Пол Кристофер - Тень Микеланджело
Из-за стенки был слышен ритмичный скрип кровати и мужской голос, то и дело повторявший: «О мама, о мама». В маленьком санузле, выдержанном в оранжевых тонах, имелся унитаз, в котором плавали использованный презерватив и окурок. В старой фарфоровой раковине с двумя кранами, из которых капало, неподвижно сидели два таракана.
Поставив рюкзак на узкую кровать, Финн подошла к двери, проверила, прочно ли заперла дверь, и направилась в ванную, где поплескала в лицо тепловатой воды из кранов. Бросив на себя беглый взгляд в старое щербатое зеркало, девушка отвела глаза.
То, что ее бойфренду располосовали горло, а за ней самой гонялись посреди ночи по всему городу, не лучшим образом отразилось на ее внешности. Сказать, что она выглядела измотанной, означало не сказать ничего: одни мешки под глазами были такими, что туда можно было складывать бутерброды. Утерев лицо рукавом (серое гостиничное полотенце, лежавшее на полочке возле раковины, не внушало доверия), Финн вернулась в спальню, выключила все сорок ватт верхнего света и улеглась на старую железную кровать. Свет от неоновой вывески проникал в частично открытое окно со вставной сеткой от насекомых. «О мама» в соседнем номере сменилось на «о господи», но, по крайней мере, Финн должна была воздать должное невидимому любовнику за его выносливость. Снаружи, над ее головой громыхали по старому стальному мосту грузовики, а колеса легковых автомобилей, перекатываясь по дорожному покрытию, издавали более слабые, скрипучие звуки. Парочка за стенкой после череды «о боже», «хочу еще», охов и стонов наконец стихла.
Финн взбила крохотную подушку и посмотрела на наручные часы. Было три часа утра.
Ее мать, археолог и антрополог, всегда говорила, что разрозненные находки становятся научными материалами, позволяющими восстановить истинную картину прошлого, лишь после того, как подвергнутся логическому анализу. Девушка решила использовать этот метод применительно к собственной ситуации.
Поначалу казалось, что нет никакой связи между убийствами Питера и Краули, но исчезновение бегло сделанного ею наброска из блокнота рядом с телефоном и тот факт, что ее преследовал Динозавровая Башка, меняли дело. Раз тот малый последовал за ней, стало быть, он следил за квартирой, ждал ее. Вероятно, был готов ждать всю ночь. Утром, при более оживленном движении, она могла бы и не заметить хвоста. Но на кой, собственно говоря, черт кому-то могло понадобиться ее выслеживать? Единственной нитью между всеми этими событиями, во всяком случае такой, которую можно было проследить, являлся обнаруженный ею в хранилище графики рисунок Микеланджело. Получалось, что кто-то готов на все, даже убивать, и не раз, лишь бы сам факт его существования не был обнародован.
Финн нахмурилась и зевнула. Определенная логика здесь присутствовала, но какая-то ущербная. Зачем было преследовать ее после того, как она пообщалась с копом? Да и вообще, от Краули только и требовалось, что спрятать или уничтожить рисунок. Тайна была бы сохранена, ибо в документах и в электронной базе данных под указанным номером числится не представляющий особой ценности рисунок второстепенного художника шестнадцатого века Сантьяго Урбино. Так или иначе, единственным свидетельством существования произведения Микеланджело был цифровой чип в ее фотоаппарате. Стоп! Широко раскрыв глаза в темноте, Финн уставилась на примостившийся на краешке кровати рюкзак. Неужели все дело в этом? Мог ли Динозавровая Башка или те, на кого он работает, знать о сделанных ею снимках? Нет, это исключено! Когда она фотографировала рисунок, в хранилище было пусто, и она никому об этом не рассказывала. Даже Питеру.
Финн вздохнула. Ей оставалось разыграть последнюю карту, но это подождет до завтра. Из-за стенки донесся смех, потом заскрипели пружины: кто-то из этой парочки встал. Девушка поморщилась. Ладно, пусть хоть кто-то получит удовольствие от сегодняшней ночи.
ГЛАВА 12
Финн поняла, что заснула, потому что внезапно проснулась. Звуки снаружи затихли и свелись к нечастому глухому тарахтению грузовиков, проезжавших по мосту над ее головой. К счастью, сон ее был крепким, без сновидений. Отметив про себя, что спала не раздевшись, она бросила взгляд на светящийся циферблат своих «Тимекс» и не сразу сообразила, который час. Было шесть утра, и свет уже проникал сквозь грязное окно.
— Ой, мамочки, о боже мой, я хочу еще! — донесся из соседней комнаты тихий задыхающийся голос.
Так что же ее пробудило? Финн застыла на кровати, напрягшись и настороженно сосредоточившись. Скрипы, шорохи — все это в старых домах дело обычное; грохочущее эхо доносится с моста; отдаленная сирена тоже не внушает опасения. А что это за скребущийся звук? Мыши у них здесь, что ли? Или крысы? Она слышала о крысах Нью-Йорка, нескольких даже видела. Здоровенные, противные твари с желтыми зубами, иногда такими длинными, что они прокусывали собственную нижнюю губу. Эту гадость вечно показывают в голливудских ужастиках, демонстрирующихся в кинотеатрах, куда можно въезжать прямо на машине.
Но нет. Это не чертовы голливудские крысы. Финн широко открыла глаза и уставилась на точку в воздухе на полпути между кроватью и потолком. Точно так же она делала в рисовальной студии во время позирования, желая отгородиться от чужих взглядов. Если отрешиться от всего постороннего, звук легче поддастся определению, когда он послышится снова.
Так и вышло: стало ясно, что это тихое, настойчивое трение металла о металл. Осторожно присев на кровати, девушка посмотрела на дверь. Вот оно: квадратный язычок металла медленно двигался вверх и вниз по зазору между створкой и дверной рамой, отыскивая засов. Стальная линейка. Кто-то пытался проникнуть внутрь, и вряд ли это был Евгений. Скорее уж Динозавровая Башка. Финн свесила ноги с кровати и, потянувшись, схватила рюкзак. Ситуация была из тех, какие в кино не показывают: парень со стальными когтями на манер Фредди Крюгера лезет в дверь, чтобы изнасиловать и убить жертву, а той, бедняжке, срочно приспичило отлить, иначе она обмочится.
— Дерьмо, — прошептала Финн.
Она громко прокашлялась и с глухим стуком опустила ноги на пол. Поскребывание прекратилось, поблескивающий кончик линейки замер. На цыпочках Финн проскользнула в ванную, стянула джинсы и трусики и присела над унитазом, стараясь его не касаться. Никогда в жизни ей не случалось облегчиться и подтереться так быстро.
Спустив воду, девушка застегнула джинсы, наблюдая, как в водовороте унитаза вместе с оставшимися от прежних постояльцев окурком и презервативом закружилась пара тараканов, — видимо, пока она спала, они переместились туда из раковины, чтобы совершить самоубийство. С рюкзаком в руках она выскользнула из туалета. Кончик линейки так и торчал, не двигаясь, из дверной щели. Финн прошла к кровати, легла на нее, поворочалась, чтобы заскрипели пружины, издала драматический вздох, словно собираясь вновь погрузиться в сон, а потом осторожно передвинулась к окну и замерла в ожидании, не сводя глаз с двери.
Прошла целая минута, прежде чем линейка вновь пришла в движение. Как только это произошло, Финн закинула рюкзак за спину, распахнула окно (как ни странно, его нигде не заело), убрала сетку на пол и выглянула наружу, чтобы выяснить, есть ли возможность улизнуть. Если нет, ей останется только встать у двери и, когда преследователь откроет-таки замок, треснуть его рюкзаком.
Оказалось, что за окном находится площадка пожарной лестницы, еще один пролет которой вел на крышу. Не бог весть что, но лучше, чем ничего. Она высунула наружу ногу, поднырнула головой под раму и выбралась на площадку, которая под ее тяжестью задрожала. Финн представила себе, как ржавые крепежные болты вываливаются из раскрошившихся кирпичей стены, поежилась и тихонько, как могла, полезла наверх.
Ухватившись за изогнутую ручку на самом верху лестницы, Финн подтянулась к крыше. Она рассчитывала найти там чердачную дверь, через которую можно попасть на внутреннюю лестницу, но не тут-то было. Перед ней простиралась бугристая, шаткая с виду, промазанная варом поверхность крыши. То здесь, то там поблескивали лужицы. На крышу выходило с полдюжины стояков и вентиляционная труба — и ничего больше. Походило на то, что, поднявшись сюда из комнаты, она угодила из огня да в полымя.
Внизу что-то отчетливо звякнуло: кто-то выбрался на пожарную лестницу. Должно быть, Динозавровая Башка. Финн прикинула, что этот тип окажется на крыше не позже чем через полминуты.
Слева в лучах раннего утреннего солнца поблескивали окна башни Конфуция, справа виднелась грязная полоска Ист-ривер и мозаика крыш между рекой и отелем «Кулидж». Конечно, можно закричать и позвать на помощь, только вот кто услышит этот зов? Ждать помощи было неоткуда, рассчитывать приходилось только на себя.
В пяти футах над головой Финн проходили самые нижние перекладины Манхэттенского моста. Выбежав на середину крыши, она взобралась на воздуховод, встала на цыпочки, вытянула руки вверх и, уцепившись за широкую перекладину, вскинула вверх обутые в кроссовки ноги, обхватив ими края балки. Потом Финн собрала все свои силы, подтянулась, выгнув дугой спину, качнулась и забросила себя на перекладину, так что оказалась сверху, животом на ней.
