Смотритель маяка - Роман Конев
– Откажись от мрачных тем в своём творчестве. Рисуй комиксы про радость.
– Радошт? Што это?
– То, что всегда с тобой, куда бы ты ни отправилась.
– А, фекалии.
– За это ты дважды вымоешь свой распухший язык дегтярным мылом, – сказал Артём. Агата не должна лишиться чувств. Ради этого сгодится любая тема для обсуждений, даже фекалии. – Без радости жизнь становится постной. С едой или таблетками её не затолкать внутрь. Она идёт изнутри.
Возле первых уличных фонарей мать Агаты резко развернулась:
– Она и вам наплела чушь про изнасилования?
– Изнасилование это не чушь, – сказал Артём. Вика молчала.
– Агата, как тебе не стыдно лгать! Костя столько лет заботится о тебе, покупает одежду, дарит подарки. И вот твоя благодарность. Сбежать из дома, оговорить отца.
– Он мне не отеш! – Агата с трудом выкашливала из себя слова. – Это ты лгунья.
– А за одежду надо расплачиваться лаской? – поинтересовался Артём. – И кому ещё Агата, кроме меня, рассказывала о насилии?
– Молодой человек! Спасибо за помощь, но вы суётесь не в своё дело.
– Я обещал вашей дочери помочь начать новую жизнь. Чистосердечное признание – ваш единственный выход.
– Какая чепуха!
Вика открыла заднюю дверь «Ниссана». Артём усадил девушку на сиденье.
– Тебе нужна вода?
– Я хошу шпат.
– Время для сна не самое удачное. Поспишь, когда твоей жизни ничего не будет угрожать. – Он посмотрел на её мать. – Больше Агата к вам не вернётся. Она в силах сама о себе позаботиться.
– Это решать не вам.
– И не вам. Это решать ей. Если насилие подтвердится, ваше участие в нём потянет на тюремный срок.
– Если. – Враждебный настрой не смог скрыть испуг в глазах женщины.
Из-за поворота вынырнули проблесковые огни автомобиля скорой помощи.
– Вика, у тебя есть листок с ручкой?
– В бардачке.
Он записал на вырванном из блокнота листе свой номер.
– Позвони мне. – Листок перекочевал Агате в карман. – И продиктуй на всякий случай свой телефон.
– Мой телефон лежит на дне Камы. Жнаю, жнаю. Дура.
– Я найду твой профиль в социальных сетях. Агата не самое частое имя в нашем городе.
– Пугливый жаяш. Это мой пшевдоним.
– Пугливый заяц? Для девушки… – Он сбился. Ни к чему ставить в известность её мать о казусе с поездом. Она не упустит возможность обвинить дочь в сумасшествии. – В общем, остроумно.
Артём помахал водителю скорой. «Газель» с крестом на капоте остановилась на соседнем парковочном месте. Фельдшер выслушал объяснения, осмотрел зрачки Агаты и полость рта. Второй фельдшер помог ей забраться в карету. Мать села на свободное кресло.
– С ней всё будет хорошо? – спросил Артём.
– Интоксикация в начальной стадии. Вы вовремя спохватились. Через пару часов могло быть поздно. Сорбент, промывание. Не волнуйтесь, жить будет.
– В какую больницу вы её повезёте?
– Девятая медсанчасть. Поедете за нами?
– Нет, справлюсь о её здоровье утром.
На сегодня он сделал, что мог. Её наверняка спросят в больнице, зачем она употребила таблетки. Она скажет про принудительный секс с отчимом, врач доложит в полицию. Так начнёт распутываться клубок.
– Ничего не скрывай, – крикнул он Агате. – Помни своё обещание.
– Шпашибо.
Фельдшер задвинул дверь, и скорая оставила Артёма с Викой под фонарём на парковке трамвайного депо. Они обнялись.
– Что произошло на мосту? – Вика прижималась к нему так сильно, словно боялась, что он испарится.
– Отчим совершал над Агатой сексуальное насилие с молчаливого согласия матери. Она не придумала ничего лучше, как покончить с собой, спрыгнув с моста. Прибившийся к стае волков барашек.
– Она бы спрыгнула?
– Не сомневаюсь, – ответил он, думая о поезде с грузом угля.
– Как это печально. Она снова попробует это сделать.
– Не знаю, – сказал он вместо «не думаю». Хотелось верить, что не попробует.
Вика стряхнула с него песчинки:
– У тебя грязная одежда.
– Споткнулся в темноте.
– Ты поможешь ей добиться справедливости?
– Мне послышалось или ты ревнуешь? – присвистнул он.
– Я видела, как она на тебя смотрит. Девчонки такие вещи хорошо чувствуют.
– Ты моя девчонка. И будешь ей до конца моих дней.
– Чем мы можем ей помочь?
Он поцеловал её, прижав к автомобилю.
