Джон Гришэм - Пора убивать

— Доктор, вам знакомо правило М. Нотена?

— Конечно.

— Вам известно, что другой психиатр, некто доктор У.Т. Басс, утверждал перед жюри, что мистер Хейли находился в таком состоянии, что не мог отличать хорошее от дурного, а значит, не мог отдавать себе отчета о характере и сути производимых им действий?

— Мне это известно.

— И вы согласны с этим?

— Нет. Я считаю это абсурдным, такая точка зрения меня даже оскорбляет. Мистер Хейли сам показал, что убийство было им спланировано. Он фактически признал, что тогдашнее состояние рассудка не остановило его, не удержало от выполнения задуманного. Именно это в каждом учебнике и называется обдуманностью и преднамеренностью. Мне ни разу еще не приходилось слышать о том, что человек спланировал убийство, признался в том, что спланировал его, а потом вдруг заявил бы, что не отдавал отчета в своих поступках. Это бессмыслица.

В этот момент и Джейк понял, какая это и в самом деле была бессмыслица. Родхивер рассуждал здраво и весьма убедительно. Вспомнив о Бассе, Джейк беззвучно выругался.

Люсьен сидел среди чернокожих и согласно кивал каждому произнесенному Родхивером слову. Да, по сравнению с Бассом эксперт обвинения был удручающе убедителен. На присяжных Люсьен даже не смотрел. Иногда только, не поворачивая головы, он косился на Клайда Сиско — только чтобы убедиться, что тот неотрывно преследует его своим взглядом. Но Люсьен ни в коем случае не мог допустить, чтобы глаза их встретились. Никакого звонка в понедельник утром не было. Утвердительный кивок головой или подмигнувшее веко Люсьена свидетельствовали бы о том, что сделка заключена, что деньги будут выплачены после оглашения вердикта. Сиско знал правила, поэтому-то он и не сводил взора с лица Люсьена, надеясь прочесть на нем ответ. Ответа не было. Люсьен хотел сначала переговорить с Джейком.

— А сейчас, доктор, базируясь на всем том, что вам известно, сообщите нам, можете ли вы с известной долей профессиональной уверенности утверждать, что в момент убийства мистера Кобба и мистера Уилларда мистер Хейли был в состоянии отличать добро от зла?

— Да, могу. Мистер Хейли находился в здравом уме и совершенно четко представлял, что есть добро, а что — зло.

— А можете вы сказать суду, исходя из упомянутых ранее факторов, был ли мистер Хейли в состоянии отдавать себе отчет в характере и сути производимых им действий?

— Да, могу.

— Мы слушаем вас.

— Он полностью отдавал себе отчет в том, что делает.

Бакли отвесил вежливый поклон головой:

— Благодарю, доктор. Других вопросов у меня нет.

— Перекрестный допрос, мистер Брайгенс? — спросил Нуз.

— Всего несколько вопросов.

— Я так и думал. Сделаем пятнадцатиминутный перерыв.

Не обращая на Карла Ли никакого внимания, Джейк быстро вышел из зала, стремительно поднялся по лестнице в библиотеку. Там сидел Гарри Рекс, ждал и улыбался.

— Спокойнее, Джейк. Я обзвонил редакции всех газет в Северной Каролине — про дом нигде и ничего. Ни слова и о Ро-арк. В Рэйли одна утренняя газета поместила заметку о суде — и то только самые общие слова. Больше ничего. Карла ни о чем не знает, Джейк. Она по-прежнему уверена, что ее дивный особнячок стоит на своем месте. Это же здорово! А?

— Замечательно! Великолепно. Спасибо тебе.

— О чем ты говоришь! Послушай, Джейк, к этому у меня как-то душа не лежит.

— Я не могу ждать.

— Ты знаешь, я ненавижу Бакли. Больше даже, чем ты. Но с Масгроувом я всегда ладил. Давай я поговорю с Масгроувом. Ночью мне пришла в голову мысль: а было бы неплохо подкатиться к ним — то есть мне, через Масгроува — и попробовать договориться.

— Нет!

— Слушай, Джейк, твоего клиента не позднее чем через сорок восемь часов приговорят к смерти. Если ты этому не веришь, то ты слепец, Джейк. Мой бедный ослепший друг!

— С чего это Бакли будет с нами договариваться? Мы же у него в кармане.

— Может, он и не будет. Но дай мне попробовать по крайней мере.

— Нет, Гарри Рекс. Забудь об этом.

После перерыва Родхивер вновь уселся в свое кресло. За свою не очень-то долгую карьеру адвоката Джейку ни разу не удавалось в суде или за его стенами выиграть спор со свидетелем-экспертом. В нынешней ситуации он не мог позволить себе испытывать судьбу.

— Доктор Родхивер, психиатрия занимается изучением человеческого разума, не так ли?

— Так.

— И ее нельзя причислить к точным наукам, верно?

— Верно.

— Вы можете обследовать человека и поставить некий диагноз, а другой ваш коллега может поставить диагноз прямо противоположный?

— Да, и это возможно.

— Фактически, если вы предложите десяти психиатрам обследовать одного и того же пациента, в результате можно будет получить десять абсолютно отличающихся друг от друга мнений?

— Ну, это вряд ли.

— Но такое, по-видимому, все же не исключается?

— Да, не исключается. Хотя бы теоретически.

— Но в данном случае мы имеем дело не с теорией, не так ли, доктор?

— Нет.

— Будет ли правдой, если я скажу, что во многих случаях психиатрия не в состоянии дать точный ответ на вопрос «что происходит с разумом данного пациента»?

— Это правда.

— И психиатры все время спорят друг с другом, так?

— Естественно.

— Теперь, доктор, на кого вы работаете?

— На штат Миссисипи.

— И как долго?

— Одиннадцать лет.

— А кто возбудил уголовное дело против мистера Хейли?

— Штат Миссисипи.

— За всю вашу одиннадцатилетнюю работу на штат Миссисипи сколько раз вам приходилось выступать в судах по тем делам, где вставал вопрос о психическом состоянии обвиняемого?

Родхивер на мгновение задумался.

— По-моему, это сорок третий процесс.

Джейк поискал в папке нужную бумагу, едва заметно улыбнулся:

— А вы уверены, что не сорок шестой?

— Да, возможно, я не помню.

Зал замер. Бакли и Масгроув делали вид, что уставились в свои блокноты, на самом деле они не спускали с Родхивера глаз.

— Сорок шесть раз вы выступали свидетелем обвинения на таких процессах?

— Если вам так будет угодно.

— И сорок шесть раз вы свидетельствовали, что обвиняемый абсолютно нормален. Это правильно, доктор?

— Не уверен.

— Хорошо, я сформулирую иначе. Вы сорок шесть раз давали свидетельские показания, и сорок шесть раз, по вашему мнению, суд имел дело с абсолютно здравомыслящим человеком. Так?

Родхивер начал ощущать беспокойство, в глазах появился тревожный огонек.

— Не знаю.

— Вам никогда не приходилось видеть психически ненормального обвиняемого, доктор?

— Почему же, приходилось.

— Уже лучше. Не будете ли вы любезны, сэр, сообщить нам имя этого обвиняемого и место, где проходил суд?

Бакли поднялся, расстегивая пиджак:

— Ваша честь, обвинение протестует против этих вопросов. Нельзя требовать, чтобы доктор Родхивер помнил детали всех судебных процессов, в которых ему доводилось принимать участие.

— Протест не принят. Садитесь. Отвечайте на поставленный вопрос, доктор.

Набрав в легкие воздуху, Родхивер изучал взглядом потолок. Джейк бросил быстрый взгляд в сторону присяжных. Никто не спал, ответа психиатра ждали.

— Не могу вспомнить, — наконец сказал доктор.

Подняв толстую пачку бумаг, Джейк потряс ею перед лицом эксперта.

— Возможно, вам не приходит это на память потому, что за одиннадцать лет, участвуя в сорока шести судебных процессах, вы ни разу не дали показаний в пользу обвиняемого?

— Честное слово, я не помню.

— А вы можете честно назвать нам хотя бы один процесс, на котором вы признали бы обвиняемого душевнобольным?

— Я уверен, что такие случаи были.

— Да или нет, доктор? Хотя бы один процесс?

Эксперт покосился на прокурора.

— Нет. Память подводит. Сейчас не могу.

Джейк подошел к своему столу, взял в руку пачку бумаг.

— Доктор Родхивер, помните ли вы ваши показания по делу некоего Дэнни Букера на суде в округе Мак-Мерфи в декабре семьдесят пятого года? Бесчеловечное убийство двух человек?

— Да, я помню этот процесс.

— И вы показали, что обвиняемый не являлся психически ненормальным человеком, не так ли?

— Так.

— А не помните ли вы, сколько психиатров доказывали обратное?

— Точно не помню. Там было несколько человек.

— Имена Ноэля Мак-Клэки, доктора медицины, О.Г. Мак-Гуайра, доктора медицины, Лу Уотсона, доктора медицины, вам о чем-нибудь говорят?

— Да.

— Все они психиатры, не правда ли?

— Правда.

— Высококвалифицированные специалисты, да?

— Да.

— И все они обследовали мистера Букера, а на суде показали, что он был невменяем в момент совершения преступления?

— Да.