Петер Демпф - Тайна Иеронима Босха
Утреннее солнце высоко поднялось над горизонтом и ослепляло путников, следовавших на юг. Влажный жаркий воздух затруднял дыхание. Линия горизонта слилась с голубизной неба и растворилась вдали.
Солоноватые озерца болот, будто глаза совы, темными пятнами были разбросаны по равнине, а головки полевых цветов покачивались, словно прислушивались к голосам людей.
— Вы можете поспать, — сказал Майнхард, заметив, что Петрониус закрыл глаза.
Художник тут же забрался на тюки с товаром и, пока не задремал, гадал, что в них находится.
XVI
— Тысяча чертей! Мерзкие бандиты! Сброд! Проклятие!
Петрониус очнулся, услышав крики возницы, лязг металла и брань. Плетка Майнхарда хлестала направо и налево. Волы ревели. Петрониус осмотрелся: кусты и небольшие, в человеческий рост, деревья с обеих сторон, ложбина. Одним прыжком художник соскочил с повозки, помчался вверх по склону, упал в заросли кустарника и закрыл глаза. Засада!
Петрониус лежал, не шелохнувшись, и прислушивался, не приближается ли кто к его укрытию. Доносились крики, проклятия, брань. Хлыста Майнхарда больше не слышно — только шум борьбы, хрип, а затем воцарилась зловещая тишина.
Петрониус лежал на спине, едва дыша и не смея пошевелиться. Воцарившаяся тишина, которую не прерывал даже стрекот кузнечиков, была пугающей. Петрониус напряженно вслушивался в тишину, пытаясь понять, есть ли кто-нибудь у повозки. И тут неподалеку от него неожиданно выросла голова. Петрониус едва сдержал крик. Перевернувшись на живот, он пополз в кустарник. На повозке Майнхарда, повернувшись к нему спиной, стоял мужчина.
— Ты нашел второго? Ян сказал, их было двое!
— Он мог быть пьян. Тогда все двоится. Или второй сошел раньше.
Петрониус вжался в землю. Мужчина на повозке не мог видеть его, но береженого Бог бережет.
Вдруг раздался резкий голос, от которого у Петрониуса похолодело внутри:
— Не теряйте времени! Ищите картину!
Голос был знаком Петрониусу, и он приподнялся в надежде увидеть говорившего. Кроме того, юноша хотел выяснить, что с Майнхардом. До художника донесся приглушенный стон.
— Ничего, кроме костюмов и масок, господин. Картонные носы, рожи и платья, крылья и прочая ерунда. Картины здесь нет!
Простые разбойники так не говорят, это явно был образованный человек. Тогда зачем ему заниматься разбоем на дорогах, если можно найти более приличную работу, к тому же без всякого риска?
— Она должна быть здесь! Я знаю! Он сам мне сказал!
— Ничего нет! В прямом смысле слова — ничего! Только странные костюмы и несколько книг.
— Уходим. Нас обманули.
— Но… — возразил мужчина, стоявший на повозке.
— Никаких «но». Поджечь. Нельзя оставлять следов!
Петрониус не мог больше ждать, он хотел увидеть лицо говорившего. С большой осторожностью подмастерье пополз к краю склона и выглянул из укрытия. Прямо перед ним один из нападавших зажег факел и бросил на солому. Впереди Петрониус рассмотрел группу мужчин, ждавших на безопасном расстоянии, пока пламя не охватило всю повозку. Среди них Петрониус заметил тощую фигуру, выделявшуюся среди остальных: патер Иоганнес фон Берле, инквизитор.
Огонь жадно пожирал разбросанные костюмы и маски из папье-маше. Патер быстро двинулся за остальными в направлении Ден-Боса.
Петрониусу не сразу удалось выбраться из зарослей. Он обошел повозку, охваченную пламенем, в поисках Майнхарда. Волы, стоявшие запряженными, уже почуяли запах гари и заревели, но Петрониусу было не до них. Он должен найти Майнхарда.
Художник собрался исследовать местность вокруг повозки, когда увидел ноги возницы, торчавшие из кучи тряпья. Он наклонился и с силой потянул. Тут подмастерье вспомнил о дорожной сумке с провиантом, которая висела у него на шее. Петрониус хотел было сбросить ее, но вовремя одумался. Он оттащил Майнхарда от горящей повозки и, оказавшись на безопасном расстоянии, наклонился к бездыханному телу. Майнхард был мертв. Петрониус закрыл ему глаза и набросил на тело тряпье. Когда он снова наклонился, сумка опять напомнила ему о себе. Художник снял ее и тотчас же замер. Разбойники искали картину! Может, она в сумке? После выхода из города он не заглядывал в нее. Петрониус осторожно открыл сумку. Рядом с сыром, хлебом и вином лежал свиток. Петрониус развернул его и замер. Теперь он знал, что искал патер Берле. И знал почему.
XVII
Петрониус смотрел на стены города. Это была крепость. Хертогенбос величественно заявлял о гордости и богатстве Брабанта. Молодой художник решил прервать путешествие в Оиршот. Слишком велика опасность попасть в руки инквизиции. Теперь нужно найти способ проникнуть в город. Через южные ворота пройти невозможно: там стоит стражник, который еще на выезде косо смотрел на Майнхарда. Кроме того, он явно связан с патером Берле. Не оставалось ничего другого, как обойти город с севера.
В сумерках, совсем выбившись из сил, Петрониус добрался до моста перед северным въездом в город. Стража недоверчиво посмотрела на него, но, после того как художник предъявил удостоверение гильдии живописцев, пропустила.
Петрониус осторожно приближался к дому на площади, однако в обычной рыночной суете не было ничего настораживающего. Люди делали покупки, тащили мешки с просом и, толкая тачки, везли молоко. Кто-то шел в церковь. Петрониус быстро проследовал мимо соседних домов к жилищу Босха и решительно постучал в дверь.
Тишина. Мастерская, казалось, вымерла.
Петрониус оглянулся, не наблюдает ли кто за ним, но прохожих не интересовал оборванный парень. Через мгновение юноша открыл форточку пожарного люка и нажал на оконную раму. Сам не зная почему, художник, уходя, оставил окно открытым. Петрониус забросил сумку внутрь и с трудом протиснулся в дом. Потом рухнул на кровать и закрыл глаза.
Какой-то шорох пробудил его. Петрониус очнулся в поту после короткого кошмарного сна, полного страшных чудовищ и черепов животных. В комнате было так темно, что он не видел даже своих рук. Кто-то проскользнул мимо пожарного люка. Петрониус знал, что не закрыл окно. Оконный проем зиял серым пятном во мраке ночи. Кто-то прошел мимо его каморки, щелкнула дверная ручка, и все стихло.
Петрониус всматривался в темноту. Куда пропал неизвестный? Запах, оставшийся после посетителя, показался художнику знакомым. От напряжения он был как натянутая струна и почувствовал легкое сотрясение — кто-то поднимался по лестнице вверх. Подмастерье понял, куда спешит ночной посетитель: в мастерскую Босха. Неизвестный знал тайный путь.
После того как смолкли все звуки, Петрониус встал с кровати, закрыл створки окна и нашарил в сумке трут. С трудом зажег свечу и начал размышлять, что делать дальше. Искать потайной ход или просто подняться по лестнице? Он выбрал последнее. В конце концов, посетитель не знает, что в доме кто-то есть. Петрониус снял сапоги и сунул под кровать. Встал и, когда собрался открыть дверь комнаты, увидел записку. Быстро схватил ее, осмотрел. На обратной стороне четким почерком Питера было написано: «Постоялый двор „У орла“». Петрониус покачал головой. Обращено ли послание к нему? Питер ждал Петрониуса только через три дня. Значит, встреча назначена на субботу. Петрониус поднес записку к огню, она вспыхнула и сгорела. Пепел подмастерье растоптал на полу, тщательно загасив все искры.
Бесшумно открыв дверь, Петрониус скользнул к лестнице. Сверху пробивался тусклый свет. Подмастерье стал осторожно подниматься вверх.
— Вы совершаете преступление! Поднимайтесь и покажитесь!
Петрониус испугался. Очевидно, острый слух посетителя уловил шаги на лестнице. Дрожа, художник ступил на последнюю ступеньку. Перед его глазами лежали веревки и ткань, в которую заворачивали свежие доски, чтобы поднять в мастерскую. Художник повернулся к стене и осмотрел помещение. На одном из мольбертов стоял портрет, над которым работал Петрониус, а рядом, на большом мольберте, — другая картина. Ее освещал мерцающий огонек свечи, но издалека подмастерье некоторое время ничего не мог разглядеть. Справа от картины стоял Якоб ван Алмагин.
— Вы? Что вы здесь делаете?!
— Тот же вопрос я могу задать и вам. Если не ошибаюсь, вы должны направляться сейчас в Оиршот, в имение вашего мастера.
Петрониус кивнул и тут же уловил движение в дальнем углу мастерской и услышал тихий стон. Здесь был кто-то еще.
— Что вы тут делаете? Я живу в этом доме, и даже если мне пришлось вернуться, я имею право на это жилище. Вы же…
— …проникли сюда тайно. Вы это хотели сказать, Петрониус Орис? Ему нужна моя помощь, и я не могу отказать в ней.
Якоб ван Алмагин кивком указал в сторону лежащего на досках человека, который беспокойно метался из стороны в сторону.
— Кто это? — спросил Петронис, но, задавая вопрос, он уже знал ответ.
Якоб жестом подозвал его ближе. На низком деревянном столе, полуголый, лежал мастер Иероним Босх. Ноги и руки его были привязаны ремнями к столу. Тело блестело, будто натертое маслом. Голова обвязана платком, чтобы он не разбил ее. Изо рта шла пена. Мастер корчился в судорогах.
