Ли Чайлд - Один выстрел
– Не могу. Боюсь, потом не получится их натянуть.
Зеленые глаза сузились:
– Ты гомик?
– А ты проститутка?
– Еще чего! Я работаю в магазине автозапчастей.
Она замолчала, видимо, передумала и нашла ответ получше. Вскочила, завизжала и влепила Ричеру пощечину.
– Он меня шлюхой обозвал! – завопила она.
Пять парней поднялись из-за столика. Все парни были крупные, в джинсах, рабочих ботинках и ковбойках. Эдакие крепыши из глубинки.
Девушка с торжеством ухмыльнулась и сказала:
– Мои братья.
Правило первое: будь на ногах и наготове.
Правило второе: покажи, с кем они будут иметь дело.
Ричер неторопливо встал. Сто девяносто пять сантиметров роста, сто тринадцать килограммов веса, невозмутимый взгляд, руки легко опущены вдоль тела.
Правило третье: вычисли вожака.
В группе из пятерых обычно бывают вожак, пара рвущихся в драку и пара совсем не рвущихся. Выруби вожака с подголосками – и делу конец. Двое оставшихся зададут стрекача.
Правило четвертое: вожак выступает первым.
Первым полез здоровый амбал лет двадцати шести, с круглым лицом и копной золотистых волос. Он шагнул вперед, остальные шагнули следом. Ричер тоже шагнул им навстречу.
Ибо правило пятое гласит: никогда не отступай.
– Пойдем выйдем, – сказал амбал.
– О'кей, – сказал Ричер.
Амбал повернулся и кивнул команде: на выход. Девица тронулась за ними. Ричер оставил на столике двадцать долларов и пошел следом.
Парни ждали на тротуаре, дрожа от нетерпения. Стояли они полукругом. Улица была пустынной. Амбал – круглый, гладкий, массивный – напоминал тюленя. Нос не сломан, костяшки пальцев не деформированы. Явно не боксер. Какой-нибудь полузащитник. Значит, будет драться, как в вольной борьбе. Бросится в нападение, пригнув голову.
Удачная догадка. И верная.
Амбал бросился в нападение, пригнув голову. Ричер подался чуть в сторону, чуть согнул колени и всем своим весом, от упора на пятку до мощного плеча, нанес парню удар прямо в лицо – снизу вверх и вперед.
Удивительные вещи творит кинетическая энергия.
Ричер, можно сказать, и не двинулся, а парень отскочил от него, как мячик от стенки, и зашатался, оглушенный. Ричер лягнул его в пах – левой ногой. Лягни правой – у того осколки таза вылетели бы из носа. А все твое доброе сердце – пенял ему в армии старый наставник. Амбал свалился. Упал на колени и шмякнулся лицом на тротуар.
Оставалась пара пустяков. Два парня набросились вместе. Первого Ричер уложил ударом головой, второму заехал локтем по челюсти. Драка закончилась, потому что уцелевшие удрали. Назвавшаяся Сэнди девица припустила за ними. Ричер занялся вырубленными братцами – обследовал их бумажники. Он обернулся, услышав за спиной звук остановившегося автомобиля.
Это было такси, а из такси выбиралась Хелен Родин.
Она бросила таксисту купюру, и тот мигом укатил. Хелен Родин уставилась на три неподвижных тела.
– Что тут, черт побери, творится? – спросила она.
– Уходим, – сказал Ричер.
Они быстрым шагом пошли на юг, затем, свернув за угол, на восток, потом опять на юг. И только тогда замедлили шаг.
– Что там произошло?
– Я сидел себе в баре, смотрел футбол, никому не мешал. Тут ко мне стала вязаться какая-то рыжая девка. Я на нее не клюнул, тогда она нашла повод отвесить мне оплеуху. Разом вскочили пять парней. Она заявила – ее братья. Мы вышли разбираться на улицу. Все было подстроено.
– Мне нужно выпить, – произнесла Хелен Родин.
– Нам нельзя возвращаться. Там, вероятно, вызвали копов. Попробуем выпить в моей гостинице, – предложил он.
Они молча шли по тихим безлюдным улицам.
– Как ужин? – поинтересовался Ричер.
– Отец все еще считает вас моим свидетелем.
– Вы ему рассказали?
– Нет, не имею права. Ваша информация, слава богу, конфиденциальна. Вы завтра уезжаете?
– Будьте уверены.
– Ну пристала к вам какая-то девица. Почему это обязательно преступный сговор?
– Эти парни ей никакие не братья, я посмотрел их водительские права. Фамилии у всех разные.
– Ого.
– Так что это чистейшей воды спектакль. И почему прицепились именно ко мне? Ведь должны были знать, что я им крепко навешаю.
– Их было пятеро. Пятерым и в голову не могло прийти, что им навесит один. Тем более в Индиане.
– Может, я был в баре единственным чужаком.
Хелен окинула улицу взглядом.
– Вы ведь в «Метрополь паласе» остановились?
Он кивнул:
– Не так уж нас там и много.
– Но я звонила, и мне сказали, что вы у них не числитесь.
– В гостиницах я всегда останавливаюсь под вымышленными именами.
– Зачем?
– Дурная привычка. Я же вам говорил, что у меня дурные привычки.
Они поднялись на крыльцо. В холле никого не было. Бар тоже был пуст, если не считать бармена.
– Пива, – заказала Хелен.
– Мне тоже, – сказал Ричер.
Они уселись за столик у зашторенного окна. Бармен принес две бутылки пива, стаканы и смесь орешков.
– Так под каким именем вас знают в «Метрополе»?
– Джимми Риз.
Удивленный взгляд девушки.
«Рада познакомиться, Джимми Риз».
– Девчонке был нужен именно я. Не любой случайный чужак, а именно Джек Ричер.
– Вот как?
– Она спросила, как меня звать. Я сказал – Джимми Риз. Она на миг растерялась. Ну, типа: «Ты не Джимми Риз, ты Джек Ричер, мне только что сказали». Замялась, но сразу нашлась. Ей было велено завести Джека Ричера, и уж она собиралась поработать над ним по полной программе.
– Так кто же они?
– Кому известно мое имя?
– Полицейскому управлению. Может, копы?
– Я не для того приехал, чтоб им дело разваливать. Такое дело не развалить.
– Кто еще заинтересован?
– Розмари Барр. К тому же она знает, зачем я здесь.
– Не смешите меня, – заметила Хелен. – Розмари Барр – серая мышка, робкая секретарша при адвокате. Она бы и пытаться не стала. Не забудьте, вас просил вызвать Джеймс Барр. Значит, его сестра хочет того же. В ее интересах иметь вас здесь – живого, здорового и сообразительного.
Ричер сделал большой глоток пива и одобрительно кивнул.
Хелен вытащила из сумочки ручку, что-то написала на бумажной салфетке и подвинула к нему по столешнице со словами:
– Номер моего сотового. Та троица наверняка попала в больницу. А девушке точно известно ваше вымышленное имя. Так что можете угодить в беду. Если угодите, выслушайте Миранду и звоните мне.
– Спасибо, – сказал Ричер, забрав салфетку.
– По-прежнему хотите завтра уехать?
– Возможно. А возможно, еще поторчу – раскину мозгами, зачем кто-то хотел меня избить, чтобы защитить и без того стопроцентно ясное дело.
Григор Линский позвонил из машины Зэку по сотовому.
– У них сорвалось, – сообщил он. – Мне очень жаль.
Зэк молчал, что было хуже самого жестокого нагоняя.
– На нас им нипочем не выйти, – продолжал Линский. – Раз нету вреда, ошибка не беда.
– А если солдат обозлился? – сказал Зэк. – Тут-то и жди беды. Он все-таки приятель Джеймса Барра. Может, стоит на него еще надавить. Но не попадайся ему на глаза.
Ричер посадил Хелен Родин в такси, поднялся к себе и растянулся на постели. Вопросы, вопросы, вопросы. И как всегда, ключ ко всему – найти самый главный вопрос. Вопрос первый: дело и впрямь такое ясное?
Да, ясное. По всем меркам, самое что ни на есть доказанное.
Но это не главный вопрос.
Главный вопрос – на пленке в кассете Хелен Родин. Хриплый безнадежный голос Джеймса Барра: «Найдите Джека Ричера». Почему он это сказал?
Кто такой Джек Ричер для Джеймса Барра?
Вот он, главный вопрос.
Джек Ричер лежал в номере, уставившись в потолок. Пять минут. Десять. Двадцать. Затем он вытащил из заднего кармана салфетку с номером и позвонил. Хелен Родин ответила после восьмого гудка. Голос у нее был сонный.
– Говорит Ричер, – произнес он. – Какая погода была в ту пятницу в пять часов вечера?
– Погода? В пятницу? Было хмуро. Облачно.
– Это нормально?
– Не совсем. Обычно бывает солнечно – или дождливо. В это время года либо так, либо эдак. Большей частью солнечно.
– Было холодно или жарко?
– Ни то, ни другое. Приятная вроде стояла погода.
– У вас есть машина?
– Машина? Да. Но на службу я езжу автобусом.
– Завтра приезжайте на машине. Я приду к вам в офис в восемь утра.
– В чем дело?
– Завтра, – повторил он. – В восемь утра. А сейчас спите.
Ричер проснулся в шесть и вышел из гостиницы позавтракать. Нашел рабочую столовую, выпил кофе и съел яичницу. Уселся у окна, чтобы следить за улицей. Если вечером накануне за ним шли по пятам из гостиницы, логика подсказывала, что могут следить и сегодня. Но он никого не заметил.
