Уильям Лэшнер - Меченый
– А, оригинал от литературы. Похвально. Вам нравится Вульф?
– Я его обожаю.
– На мой взгляд, слишком многословен.
– Но именно за это я его люблю. Мне нравятся выдержанные излишества, я получаю чувственное удовольствие от его длинных тяжеловесных предложений. Иногда его проза приводит в истинный восторг.
– Я тоже порой болтаю без умолку.
– Прошу вас, позвольте мне встретиться с Чарли или хотя бы поговорить по телефону. Мне это очень поможет. По-моему, в основе истории его жизни лежит идея изгнанничества. Чарли Калакос, как Джордж Вебер, пытается вернуться домой, во враждебный ему город.
– Звучит очень интересно, Ронда. Я могу называть вас так?
– Конечно. – Лицо осветила искренняя улыбка, глаза потеплели, губы приоткрылись, как у котенка, обнажив белые, очень ровные зубы.
– Пожалуйста, называйте меня Виктор. Как вы, безусловно, понимаете, Ронда, Чарли разыскивают многие, более или менее опасные люди. Его местоположение должно оставаться в тайне. Даже мне неизвестно, где он и как с ним связаться.
– Но вы же с ним встречаетесь, не так ли?
– Да.
– Где вы это делаете?
– Ну-ну, Ронда. Я не могу этого раскрыть.
– Как часто вы с ним встречаетесь?
– В каком издании, говорите, вы работаете?
– В «Ньюсдей».
– Вы репортер уголовной хроники?
– Я сообщаю о событиях в мире искусства в качестве внештатного корреспондента.
– А, Рембрандт.
– Да, знаменитый Рембрандт. – Она подалась вперед, похлопывая ручкой по губам, широко открыв красивые глаза. – Вы видели эту картину?
– Только фотографии по телевизору.
– Сказочное полотно. Будет чудесно получить ее обратно после стольких лет. Я отдала бы все, только чтобы посмотреть на нее вблизи.
– Мы надеемся, что очень скоро вы получите такую возможность. – Пауза. – В фонде Рандольфа.
– Разумеется, – сказала она, отклоняясь на спинку стула и разочарованно постукивая ручкой по блокноту. – Могу я задать еще один вопрос, Виктор?
– Давайте.
– Я всего лишь специалист по искусству, поэтому могу кое-что не понимать в этом деле. Как по-вашему, сделка справедлива? Вы действительно считаете, что Чарли заслуживает снисхождения лишь потому, что в его распоряжении каким-то образом оказался краденый шедевр? Разве это не безнравственно? Словно богач откупается от обвинительного заключения.
– Извините, Ронда, у меня очень мало времени. Может быть, как-нибудь в другой раз мы углубимся в вопрос о справедливости правосудия. У меня есть несколько очень интересных теорий по этому поводу. – Вкрадчивая улыбка. – Возможно, за чашкой кофе.
– Мне нравится ваше предложение, Виктор. Очень нравится.
Я тактично воздержался от победного жеста и возгласа.
Провожая Ронду по коридору к лестнице, я уловил в воздухе драгоценный запах дорогих духов.
– У вас новые духи, Элли? – спросил я секретаршу, когда мы остановились у ее стола. – Должен признаться, они восхитительны.
Она не ответила, она даже не улыбнулась на комплимент. Вместо этого просто повела глазами налево. Я проследил за ее взглядом.
В коридоре стоял мелкий мужчина в начищенных черных туфлях очень маленького размера и малиновом пиджаке, из-под которого выглядывали кружевные манжеты рубашки.
– Мистер Карл, не так ли? – спросил он, растягивая слова с привычкой уроженца южных штатов.
– Совершенно верно.
– Сэр, не могли бы вы уделить мне немного времени?
Я покосился на Элли – та изо всех сил старалась не улыбаться.
– Сейчас я немного занят, – ответил я. – Вы журналист?
– О бог мой, нет! Неужели я похож на пресмыкающееся? Если увидите меня в коричневом вельветовом костюме, прошу вас, немедленно пристрелите меня. Я не отниму у вас много времени. Смею вас заверить, наша встреча окажется очень полезной. Очень, очень полезной.
– Вы так думаете?
– Несомненно.
Я попытался угадать причину визита, но не смог и повернулся к Ронде Харрис. С ее лица, как ни удивительно, исчезла улыбка. Наверное, у некоторых людей отсутствует чувство юмора, когда дело касается их профессии.
– Спасибо, что зашли, Ронда, – сказал я. – Надеюсь, мы еще увидимся.
– Можете на это рассчитывать, Виктор, – откликнулась она.
Проходя мимо малинового человечка, Ронда Харрис посмотрела на него сверху вниз, но он не отвел взгляда, и я почувствовал, что между ними возникло своеобразное напряжение, как между двумя собаками, нацелившимися на кость. Мне даже показалось, что я слышу утробное рычание. Ронда направилась к дверям, а мы с мужчиной проводили ее глазами. Юбка на ней плотно обтягивала упругий зад.
– Вы ее знаете? – спросил я у человечка, когда Ронда исчезла за дверью.
– Впервые вижу.
– Мне показалось, она вам знакома.
– Мне знаком ее тип.
– И что же это за тип?
– Расчетливый убийца.
Я внимательно посмотрел на него, затем на часы.
– Извините, у меня действительно не много…
– Мне много и не потребуется, – перебил он, и его голос взлетел на втором слове, как испуганная белка. – Лишь самую чуточку.
– О чем конкретно вы хотите поговорить?
– Предположим, я хочу поговорить на тему искусства, как один знаток с другим.
– Вообще-то я не знаток искусств.
– О, мистер Карл. Не умаляйте своих достоинств.
Я на секунду задумался.
– Хорошо, мистер…
– Хилл, – сказал он. – Лавендер Хилл.
– Да, конечно. Давайте зайдем в кабинет.
– Отлично, – сказал он. – Просто отлично.
Я указал на кабинет, и он засеменил впереди меня к двери. Его походка мало чем отличалась от походки Ронды. Я наклонился к Элли и прошептал:
– Случайно не знаете, кто он?
– Не имею ни малейшего понятия, – ответила она.
– Он оставил визитку?
Она взяла визитную карточку со стола, провела ею под носом и передала мне. Визитка пахла так, будто ее окунули в духи. Я скользнул взглядом по буквам. На визитке витиеватым шрифтом было написано его имя, номер телефона с кодом округа, который я не узнал, и «Поставщик возвышенного».
– Что такое «Поставщик возвышенного»?
– Не знаю, мистер Карл, – пожала плечами Элли. – Хотите, я останусь?
– Нет, можете идти. Увидимся завтра.
– Спасибо. Можете сделать мне одолжение?
– Какое?
– Узнайте, какие у него духи, – попросила она. – Мне они нравятся больше, чем мои.
Глава 11
– Какой восхитительный кабинет, мистер Карл! – промурлыкал Лавендер Хилл, усаживаясь в кресло передо мной.
Малообещающее начало разговора – первая фраза, первая ложь. Мой кабинет представлял собой свалку: потертые кресла, скрипучий коричневый шкаф, поцарапанный письменный стол, заваленный бумагами, – все это следовало выбросить еще несколько недель назад. Возможно, он устраивал меня такой, какой есть: не носящий отпечатка индивидуальности владельца; возможно, он подходил мне как дешевый, плохо сидящий, но удобный костюм, – тем не менее восхитительным его никак нельзя было назвать.
– Благодарю. Я стараюсь.
Моя ответная ложь рассмешила его. Карие глаза заискрились весельем. Надо признаться, выглядел он потрясающе: ноги, изящно положенные одна на другую, клетчатый шелковый шарф вокруг шеи, черные волосы с пробором слева, подстриженные так, словно он выписал парикмахера из 1978 года. Заостренными, хищными чертами очень худого лица он напоминал жокея. Лавендер Хилл.
– Вы такой милый человек, согласились принять меня без предварительной договоренности, – сказал он. – Обычно я не вламываюсь к людям подобно варвару, но чрезвычайные обстоятельства понудили меня пренебречь приличиями. Уверен, что тема разговора будет близка вашему сердцу.
– Какая конкретно тема?
– Искусство.
– Значит, мы будем говорить об эстетике, я правильно понял?
– И о деньгах, – ответил он, теребя рукой малиновый лацкан.
– Теперь понимаю, мистер Хилл.
– О, называйте меня Лав, как все. Вы знакомы со Спенсерами из Сесайти-Хилл? Очаровательные люди. Они много лет называют меня Лав.
– Нет, я не знаком со Спенсерами. Очевидно, мы вращаемся в разных кругах.
– Ну да, конечно. Они увлекаются лошадьми.
– Надо же, до чего могут дойти люди в наше время!
– Один взгляд на них скажет вам все, Виктор. Ведь я могу называть вас Виктором?
– Раз речь зашла о деньгах, можете называть меня как хотите, Лав.
– Очень хорошо. У вас приятная манера быть откровенным, я нахожу это достаточно… многообещающим. Итак, давайте перейдем к делу. У вас есть клиент, Чарлз Калакос.
– Верно.
– Мне сообщили, что он может получить доступ к некоей картине.
– Да, вроде бы ходят такие слухи. Ну и что?
– Виктор, я представляю одного коллекционера, человека с безупречным вкусом и изысканной коллекцией произведений искусства.
