Майнет Уолтерс - Эхо

— И как ее только угораздило запороть целую пленку? — сердито бросил Майкл.

Привередливый Барри тут же вытряхнул пепельницу в корзину для бумаг.

— Наверное, у нее аппаратура забарахлила. Завтра я вызову специалиста из бюро сервиса. А вообще, очень обидно. Как правило, у Лайзы получаются неплохие фоторепортажи.

Если учитывать, насколько безобразные снимки вышли у Лайзы, казалось еще более странным, как это Барри удалось уловить сходство миссис Пауэлл и Аманды Стритер. Дикон вынул блокнот и предъявил Гроверу обе фотографии Билли Блейка.

— Я полагаю, этого типа ты не припоминаешь?

Толстяк взял у Майкла снимки и аккуратно положил их перед собой на столе, после чего принялся внимательно изучать фотографии.

— Дай подумать, — задумчиво проговорил он.

— Что значит «подумать»? — переспросил Майкл. — Либо ты его знаешь, либо нет.

Барри посмотрел на журналиста как на безнадежного кретина:

— Майк, в этом деле ты ровным счетом ничего не понимаешь. Вот, например, я сыграю тебе на пианино кое-что из Моцарта. Ты можешь сразу определить, что это действительно Моцарт, но так никогда и не вспомнишь, из какого именно произведения я выбрал отрывок.

— Ну, а при чем тут фотографии?

— Я же сказал: тебе этого не понять. Все сложнее, чем ты думаешь. Мне придется немного поработать с твоими материалами.

Дикон почувствовал, что его жестко поставили на место, и причем уже не первый раз за этот вечер. Правда, мысли о Барри не вызывали у него сильных эмоций и не грозили дальнейшим его беспокойством, как воспоминания о той женщине, так похожей на его собственную мать.

— А ты не мог бы сделать мне несколько хороших негативов этого типа? Дело в том, что когда он был здоровым и упитанным, то выглядел совсем по-другому. Может быть, потом ты смог бы на компьютере чуть нарастить ему плоть на кости или что-то вроде того? А эти снимки мы взяли бы за основу.

— Можно попробовать. А где ты это достал?

— Мне их одолжила миссис Пауэлл. Нищий умер у нее в гараже. Он назвался Билли Блейком, но у нее есть все основания полагать, что это имя вымышленное. — И он вкратце пересказал Барри суть их беседы с Амандой. — Так вот, теперь миссис Пауэлл просто с ума сходит, но хочет определить, кем же на самом деле являлся этот тип и где сейчас находится его семья.

— Зачем ей все это?

Дикон коснулся пальцами газетной статьи.

— Понятия не имею. Может быть, тут есть какая-то связь с тем, что произошло с ее мужем.

— Что ж, негативы я тебе сделаю, это не сложно. Когда они будут нужны?

— Завтра, и как можно раньше.

— Я сделаю их для тебя сейчас.

— Ну, спасибо. — Дикон поднялся и, взглянув на часы, с удивлением отметил, что стрелки показывают начало одиннадцатого. — Планы меняются, — резко произнес он, снимая с вешалки плащ Барри. — Я забираю тебя с собой и угощаю выпивкой. Послушай, приятель, ты ведь не целиком и полностью принадлежишь журналу, верно? Почему бы тебе не приобрести привычку иногда посылать работу куда подальше, а?

Барри Гровер уже не сопротивлялся, когда Дикон настойчиво положил ему руку на плечо, а затем увлек за собой на улицу. Тем не менее, фотолаборант шел неохотно. Ему и раньше приходилось получать подобные спонтанные приглашения от коллег. Он уже заранее знал, чем все это может закончиться. Барри прекрасно понимал, что Майкл предложил ему выпить только по той причине, что у него неожиданно проснулась совесть. Знал он и то, что через пять минут Майкл напрочь забудет о своем приглашении. У стойки бара уже выстроится вереница закадычных друзей Дикона, с которыми тому захочется пообщаться, а он, Барри Гровер, будет тихонько стоять в сторонке, всеми забытый и заброшенный. И, конечно же, не рискнет примкнуть к компании Дикона, потому что там его не знают, да и не хотят. Но и незаметно исчезнуть он тоже побоится, а то, не приведи Господь, Майкл вдруг обидится!

И вот, как всегда в подобных случаях, его раздирали противоречивые чувства, а двери пивной все приближались. Барри и боялся идти и одновременно мечтал о том, как напьется вместе с Диконом. Гровера пугало лишь то, что Дикон позабудет о нем: ведь он так хотел стать его другом. Барри сразу начал симпатизировать Майклу, потому что это был, пожалуй, единственный человек, который, как только появился в редакции «Стрит», сразу же проявил к Гроверу уважение и стал считать его достойным товарищем. Столько внимания к себе Барри не испытывал всю свою жизнь. С тех пор он не раз пытался убедить себя в том, что ему надо только один раз согласиться провести вечер в компании Дикона, и он станет его близким приятелем. Лаборант не требовал многого от этой жизни, ему просто хотелось быть частью общества, чувствовать себя элементом веселой компании хотя бы на один вечер. Удачно пошутить и развеселить пьяную ватагу завсегдатаев, чтобы на следующий день с гордостью произнести: «А я вчера ходил оттянуться с товарищами».

У самого входа в забегаловку Гровер неожиданно остановился и принялся усердно протирать очки огромным белым носовым платком.

— Знаешь что, Майк, мне все же, наверное, лучше пойти домой. Я и не знал, что уже так поздно, и если ты хочешь завтра утром получить негативы, то мне придется вставать пораньше.

— Ну, кружечку пивка ты все равно имеешь право пропустить, — ободряюще улыбнулся Дикон. — А где ты живешь? Если нам по дороге, я мог бы потом тебя подбросить.

— В Камдене.

— Тогда договорились. А я живу в Ислингтоне. — Он дружески обнял Барри за плечи, и они шагнули под темные своды «Хромого Попрошайки».

Однако предчувствия не напрасно мучили маленького толстяка. Буквально через несколько минут Дикона завертела подвыпившая группа орущих приятелей, уже начавших отмечать Рождество, а Барри остался совсем один. Он только беспомощно моргал и стоял у стенки с притворным безразличием на лице. Только тогда он понял, что Дикон успел набраться до такого состояния, что за руль он сесть уже не сможет. Впрочем, Майкл успел забыть о своем обещании доставить Гровера домой, и того начало грызть чувство обиды и жестокой несправедливости. Смешанные воспоминания об обожаемом друге-герое растворились, как дым, и их место заняло горькое разочарование и даже негодование. «Ну что ж, скорее ад замерзнет, — со злобой думал он, — чем ты узнаешь от меня, кто такой на самом деле этот твой Билли Блейк!»

На Западном Мысе стояла теплая летняя ночь. За стеклами ресторана «Виктория и Альфред» одиноко сидела роскошно одетая женщина, рассеянно крутя в пальцах чашечку кофе. Она часто приходила сюда, но кроме ее имени — миссис Меткалф — о ней никто ничего не знал. Женщина всегда обходилась минимальным количеством еды и питья, так что официанты удивлялись: зачем она вообще посещает ресторан. Казалось, что ей не доставляет удовольствия принимать пищу вообще, да к тому же она всегда поворачивалась спиной к остальным посетителям заведения. Она предпочитала смотреть на море. Особенно днем, когда среди пришвартованных в гавани кораблей резвились морские львы. Вечером развлечений было меньше, и лицо миссис Меткалф приобретало совсем уж тоскливое выражение.

В одиннадцать часов появлялся ее личный шофер. Оплатив счет, она неторопливо удалялась. Официант, засовывая в карман полученные чаевые, в который раз удивлялся, что заставляет эту женщину приходить сюда каждую среду и просиживать в ресторане несколько часов кряду, если при этом она не получает ни малейшего удовольствия.

Если бы она была хоть чуточку дружелюбней, то он бы обязательно спросил ее. Но миссис Меткалф производила впечатление очень замкнутой женщины, и они практически не разговаривали.

Глава четвертая

Если Дикон и заметил исчезновение Барри Гровера из пивнушки, то недолго задумывался над этим фактом. Ему самому неоднократно приходилось скрываться в разгар вечеринок, так что он не посчитал поступок Барри каким-то уж странным. В любом случае, Дикону даже немного полегчало, когда выяснилось, что он больше никого не обязан подвозить до дома. Правда, Майкл был не настолько пьян, как это показалось лаборанту, но все же превысил свой лимит, и поэтому счел за лучшее оставить машину у конторы и взять такси. Дикон снимал квартиру на чердаке в Ислингтоне, и теперь, чем ближе становился его дом, тем печальней чувствовал себя журналист, ссутулившийся на заднем сиденье автомобиля. Все же было что-то общее между ним и Барри. И то, что этот очкарик часами просиживал на работе, вместо того чтобы спешить домой, означало одно: ему, как и Дикону, просто не хотелось туда возвращаться. Это сходство внезапно заинтриговало Майкла. «Почему Барри так одинок? И почему ему не хочется проводить вечера дома?» — всерьез задумался Дикон. Очевидно, лаборанта, как и самого Майкла, страшила пустота квартиры, и не было в этом ничего личного, потому что прошлое казалось таким неприятным, что и вспоминать-то о нем не хотелось.