Рут Ренделл - Наследие греха

Ирен как-то съежилась. Она поставила на стол свою чашку, деликатно положила нож поперек тарелки, скрестила руки на коленях и уставилась на них. Это были руки труженицы, усталые, изработанные, с единственным украшением – обручальным кольцом.

– Джилл, пойди займись уроками, – сказала она тихо.

Кершо встал, вытирая рот салфеткой.

– В электричке все сделаю, – отозвалась девушка.

Генри ощутил к хозяину дома неприязнь напополам с восхищением.

– Джилл, ты ведь все знаешь про Тесс, – сказал Кершо. – Про то, что случилось, когда она была маленькой. Маме надо поговорить об этом с мистером Арчери. Наедине. А нам с тобой надо уйти, потому что мы хоть и не чужие, но это все-таки не совсем наше с тобой дело. Их оно больше касается, понимаешь?

– Понимаю, – сказала Джилл.

Отец обнял ее за плечи и вышел с ней в сад.

Разговор надо было как-то начинать, но ему было жарко, и он прямо одеревенел от смущения. За окном отрабатывала удары Джилл, лупя теннисным мячом в гаражную стену. Миссис Кершо взяла со стола салфетку и промокнула ею уголки рта. Посмотрев на гостя и встретившись с ним взглядом, она отвела глаза. Внезапно Арчери охватило такое чувство, будто они не одни, будто их сосредоточенные размышления о прошлом вызвали из могилы призрак грубой силы, который стоял теперь за спинками их стульев и, положив окровавленные руки им на плечи, слушал, какой приговор они ему вынесут.

– Тесс говорила, что вы кое-что знаете, – начал священник тихо. – О вашем первом муже. – Женщина смяла салфетку и катала ее в ладонях до тех пор, пока та не превратилась в шарик, похожий на мячик для гольфа. – Миссис Кершо, мне кажется, вам стоит поделиться этим со мной.

Бумажный шарик беззвучно упал на тарелку. Державшая его рука скользнула к жемчугу на шее.

– Я никогда не говорю о нем, мистер Арчери. Ни к чему ворошить прошлое, я так считаю, – так же тихо отозвалась хозяйка.

– Я знаю, это больно – иначе и быть не может. Но, прошу вас, давайте поговорим о нем сейчас, и я обещаю, что никогда больше не подниму эту тему. – Генри понял, что говорит так, будто им предстоит часто встречаться, будто они уже связаны браком своих детей. И так, словно был уверен – она знает ответы на все его вопросы. – Я был сегодня в Кингзмаркхеме, и…

Ирен уцепилась за эти слова, как за соломинку.

– Там, наверное, все перестроили и все испортили, – предположила она.

– Не совсем, – сказал ее собеседник. Господи, ну зачем она отвлекается!

– Я родилась в тех местах, – продолжала женщина, и Генри попытался подавить вздох. – В крохотной сонной деревушке. И всегда считала, что проживу там всю жизнь и там же и умру. Но разве можно сказать заранее, как все будет?

– Расскажите мне об отце Тесс.

Ирен отпустила нитку жемчуга, которую вертела в пальцах, и ее беспокойные руки снова легли на респектабельные лиловые колени. Когда она подняла голову и посмотрела на священника, ее лицо, как дверь, закрывало выражение достоинства, граничащего с почти комической чопорностью. Так могла бы выглядеть жена мэра, председательствуя на собрании приходского совета и готовясь обратиться к гильдии женщин города. «Мадам председатель, дамы…» – так ей следовало бы начать.

Вместо этого она сказала:

– Прошлое прошло, мистер Арчери. – И он сразу понял, что надежды услышать хоть что-то важное нет. – Я понимаю ваши затруднения, но я решительно не могу говорить о нем сейчас. Он никого не убивал, поверьте. Он был хорошим, добрым человеком, который и мухи за свою жизнь не обидел.

«Забавно, – подумал пастор, – как простонародные словечки мешаются у нее с официозным жаргоном». Подождав немного, он выпалил:

– Но откуда вы знаете? Почему вы так уверены? Миссис Кершо, вы что-то слышали или видели…

Жемчуг оказался у Ирен во рту, и ее зубы сомкнулись на нитке. Та лопнула, и бусины брызнули во все стороны, посыпались ей на колени, на ковер, запрыгали по столику между чайными чашками… Она негромко засмеялась, с облегчением, но и раздраженно.

– Только посмотрите, что я наделала! – В следующую секунду женщина уже стояла на коленях, собирая беглянок с ковра и складывая их в блюдце. – Мне бы очень хотелось белую свадьбу. – Ее лицо показалось из-за края столика.

Вежливость требовала, чтобы ее гость тоже опустился на колени и присоединился к охоте.

– Хорошо бы ваша жена меня поддержала, – продолжала миссис Кершо. – О, большое спасибо! Смотрите, вон еще одна, как раз у вашей левой ноги. – Священник пополз за жемчужиной на четвереньках, и их с Ирен взгляды встретились под краем свисающей со столика скатерти. – А то Тесс может и в джинсах замуж пойти, с нее станется. И еще, вы не будете возражать, если прием мы устроим здесь? Прямо в этой комнате, она такая большая и светлая…

Арчери встал и передал собеседнице еще три жемчужины. И подпрыгнул, когда в стекло ударился теннисный мячик. Звук был похож на выстрел.

– Все, Джилл, с меня хватит, – сказала миссис Кершо строго. Не выпуская из рук блюдца с жемчужинами, она открыла окно. – Сколько раз я тебе говорила, я не потерплю больше разбитых стекол!

Генри наблюдал за ней. Этой женщиной явно владели раздражение, возмущение и даже почти ярость. Он невольно подумал, не так ли выглядела она и в тот памятный воскресный день, когда полиция вторглась в ее маленькие владения над каретным сараем. Интересно, способна она еще на какие-то эмоции или гнев, вызванный вторжением на ее суверенную территорию, и есть самая яркая краска в ее эмоциональном спектре?

– Просто невозможно спокойно поговорить, когда рядом дети, верно? – сказала она.

И тут же, как по команде, явилась вся семейка – Джилл язвила и протестовала, мальчик, которого пастор повстречал у дома, требовал чаю, а сам Кершо, жизнерадостный, как обычно, с морщинистым лицом мартышки, мерил их острым проницательным взглядом.

– Идем, Джилл, поможешь мне с посудой, – велела Ирен дочери. Блюдце с бусинами перекочевало на каминную полку, где было водворено между коробкой для сбора пожертвований общества Оксфам и приглашением на утренний кофе в центр помощи больным раком для миссис Кершо. – Я говорю вам до свидания, мистер Арчери. – Она протянула ему руку. – Я ведь знаю, какой вам предстоит неблизкий путь, вы наверняка уже хотите ехать. – Это прозвучало почти грубо и в то же время царственно. – Если нам не удастся увидеться вновь до свадьбы – тогда до свидания в церкви.

Дверь за ней захлопнулась. Генри остался стоять.

– И что мне теперь делать? – развел он руками.

– А чего вы ожидали? – отпарировал Кершо. – Неопровержимых доказательств, алиби, подтвердить которое может только она?

– Вы сами-то ей верите? – спросил священник.

– Это уже совсем другое дело. Видите ли, мне все равно. Мне безразлично, как было на самом деле – так или иначе. Это ведь так просто, мистер Арчери, – не задавать никаких вопросов, просто принять все как есть и жить дальше.

– Но я не могу, – ответил Генри. – Если Чарльз все же решится на самый последний шаг и женится на вашей падчерице, мне придется уйти из церкви. Вряд ли вы понимаете характер того места, где я живу, тех людей, которые меня окружают…

– А-а-а! – Хозяин дома сморщил верхнюю губу и сердито замахал перед собой руками. – Терпеть не могу всю эту допотопную чепуху! Да кто узнает-то? Здесь все соседи думают, что она моя дочь.

– Я буду знать.

– Господи, и зачем ей понадобилось говорить вам об этом? Держала бы себе рот на замке – да и все!

– Вы что же, осуждаете ее за честность, Кершо?

– Да, видит бог, да! – воскликнул глава семейства.

Арчери поморщился от слишком частого поминания Бога всуе и зажмурился от света. Кровавая дымка встала перед его глазами. Он знал, что это всего лишь солнце светило ему сквозь веки, однако эта краснота напомнила ему о луже крови.

– Осмотрительность – вот лучшая политика, а отнюдь не честность. Впрочем, чего вы боитесь? Вы ведь чертовски хорошо знаете, что она не выйдет замуж за вашего сына без вашего желания.

Священник окрысился на него в ответ:

– И какие, по-вашему, у меня будут после этого отношения с сыном? – Мгновенно опомнившись, он смягчил голос и выражение лица. – Значит, придется поискать другой путь. Ваша жена не передумает?

– Она никогда не меняет своих решений.

– Тогда я возвращаюсь в Кингзмаркхем. Хотя предприятие приобретает характер безнадежного, не так ли? – И вдруг, ни с того ни с сего, добавил: – Спасибо за помощь… и за очень вкусный чай.

Глава 6

И поелику видно, что время кончины его близко, то приготовьте его… к смертному часу его.

Человек лежал на спине посреди «зебры». Инспектору Бердену, который как раз выходил из полицейской машины, не было нужды спрашивать, где совершено преступление и куда ему идти. Все было прямо перед его глазами, осязаемо и ужасно, как в ролике, снятом по заказу Министерства транспорта, увидев который женщины вздрагивают и поспешно переключают канал.