Питер Джеймс - Искушение
– В университет. – Он пожал плечами. – Это всего лишь догадка. – Он поцеловал ее, пожелав спокойной ночи.
– Я так люблю тебя, Джо-Джо, – сказала она.
– Я тоже люблю тебя, дорогая.
Он сказал мисс Беллинг, что вернется через пару часов, а она сообщила, что вскоре придет ее ночная сменщица, и попрощалась.
Джо нырнул в автомобиль, избегая расспросов докучливых репортеров; ему уже стало казаться, что они готовят самозахват земли перед его входной дверью.
Он выехал из города и через несколько миль достиг места, где велись работы по расширению обеих полос новой дороги. Скорей, скорей! Небо снова стало черным и зловещим. Порывы ветра ударяли в лобовое стекло. Машины продвигались вперед на несколько дюймов и снова останавливались. Джо ударил по ободу рулевого колеса. Восемнадцать часов!
Полчаса ушло на такое вот дерганье, прежде чем он миновал зону дорожных работ. Поверхность широкого шоссе высохла после недавней грозы, но было похоже, что дождь вот-вот возобновится. Предупредительный сигнал замигал перед ним на приборной доске, маленький красный квадратик. Он был в таком состоянии, что даже не мог вспомнить, что это означает. Машина, казалось, двигалась как-то лениво, но он не обращал на это внимания. Без пяти семь. Он отметил про себя время на автомобильных часах и включил радио, рассчитывая послушать семичасовой выпуск новостей.
В самом конце, после четырехминутной болтовни, проскользнуло маленькое сообщение: «Полиция продолжает по всей стране поиски пропавшего Джека Мессенджера, сына выдающегося ученого Джозефа Мессенджера. Суперинтендент Кен Лайн, руководящий операцией, сообщил корреспонденту службы новостей Би-би-си, что возрастает вероятность того, что ребенок был вывезен из страны, и полиция настойчиво разыскивает двадцатилетнюю уроженку Гонконга мисс Анастасию Холланд, работавшую гувернанткой в семье профессора. А теперь – спортивные новости… последнюю позицию в таблице…»
Джо выключил радио. За границей. Лайн упомянул об этом. «Если я тебя, сука, найду первым, я раздеру тебя в клочья собственными руками. И у полиции не останется ничего, что бы они смогли упрятать за решетку».
Маленькое насекомое, словно капля дождя, ударилось о ветровое стекло и приклеилось к нему. Его крылышки трепетали, словно живые. Джо посмотрел в зеркальце, перестроился на скоростную полосу и прибавил газу: стрелка спидометра поползла к восьмидесяти пяти, за девяносто, девяносто пять. Разделительный барьер несся, почти сливаясь с асфальтом. Скорость лишила его чувства опасности. Он не думал о том, что погибнет, если что-нибудь перелетит через барьер и ударится в него. Особенно в случае ливня. Желанная мысль: чуть повернуть руль вправо – и конец. Искры, может быть, переворот кувырком – и все. Слезы покатились по его щекам.
Джек. Он должен найти его. Он должен позаботиться о Карен.
Возьми же себя в руки!
Он приближался к подъездной дороге аэропорта Гатуик. Джо заблаговременно пересек параллельные полосы и по эстакаде выехал на круговой объездной путь. В машине пахло горелой резиной. Предупредительный сигнал все еще горел.
Перестань подмигивать мне, пожалуйста.
Но двигатель работал все неохотнее, когда он съезжал с объездного кольца; ему приходилось сильнее, чем обычно, давить на педаль газа, чтобы добиться хоть какого-то ускорения. Он решительно изменил направление своих мыслей, пытаясь думать о двигателе, но это у него не получалось.
Блейк Хьюлетт загорает себе в Каннах. Прекрасное время для поездок за границу! Мог бы, по крайней мере, упомянуть об этом, когда заходил в воскресенье. Хотя бы из простой вежливости. Не каждую неделю у твоего лучшего друга похищают ребенка. Самый подходящий случай, чтобы уехать загорать во Францию. Поистине верх чуткости.
А может, у тебя была какая-то другая причина немедленно выехать из страны?
Джо проехал вдоль периметра аэропорта и свернул в сторону коммерческой территории. «Боинг-757» взмыл в воздух прямо перед ним, шасси висели у него под брюхом, словно лапы.
Все строения на этой территории были по большей части идентичны по размерам и форме, выполненные в современном стиле. Стоянки перед их фасадами сейчас пустовали, и только изредка тут и там виднелись машины, принадлежавшие людям, которые работали допоздна, а также редкие фургоны и грузовики.
Подъехав к строению номер 27, Джо удивился, не увидев перед ним старенького автомобиля дежурного офицера охраны Сполдинга. Здания британского отделения «Крионита» редко оставались безлюдными, хотя система контроля за температурой была автоматической и сама могла вызвать нужных работников.
Он выключил двигатель, и вверх потянулось облако дыма, пахнущего горелой резиной. Он потянулся к ручному тормозу и обнаружил, что тормоз уже включен. Черт. Он выбрался наружу и увидел, что из-под задних колес вырываются струйки дыма. Еще один самолет взлетел и взвыл у него над головой, словно водопад. Ветер больно рванул его волосы, когда он поспешил к главному входу и нажал кнопку звонка; внутри здания не светилось ни огонька.
Он стал перебирать большую связку ключей, пытаясь вспомнить, какой из них подходит к этой двери. Чтобы обойти сигнал тревоги, он собирался применить простой код, который запомнил очень давно: год, в который все «пациенты» надеялись быть размороженными и возвращенными к жизни, 2059. Год, когда все известные смертельные болезни станут уже излечимыми. Даже для тех людей, которые от них умерли.
«Два – ноль – пять – девять». Он повторил номер вслух, повернул ключ и твердой рукой толкнул дверь. Сигнал тревоги издал предупредительный писк. У него было шестьдесят секунд на то, чтобы выключить сигнализацию, прежде чем она воем вызовет полицию.
Войдя в темное фойе, он нащупал на стене флуоресцентно мерцающий выключатель. Вдали снова запищал сигнал тревоги. Джо немного растерялся при виде фальшивых сосновых панелей и грандиозного, писанного маслом портрета Гарри Хартмана, висящего на стене. Он пытался вспомнить, где спрятан пульт управления сигнализацией.
За дверью, справа, в шкафу для щеток, подумал он и пошел вперед. Открыв шкаф, к своей радости он обнаружил панель управления. Он набрал код, писк сразу же прекратился.
С грохотом захлопнулась от порыва ветра входная дверь, и воцарилась полная тишина. Где же Сполдинг? В отпуске? Господи, что за тишина! Ему стали слышны удары собственного сердца.
Он вошел в маленький офис и открыл верхний ящик коричневого картотечного шкафа. Увы, только административные документы: инструкции по безопасности и охране здоровья, бланки. И во втором ящике то же самое. Тогда он присел и попробовал заглянуть в нижний. Вот они – записи о пациентах! Это он и искал. Джо пробежал глазами по фамилиям, напечатанным сверху на каждой карточке.
«Роуч Сьюзен» – прочел он, почти не веря своим глазам. Первым документом в пачке было свидетельство о смерти Сьюзен Маргарет Роуч, выписанное доктором Гарольдом Фелдманом в больнице Сент-Джон, Санта-Моника, Калифорния, 10 мая 1974 года. Причиной смерти называлась грамнегативная септикаемия.
Я нашел тебя, подумал он. Господи Иисусе, я нашел. Но кого, собственно, нашел?
А вот документы из отдела коронера графства Лос-Анджелес, удостоверяющие перемещение крионически сохраняемых останков Сьюзен Роуч из Лос-Анджелеса в Денвер, Колорадо. Имелся и документ, датированный 14 октября 1990 года, из отдела коронера Денвера, удостоверяющий отправку морем останков Сьюзен Роуч в «Крионит», Великобритания, берущий на себя ответственность за останки.
Внизу была подпись: «Блейк Хьюлетт».
Джо почувствовал, как напряглись его нервы, но заставил себя просмотреть толстую пачку юридических документов. Сьюзен Роуч выбрала сохранение всего тела. Но она подписала и документ, который допускал переход к сохранению одной головы, в случае, если этого потребуют изменившиеся финансовые условия или состояние ее тела. Высокие узкие буквы, почерк неуверенный – Джо отметил в нем признаки психической нестабильности.
Последним документом в пачке оказалась форма размещения в одном из десяти цилиндров для сохранения тела целиком (каждый для четырех пациентов) или в одном из восемнадцати нейроконтейнеров, помещенных во взрывостойких бетонных блоках, где хранились отдельно только головы. Внизу документа было напечатано: устройство для хранения № 16.
Джо стало не по себе. Устройство № 16 – это нейроконтейнер. Только голова? Почему? Ведь Сьюзен Роуч записывалась на сохранение всего тела?
Он даже ощутил какое-то непонятное разочарование, хотя должен был ощутить облегчение, узнав, что самые дикие его страхи не имели под собой основания. Он спросил себя, зачем находится здесь, копаясь в документах женщины, умершей девятнадцать лет назад, в то время как его сын подвергается смертельной опасности?
