Арто Паасилинна - Очаровательное самоубийство в кругу друзей
Уула Лисманки признался, что на объявление в газете ответил от его имени старик-сосед, контрабандист и оленекрад Овла Ахтунги, известный своим дурацким чувством юмора. Может быть, Овла мстил Уу-ле за какую-то старую шутку. Разозлившись, Уула нашептал матери Ахтунги про общесеверный конкурс «Мисс саамской области», который проходит в Тронхейме, в Норвегии. Она уже стала собираться в дорогу, но как раз перед самым отъездом, к несчастью, заболела сапом, и участие в конкурсе пришлось отложить.
Когда же сразу после этого Ууле пришло от полковника приглашение на собрание, Уула подумал: почему бы, собственно, и не отправиться в путешествие? Последний раз Уула был в Хельсинки в 1959 году, а с тех пор прошло уже три десятка лет. Он давно искал подходящий повод для поездки в город, и вот он тут как тут. Уула взял с собой немного денег, около сотни тысяч, и вылетел из Ивало в Хельсинки.
— Послушал я ваши разговоры в «Певчих». Дай, думаю, погляжу, как это у вас выйдет-то. Чертовски весело, поди. И впрямь большая затея, я не пожалел, что приехал.
А с собственной смертью Уула все-таки хотел разобраться самостоятельно. Об этом можно, конечно, и всерьез поразмыслить. Забавно было бы убить себя, ведь этот мир — не самое приятное место.
Уула начал вспоминать пейзажи Нордкапа, которые, по его словам, очень подходят для запланированного самоубийства. Оленевод клялся, что если их «лайнер» на скорости сто километров в час рухнет с края скалы в волны Северного Ледовитого океана, то пролетит еще, по крайней мере, полкилометра — такие высокие там скалы. При этом Уула не видел для путешественников ни малейшей возможности спасения. Все решили, что это хорошие новости.
В Урьяла шофер заехал на заправку и залил в бак пару сотен литров дизельного топлива. Потом он зашел в кафе, куда-то позвонил, выпил кофе и расплатился за бензин. Вернувшись в автобус, он взял микрофон и безапелляционно заявил, что ни в какую Северную Норвегию не поедет.
— Вы — чокнутые. Я возвращаюсь в Хельсинки и уже сообщил об этом хозяину. Он велел мне ехать домой. Ни один финский водитель не обязан возить сумасшедших.
Шофер стоял на своем, не обращая внимания на приказы полковника. Он больше ни на метр не сдвинется в сторону севера. Зря они рассчитывали на поездку к морю. У него семья, да и строительство дома в самом разгаре. Завтра начнут отливать цоколь. Ни о каком Нордкапе и речи быть не может.
Оставалось одно — менять маршрут. Решили повернуть на восток, к Хумалаярви. Лишь тогда с большим трудом удалось уговорить шофера, и они поехали к дому Релонена. Шофер подробно расспросил, насколько высоки берега у Хумалаярви и как далеко от берега проходит дорога. Он же отвечает за автобус — машина-то дорогая…
Глава 11
В Урьяла закупили еды на несколько дней. Проректор Пуусари приобрела большие кастрюли и сковородки, ведь у Релонена нет вместительной посуды, чтобы можно было накормить всю ораву. Еще купили одноразовые стаканчики, тарелки и бумажные скатерти.
Усталые самоубийцы покачивались в автобусе, который вел ворчливый и злой шофер. Официант на побегушках Сеппо Сорьонен, напротив, был весел и бодр — все предлагал попутчикам взглянуть на летние пейзажи Хяме, особенно прекрасные в лучах вечернего солнца. Сорьонен превозносил красоты природы: поля, тянувшиеся вдоль дороги, сосняки, темные еловые леса; то тут, то там мелькали озера и плесы и так заманчиво переливались темно-синим, словно зазывали пловцов в свои нежные объятия. Официант считал, что думать о самоубийстве, живя в такой прекрасной стране, — большой грех.
Но даже красота природы не пробудила в угрюмых путешественниках жажду жизни, и Сорьонена вскоре попросили закрыть рот.
В Хумалаярви приехали только под вечер. Группа самоубийц разбрелась по берегу и прибрежным зарослям, чтобы получше ознакомиться с местом. Кто-то нашел в озере початую бутылку водки.
Женщины расположились в доме, мужчины — во дворе. Уула Лисманки взял на себя заботы о лагере: с помощью других мужчин принес из сарая дрова и разжег во дворе костер. Из ближайшего лесочка по указанию Уулы притащили ветки, чтобы повесить тент. Лагерь получился очень уютный, сразу было видно, что строительством руководил профессионал. Уула очень жалел, что ему не разрешили свалить сухую сосну во дворе, — славный бы получился костер. Но он понимал, что в южных землях, где одни дачи, не больно-то заночуешь у костра, как в свободной северной глуши. Уула подвесил над огнем кофейник, устроил в прибрежном холме «земляную печь», а вместо крышки приспособил вырытую во дворе сланцевую плиту. Сверху поставили десятилитровую кастрюлю, в которой женщины сварили суп из сосисок. Пару корзинок с пивом опустили в колодец, чтобы охладить.
Минувшие сутки были тяжелы и богаты событиями, поэтому, насладившись супом, группа отправилась спать. Полковник Кемпайнен поехал с непокорным шофером в Хельсинки за своей машиной, наказав всем слушаться Релонена и Пуусари. Он взял с собой пожертвования, оставив часть денег на покупку продуктов, и сказал, что положит их в банк.
Перед отъездом полковник еще раз предупредил, чтобы никто и не пытался совершить самоубийство в его отсутствие. Запрещено было также самостоятельно отправляться на Нордкап. Полковнику надоело самоуправство.
— Если явится полиция и будет спрашивать о происшествии в Куусисаари — вы тут ни при чем. А я выясню в Хельсинки, какой оборот приняло дело, — пообещал полковник и влез в пустой автобус, который тут же дал задний ход и зашуршал по гравийной дороге.
Полковник Кемпайнен провел в Хельсинки три дня. Ему надо было сделать несколько дел: поместить деньги в банк, заняться своей машиной и сходить к госпоже Релонен — Онни просил забрать кое-какие вещи и передать ей, что она может распоряжаться его машиной. Судебный пристав оказался в отпуске, так что тут ничего нового слышно не было. Затем полковник направился в главный штаб, чтобы повидаться с сослуживцами, но большинство из них тоже были в отпуске. Кемпайнен узнал, что на Ивана Купала умер Лаури Хейкурайнен, лейтенант-полковник, с которым они в свое время учились на одном курсе в кадетском корпусе. Вряд ли это самоубийство: Лаури был страшный пьяница и на Ивана Купала утонул в озере Пэлкане. Так финская армия потеряла своего лучшего пловца.[10]
— Да, вот так и редеют ряды старых офицеров, хотя войны и в помине нет, — как о чем-то само собой разумеющемся, говорили об этой смерти за столиком в штабном кафе.
С большим трудом полковнику Кемпайнену удалось достать на складе батальона противовоздушной обороны армейскую палатку и обогреватель, которые он погрузил в багажник машины.
Заодно Кемпайнен выяснил последствия случая на Кууситие. Притворившись обычным прохожим, полковник отправился посмотреть на гараж посольства Южного Йемена. Дверь гаража и железные ворота резиденции были закрыты. Представившись инспектором отдела страхования жизни из страховой компании «Похьола», он позвонил в посольство и спросил про инцидент, который произошел в прошлые выходные. Что же все-таки произошло в гараже посольства? Ему объяснили, что какие-то сумасшедшие влезли в гараж, чтобы украсть спортивный автомобиль дочери посла. Но, к счастью, у хулиганов ничего не вышло. Эти придурки завели машину, но сами остались в гараже под замком. Один умер, другие убежали, третьих отправили в больницу с газовым отравлением. Кем-пайнен сказал, что этих сведений страховой фирме достаточно, и попросил прощения за вред, причиненный его соотечественниками.
В газетах об этом деле не было ни слова. Пришлось полковнику звонить в полицию, представившись на сей раз атташе по связям с общественностью посольства Южного Йемена. Он говорил на ломаном арабо-английском, что у него неплохо получалось. Комиссар, который вел это дело, сказал, что обстоятельства дела уже почти выяснены.
— Как вы знаете, один несчастный погиб в гараже вашего посольства… Яри Калеви Косунен, 1959 года, родился в Котке… ранее не судим… безработный… Как показало вскрытие, умер он от отравления угарным газом. Мы допросили нескольких человек, бывших на месте происшествия. Часть из них отправили под надзор в больницу, остальных арестовали.
Комиссар также сообщил, что при проверке ни в больнице, ни в полиции участников происшествия не обнаружили. Он не сказал, что подследственные сбежали, но это полковник знал и без него. Фельдфебель в отставке Ярмо Корванен и бывший инженер Ярл Хау-тала ускользнули от допроса на следующее же утро.
Полковник поблагодарил комиссара за толковое ведение дела и на ломаном арабо-английском пожелал ему хорошего лета. С чувством облегчения поехал он в Хяме.
А в Хумалаярви самоубийцы отлично проводили время в отсутствие полковника. Они разбили во дворе лагерь и смастерили рядом хорошенькую беседку. У крестьян купили тушу бычка и зажарили целиком на гриле перед беседкой. За день до этого устроили субботник по покраске, и свежевыкрашенный дом Ре-лонена теперь радовал глаз. Накололи дров, побросали в озеро недопитые бутылки водки, которые накопились за время душеспасительных вечерних посиделок.
