Джек Керли - Послание
– «Крысы» – наоборот будет «звезда»,[7] – продолжал Гарри, рисуя звездочки. – Восемь звезд, два раза по четыре звезды, четырехзвездочный ресторан, четырехзвездочная еда, в два раза лучше?
Я устало провел ладонями по лицу.
– Ну кто, черт побери, кромсает мужиков-шлюх?
Наступил третий раунд. Элоиза Симпкинс собрала со стола «убитых солдат», взглянула на мой блокнот и подмигнула. Я схематически нарисовал там большую крысу.
– Какая гадость! – сказала она и сморщила нос, совсем по-крысиному.
Я покрутил головой и потянулся. «У Флэнегана» народу было не очень много, человек двадцать пять, примерно половина – копы. Большинство сидело у барной стойки и за столиками возле нее. Мы с Гарри сели впереди, где можно было раздвинуть занавеску и выглянуть на улицу в поисках вдохновения. Я отодвинул штору. Дождь лил настолько непрерывными вертикальными линиями, что было непонятно, падает ли он сверху вниз или снизу вверх. Четыре полосы движения по каналу, улица чуть ниже, случайный автомобиль, поднимающий веер брызг. Через дорогу – офис практикующего хироманта, ломбард и заколоченный досками долларовый магазин.[8] По водосточной канаве плыла пенопластовая коробка из-под фастфуда.
– Зодиак, – сказал Гарри. – Восемь звезд. Есть там какое-то созвездие или что-то…
– Плеяды, – сказал я. – Семь звезд, семь сестер.
– Почему они не могли быть восемью крысами?
Гарри сделал еще один бумажный комок и покатил его на середину. Я заметил двигающиеся к нашему столику туфли из крокодиловой кожи и, подняв глаза, увидел Билла Кантвелла, старшего детектива из второго округа. Бывший техасец Кантвелл был худощав, ему было сорок пять, и он подчеркивал причастность к месту своего рождения тем, что носил прямые джинсы, витиеватые рубашки и надвинутую на глаза ковбойскую шляпу «стетсон». Кантвелл заметил мой рисунок крысы, сделал рамочку из пальцев и принялся через нее внимательно рассматривать Гарри.
– Неплохо, Карсон, – сказал он с непроницаемым выражением лица. – Добавить немного усов, и сходство будет полное.
– Еще один Штейнберг нашелся, – проворчал Гарри.
– Зейнфельд,[9] – поправил его я. Гарри было простительно так ошибаться: телевизор у него был всего один, причем черно-белый, с десятидюймовой трубкой. Он был любителем музыки.
– Я слышал, что вы можете раскручивать дело этого Нельсона по правилам своего ПИС-ПИС, – сказал Кантвелл и поставил туфлю с серебристым наконечником на носке на стул рядом с Гарри. – Расскажите-ка еще разок, как вообще расшифровывается ПИС-ПИС. Я никак не удосужусь пролистать вашу инструкцию, которая весит килограммов пять.
– Бригада психопатологических и социопатических исследований, Билл, – ответил Гарри. – А ПИС-ПИС просто гораздо проще запомнить.
На завтра у нас была назначена встреча с парнями из убойного отдела второго округа относительно опроса соседей Нельсона и проверки злачных мест, куда он любил захаживать. На самом деле они сами это уже фактически проводили, поскольку убийство произошло на их территории. Но по процедуре деятельности ПСИ такая информация должна проходить через нас с Гарри, потому что в состав бригады входили только мы.
Кантвелл медленно кивнул.
– Я считаю, такие вещи нужно поручать именно ПИС-ПИС. На этом деле просто черным по белому написано, что это работа психа: отрезанная голова, надписи возле члена… Конечно, народ вокруг будет ворчать и жаловаться, а это означает дополнительную писанину. Но мы все это можем понять, даже если Скуилл так не думает.
– Что ты хочешь сказать, Билл? – сказал Гарри. – Что там со Скуиллом?
– Знаете, он приходил к нам сегодня днем и пробовал поднимать шум. Типа того, что мы в действительности можем и не сотрудничать с вами, если не захотим. – Кантвелл ногтем сковырнул что-то с зуба и щелчком сбросил это на пол. – У меня такое впечатление, что наш старина капитан Скуилл от вашей ПИС-ПИС почему-то не в восторге.
Гарри удивленно приподнял брови.
– Не беспокойся, Гарри; мы будем соблюдать процедуру ПИС-ПИС. И будем выполнять это, пока не поступит другой приказ.
Кантвелл выбил костяшками пальцев дробь на поверхности стола, после чего двинулся назад к своей компании. Я посмотрел на Гарри.
– Чего это Скуилл сует нам палки в колеса?
Гарри пожал плечами.
– Это же Скуилл. Раз у нас есть колеса, у него найдутся палки.
Когда от скомканных листков бумаги на столе уже не осталось места для работы, мы решили, что наступила ночь, и, направившись к выходу, встретили входившего Барлью; его серый плащ напоминал промокшую палатку. Гарри успел выйти на улицу, а мы с Барлью столкнулись в узком проходе между наружными и внутренними дверями. Я кивнул и уступил ему дорогу, но он сделал шаг в мою сторону и толкнул меня плечом на стену. Я обернулся, подумав, что он пьян, но он с натянутой улыбкой в уголках своего кукольного рта уже зашел в бар, продолжая жевать вечный клочок газеты.
На следующее утро нас вызвали в кабинет Скуилла. Он говорил по телефону и не обратил на нас никакого внимания. Мы сели на жесткие стулья перед его письменным столом, на котором царил идеальный порядок, и принялись изучать стену с вывешенными на ней его фотографиями. Если в радиусе трех штатов отсюда появлялся какой-либо политик или известный деятель в области правопорядка, Скуилл никогда не упускал такой случай: белоснежная улыбка, рука протянута для рукопожатия. Он еще минут пять что-то слушал по телефону, временами прерывая это занятие ворчанием, потом положил трубку и развернулся в кресле лицом к окну и спиной к нам.
– Доложите мне о деле Нельсона, – скомандовал он, обращаясь к небу.
– Пока все очень неопределенно, – сказал я. – Вчера мы беседовали с его тетей, Билли Мессер…
– Я обратился к детективу, старшему по званию, Райдер. В этом кабинете вы будете говорить, когда вам об этом скажут.
Я почувствовал, что лицо мое заливается краской от злости, а кулаки самопроизвольно сжимаются. Скуилл продолжал:
– Повторяю еще раз. Какова ситуация с делом Нельсона?
Гарри взглянул на меня, закатил глаза и обратился к затылку Скуилла:
– Мы беседовали с его тетей, Билли Мессер, плюс опросили еще нескольких человек. Все они подтвердили, что Нельсон вел распутный образ жизни, что отражено в полицейском досье на него. Он использовал людей.
Мы допросили его бывшую подругу, которая выдвигала против него обвинения. Это запутавшаяся женщина, которая по-прежнему испытывает по отношению к нему нежные чувства, но и она в принципе повторила то же самое. Сегодня мы встречаемся с копами из убойного отдела по второму округу, чтобы оговорить механизм, по которому мы…
Скуилл резко развернулся к нам.
– Нет, – отрезал он, – не встречаетесь.
– Не понял, капитан, – сказал Гарри.
– Вы больше ничего не делаете. Я разговаривал с шефом, и он согласился со мной, что это дело не имеет отношения к патологии психики. Все указывает, что это разборки между голубыми из мести. Мы отправляем дело назад, во второй округ. С этого момента ваше участие в деле официально завершено.
Я оперся руками о колени и наклонился вперед.
– А что, если это вовсе не месть, а начало серии убийств?
– Я не собираюсь попусту сотрясать воздух. Дело прекращено.
– Оно не укладывается в схему действий из мести. Я здесь уже…
– Вы слышали, что я сказал?
– Дайте мне договорить, капитан. У нас еще недостаточно информации, чтобы решить, было ли это…
Скуилл снова развернул кресло к окну.
– Уведите его отсюда, Наутилус, – сказал он, – мне нужно работать.
Я перестал качать головой, только когда мы оказались в коридоре.
– Это совершенно лишено смысла. Зачем отстранять нас от дела еще до того, как мы провели общую оценку ситуации? У нас просто нет информации, чтобы сделать вывод, относится ли дело к компетенции ПСИ. Что за вожжа ему под хвост попала?!
– Я с утра получил немного свежего молочка, – сказал Гарри.
– Поделись.
– Помнишь слух насчет того, что шеф Хирам в следующем году уходит на пенсию?
– Ты еще сказал, что его «увольняют и убирают».
Гарри вздохнул.
– Никогда я такого не говорил, потому что это совсем не в рифму. Я сказал, что он «отбывает и нас покидает». Только вот произойдет это не следующим летом, а в этом сентябре.
– Через два месяца, – сказал я. – Так что, наступление должно быть проведено в сжатые сроки?
Гарри кивнул.
– Раскрывайте зонтики – как бы вас кровью не забрызгало.
– Но ведь нас это не касается? Помнишь, ты сам говорил…
– Единственным неизменным обстоятельством являются постоянные перемены… Это уже твои слова, приятель. За должность Большого шефа борются два его заместителя: Бельвидер и Плакетт. Скуилл делает ставку на Плакетта: зря, что ли, он годами ему бутерброды намазывает. Если комиссия порекомендует на должность шефа полиции Плакетта, угадай, кого он предложит на роль своего заместителя?
