и привожу здание в порядок. Элис с детьми мне помогает.
Гарри толкнул дверь в ризницу и пропустил Джиллиан вперед. Ему следовало бы завести здесь пару стульев, возможно, небольшой стол. Чайник был еще теплым. Он как раз включил его, когда услышал, как та женщина кричит… Пока он искал чашки и пакетики с чаем, вода закипела снова. Он налил кипяток, чувствуя, как Джиллиан нерешительно топчется у него за спиной, и, не спрашивая, добавил в него молоко и сахар. Ей явно не помешает ни то ни другое. Сегодня Элис принесла ему большой пакет шоколадного диетического печенья. Благослови ее Господь!
