Тесс Герритсен - Тот, кто умрет поседним
— Как и подавляющее большинство его одноклассников, юный мистер Чинн сначала раскрывает рот, а потом думает. Не стоит и пытаться выискивать глубокий смысл в подростковом лепете, — мужчина с кислым видом глянул на Мауру поверх очков. — Я профессор Паскуантонио. Джулиан говорил, что Вы посетите нас на этой неделе, доктор Айлз.
Он посмотрел на мальчика, и его губы изогнулись в полуулыбке.
— Кстати, он хороший ученик. Необходимо поработать над его писательскими навыками, в правописании он безнадежно отстает. Но зато лучше всех остальных находит редкие образцы растений в лесу.
Несмотря на критику, этот комплимент вызвал улыбку у Джулиана.
— Я буду работать над своим правописанием, профессор.
— Желаю приятно провести у нас время, доктор Айлз, — сказал Паскуантонио, собирая с демонстрационного стола свои записи и образцы растений. — Вам повезло, в это время года тут тихо. Не так много ног, топочущих вверх и вниз по лестнице, как слоны.
Маура заметила веточку фиолетовых цветов в руке мужчины.
— Аконит[41].
— Aconitum[42]. Очень хорошо.
Маура принялась разглядывать другие образцы растений, которые он выложил на стол.
— Наперстянка[43]. Фиолетовый паслен[44]. Ревень[45].
— А это? — он поднял веточку с сухими листьями. — Дополнительные баллы, если назовете, от какого цветущего куста эта ветка.
— Это олеандр[46].
Он посмотрел на нее, в светлых глазах профессора загорелся интерес.
— Который даже не растет в этом климате, но Вы все равно узнали его, — он почтительно наклонил в поклоне свою лысую голову. — Я впечатлен.
— Я выросла в Калифорнии, где олеандр растет повсюду.
— Подозреваю, что Вы тоже садовод.
— Хотелось бы. Но я патологоанатом, — она оглядела образцы, разложенные на столе. — Все эти растения ядовиты.
Он кивнул:
— И некоторые из них так красивы. Мы выращиваем аконит и наперстянки здесь, в нашем цветнике. Ревень растет в нашем огороде. А фиолетовый паслен, с такими симпатичными цветами и ягодами торчит повсюду, как обычный сорняк. Все вокруг нас, замаскированное под красивой оболочкой, является инструментами смерти.
— И вы учите этому детей?
— Им эти знания необходимы, как никому другому. Они напоминают им о том, что мир природы — опасное место, и Вам об этом прекрасно известно.
Он положил образцы на полку и собрал страницы с записями.
— Приятно было познакомиться, доктор Айлз, — сказал он, прежде чем повернуться к Джулиану. — Мистер Перкинс, визит вашей подруги не будет служить оправданием для отсрочки домашней работы. Надеюсь, мы прояснили этот вопрос.
— Да, сэр, — торжественно пообещал Джулиан. Он сохранял это серьезное выражение лица до тех пор, пока шаги профессора Паскуантонио не стихли в глубине коридора, и только тогда разразился смехом. — Теперь ты понимаешь, почему мы зовем его Ядовитый Паски.
— Он явно не выглядит эдаким дружелюбным учителем.
— Верно. Он предпочел бы общаться со своими растениями.
— Надеюсь, твои остальные учителя не такие странные.
— Мы все здесь странные. Вот почему это такое интересное место. Как говорит мисс Сол: быть нормальным — это так скучно.
Она улыбнулась Джулиану. Снова коснулась его лица. На этот раз он не отстранился.
— Кажется, ты счастлив здесь, Рэт. Ты со всеми ладишь?
— Лучше, чем когда-либо у себя дома.
Дом в Вайоминге являлся мрачным местом для Джулиана. В школе он был двоечником, над которым издевались и которого высмеивали; он славился не своими успехами в учебе, а проблемами с законом и драками на школьном дворе. К шестнадцати годам, казалось, что в будущем его ожидает лишь тюремная камера.
Поэтому, только что сказанные Джулианом слова о странностях, являлись правдой. Он не был нормальным, и никогда не будет. Его выгнала собственная семья, бросила одного в глуши, он научился полагаться лишь на самого себя. Он убил человека. Несмотря на то, что убийство было самообороной, пролить чужую кровь — значит, изменить себя навсегда; и ей хотелось бы знать, насколько часто это воспоминание преследует его. Мальчик взял ее за руку.
— Пойдем, я все тут тебе покажу.
— Мисс Сол показала мне библиотеку.
— Ты уже была в своей комнате?
— Нет.
— Она в старом крыле, куда помещают важных гостей. Именно в нем живет мистер Сансоне, когда останавливается здесь. В твоей комнате есть большой старинный камин из камня. Когда приезжала тетя Брианы, она забыла открыть дымоход, и комната наполнилась дымом. Им пришлось эвакуировать все здание. Поэтому не забудь об этом, ладно? О дымоходе?
«И не опозорь меня», — гласило это завуалированное послание.
— Я запомню. Кто такая Бриана?
— Просто одна здешняя девочка.
— Просто девочка?
Со своими темными волосами и пронзительным взглядом, Джулиан вырастет в привлекательного юношу, на которого в один прекрасный день обратят взоры многие женщины.
— Подробности, пожалуйста.
— В ней ничего особенного.
— Я только что видела ее в классе?
— Ага. У нее длинные черные волосы. И очень короткая юбка.
— Ого. Ты считаешь ее хорошенькой.
— Наверное.
Она рассмеялась.
— Да ладно. Не говори мне, что ты этого не замечаешь.
— Ну, да. Но я считаю, она немного туповата. Хотя и жалею ее.
— Жалеешь ее? Почему?
Он посмотрел на нее.
— Она здесь, потому что ее маму убили.
Внезапно Маура пожалела о том, как беспечно сунула нос в его дружеские отношения. Подростки были для нее загадкой, неуклюжими существами с большими ногами и кипящими гормонами, ранимыми в один момент и холодными, отстраненными в другой. Как бы сильно ей не хотелось стать его матерью, она никогда не преуспеет в этом, никогда не обретет материнского инстинкта.
Она молчала, пока спускалась за ним в коридор третьего этажа, стены которого были увешаны изображениями средневековых деревень, банкетных столиков и Мадонны с кожей цвета слоновой кости, держащей младенца. Комната для гостей располагалась в конце коридора; когда Маура шагнула внутрь, то увидела, что ее чемодан уже покоился на полке для багажа из вишневого дерева. Из окна с полукруглой аркой она увидела обнесенный стеной сад, украшенный каменными статуями. За этой стеной расстилался лес, похожий на наступающую армию.
— Комната выходит на восток, поэтому завтра у тебя откроется прекрасный вид на восход солнца.
— В этом месте все виды прекрасны.
— Мистер Сансоне решил, что тебе понравится эта комната. Она самая тихая.
Маура спросила, стоя спиной к нему:
— Он в последнее время бывал здесь?
— Приезжал около месяца назад. Он всегда посещает заседания школьного совета «Ивенсонга».
— И когда следующее?
— Через месяц, — Джулиан помолчал. — Он и правда тебе нравится. Разве нет?
Ее молчание стало чересчур явным. Она произнесла, как ни в чем не бывало:
— Он благородный человек, — Маура развернулась лицом к мальчику. — Мы оба многим ему обязаны.
— Это и впрямь все, что ты можешь о нем сказать?
— А что еще нужно?
— Ну, ты спросила меня о Бриане. А я решил спросить тебя о мистере Сансоне.
— Аргумент принимается, — призналась она.
Но его вопрос повис в воздухе, и Маура не знала, как на него ответить. Он и правда тебе нравится, разве нет?
Она обернулась, чтобы рассмотреть кровать искусной резьбы с балдахином и шкаф для одежды из дуба. Возможно, они были еще одними предметами антиквариата из дома Сансоне. Хотя самого мужчины здесь не было, она видела его присутствие во всем: от бесценных картин на стенах до книг в кожаных переплетах в библиотеке. Изоляция этого замка, запертые ворота и частная дорога отражали его одержимость уединенностью. Одна выбивающаяся из всего этого вещь висела над камином. Это был портрет маслом высокомерного вида господина в охотничьем пальто, на плечо закинуто ружье, один ботинок поставлен на лежащего оленя.
— Это Сирил Магнус, — пояснил Джулиан.
— Человек, построивший этот замок?
— Он действительно был повернут на охоте. На чердаке лежит целая тонна трофеев, которые он привозил со всего мира. Они висели в столовой, пока доктор Уэлливер не заявила, что все эти головы животных лишают ее аппетита и не потребовала, чтобы мистер Роман убрал их. Они затеяли большой спор на тему, что эти чучела прославляют насилие. Наконец, директор Бом предложил нам все проголосовать, даже ученикам. Вот тогда головы и убрали на чердак.
Она не знала никого из тех, о ком он говорил — грустное напоминание о том, что здесь она не была частью его мира, что теперь у него была своя жизнь, далекая и не зависящая от нее. Она уже чувствовала себя брошенной.
