Эндрю Гросс - Голубая зона
Она уже приняла решение.
– Я тоже тебя люблю.
Глава шестнадцатая
Кейт разыскала его на заднем крыльце. Он сидел в шезлонге, несмотря на холодный сентябрьский ветер, и смотрел на море.
Она уже поняла, что что-то в нем изменилось. Он сидел, переплетя пальцы, и смотрел на воду. Рядом на стуле стоял стакан с коньяком.
Он даже не обернулся.
Кейт села на качели напротив него. Наконец он поднял на нее темный взгляд.
– Кто ты такой, папа?
– Кейт… – Он повернулся и протянул к ней руку.
– Нет, я хочу услышать это от тебя. Потому что вдруг я ничего не знаю. Внезапно я пытаюсь разобраться, какая часть тебя, какая часть всей этой истории не просто безумная ложь. Все эти разговоры о том, что мы должны быть сильными, что наша семья… Как ты мог, папа?
– Я твой отец, Кейт, – сказал он, съеживаясь в шезлонге. – Это не ложь.
– Нет. – Она покачала головой. – Мой отец был честным, порядочным человеком. Он учил нас, как быть сильными и разбираться в жизни. Он не смотрел мне в глаза в один прекрасный день и не говорил, что я должна ему доверять, а на следующий день все оказывалось враньем. Все в твоей жизни – ложь. Ты знал, папа. Ты с самого начала знал, что ты делаешь. Ты знал каждый клятый день, когда ты приходил к нам домой. Каждый день наших жизней…
Он кивнул.
– Но то, что я тебя люблю, ягодка, не ложь.
– Не называй меня так! – огрызнулась она. – У тебя нет права называть меня так впредь. Все ушло. Эта та цена, которую ты должен заплатить. Оглянись, папа, посмотри, сколько горя ты всем причинил.
Рааб поморщился. Внезапно он показался Кейт маленьким и слабым.
– Ты не можешь построить высокую стену, разделить свою жизнь на две половины и сказать: «По эту сторону я порядочный человек и хороший отец, но по другую сторону я лжец и вор». Я знаю, ты обо всем сожалеешь. Я вижу, что тебе больно. Я бы хотела стоять рядом с тобой, но я не знаю, смогу ли я когда-нибудь смотреть на тебя по-старому.
– Боюсь, тебе придется, Кейт. Чтобы все это пережить, мы еще больше будем нужны друг другу.
– Ну, скажу тебе сразу, – покачала Кейт головой. – Я с тобой не поеду, папа. Я останусь здесь.
Он повернулся к ней. Глаза расширены, полны тревоги.
– Ты должна, Кейт. Ты можешь подвергнуться опасности. Я знаю, ты сердишься. Но если я дам показания, то любой человек, который может привести ко мне…
– Нет, – перебила она его. – Ничего я не должна, папа. Мне уже больше двадцати одного года. Вся моя жизнь здесь. Моя работа. Грег. Возможно, ты сможешь утащить за собой Эм и Джастина, и, видит Бог, я надеюсь, что ты сможешь залечить те раны, которые ты им нанес. Но я не поеду. Разве ты не видишь, папа, ты разрушил наши жизни? Не только вою собственную. Тех людей, которых ты любишь. Ты украл у них человека, которого они любили и которому доверяли. Прости, папа, но я не позволю тебе разрушить и мою жизнь.
Он смотрел на нее, не веря своим ушам. Затем опустил глаза.
– Если ты не поедешь с нами, – сказал он, – отдаешь ли ты себе отчет, что может пройти очень долгое время, прежде чем ты снова увидишь кого-либо из нас?
– Я знаю, – ответила Кейт, – и это разрывает мне сердце, папа. Примерно так же, как оно разрывается, когда я сейчас смотрю на тебя.
Он шумно вздохнул и протянул к ней руку, как будто просил прощения.
– Я всего лишь покупал золото. Я никогда в глаза не видел кокаин.
– Тут ты сильно ошибаешься, отец, – сердито сказала она. Она взяла его руку, но ей показалось, что его пальцы не те, которых она касалась вчера: чужие, незнакомые и холодные. – Оглянись, папа. Тут жила твоя семья. Так что ты не только покупал золото.
Глава семнадцатая
На следующий день в доме появились сотрудники министерства юстиции.
Один из них был высокий, плотный мужчина с волосами с проседью по имени Фил Каветти. С ним была симпатичная, приятная женщина лет сорока, которую звали Маргарет Сеймор. Она им всем сразу же понравилась. Она сказала, что будет заниматься их делом. И попросила называть ее Мэгги.
Это были сотрудники отдела, осуществляющего программу защиты свидетелей.
Сначала Кейт решила, что они приехали сюда, чтобы объяснить всем сущность этой программы. Что их ждет. Но после нескольких минут беседы стало ясно, зачем они заявились.
Они приехали, чтобы сегодня же взять всю семью под опеку.
Было велено каждому собрать по одному чемодану. Остальное, сказали они, включая мебель и личные вещи, будет доставлено через несколько недель. Доставлено куда?
Джастин запихнул свой ноутбук и магнитофон «Сони» в рюкзак. Эм немедленно собрала все свои ракетки и очки, любимый плакат и фотографии близких друзей.
Шарон никак не могла взять себя в руки. Она никак не могла поверить, что должна бросить ту часть своей жизни, которую не могла забрать с собой. Собственную мать. Семейные альбомы. Подаренный на свадьбу фарфор. Все ее любимые вещи.
Их жизни.
Кейт изо всех сил старалась помочь матери.
– Возьми вот это, – говорила Шарон, передавая Кейт альбомы со старыми фотографиями. – Здесь фотографии моих родителей и их семей… – Шарон взяла вазу, в которой хранился пепел их старого шнауцера Фрица, и беспомощно взглянула на Кейт полными слез глазами. – Господи, как я могу все это оставить?
Когда вещи были сложены, все собрались в гостиной. Бен был в блейзере и рубашке с открытым воротом. Он все больше молчал, никому ничего не говорил. Шарон надела джинсы и блейзер, волосы стянула сзади в пучок. Как будто собралась в увеселительную поездку. Все молча сели.
Фил Каветти начал излагать им дальнейшие события.
– Вашего мужа отвезут в прокуратуру позднее, – сказал он Шарон. – Он до суда будет отсиживать свой срок в надежном месте. Наверное, восемь, самое большее десять месяцев. По договоренности он также обязан будет давать показания и на дополнительных судебных заседаниях, если таковые будут проводиться. Вы же все будете находиться под опекой, пока не будет определено окончательно ваше будущее местожительство. Ни при каких обстоятельствах вы не должны разглашать эти сведения. – Он посмотрел на Эм и Джастина. – Это означает, что вы не сможете даже послать записку электронной почтой своему лучшему другу или подруге. Или письмо. Все это лишь для вашей безопасности, вы понимаете?
Они неуверенно кивнули.
– Даже Кейт? – Эм взглянула на сестру.
– Боюсь, что даже Кейт. – Фил Каветти покачал головой. – Когда вы устроитесь, мы сможем организовать для вас несколько звонков через наш отдел. Пару раз в год мы попробуем устроить вам встречи с семьей где-нибудь на нейтральной территории и под нашим наблюдением.
– Два раза в год! – ахнула Шарон, хватая Кейт за руку.
– Именно так. У вас будут новые имена и биографии. Новые водительские права, номера социального страхования. Для всех остальных вся ваша теперешняя жизнь перестанет существовать. Как вы понимаете, делается это только для вашей безопасности. Показания вашего отца очень не понравятся людям, против которых он свидетельствует. И вы уже сами воочию убедились, на что способны эти люди. Мы с агентом Сеймор занимались несколькими похожими делами. Даже касавшимися людей из самой семьи Меркадо. Если вы будете вести себя нормально и следовать правилам, с вами все будет в порядке. До сих пор у нас проколов не было.
– Я понимаю, как страшно вам всем сейчас, – сказала агент Маргарет Сеймор. У нее была маленькая родинка в левом углу рта и небольшой южный акцент. – Но все утрясется, когда у вас будет дом. Я участвовала во многих переселениях. Семей, подобных вашей, и в схожих ситуациях. Меня можно даже назвать специалистом по Меркадо. У вас есть больше, чем было у других. Достаточно денег, чтобы жить комфортабельно. Возможно, не совсем в том стиле, к которому вы привыкли, но мы постараемся отыскать для вас удобный дом. – Она улыбнулась Эмили, которая явно была на грани слез. – Ты когда-нибудь была в Калифорнии, девочка? Или на северо-западе?
– Я играю в сквош, – пожала плечами Эмили. – У меня высокий разряд.
– Я обещаю, что ты будешь продолжать этим заниматься, девочка. Мы об этом позаботимся. Ты будешь ходить в школу, потом в колледж. Точно так же, как здесь. Люди привыкают. Ты научишься мириться с этим. Самое главное, вы все будете вместе. Разумеется, – она взглянула на Кейт, – было бы лучше, если бы поехали вы все.
– Нет, это уже решено. Я остаюсь, – сказала Кейт, крепко сжимая руку матери.
– Тогда вам придется не высовываться, – заявил Фил Каветти. – Было бы разумно переехать. И пусть телефонные счета и счета за электричество будут не на ваше имя.
Кейт кивнула.
– Мы с вами потом обговорим, как вам надо будет себя вести, когда ваши родные уедут.
– А мы сможем когда-нибудь вернуться? – нерешительно спросила Эмили.
