И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов
– Что ты такое говоришь? – с прекрасно наигранным недоумением сказала Клэр, – конечно же нет! Думаешь, мне безразлично твое состояние? Да я молю Бога о том, чтобы Он послал тебе душевного спокойствия! Я действительно хочу понять и помочь тебе.
Юби почувствовал, как Клэр взяла его за руку. Это заставило парня вздрогнуть и испугаться такой близости. С минуту он подумал, стыдливо отведя взгляд от девушки, чтобы не покраснеть еще больше.
– Со мной ничего особенно страшного не происходит, – сказал, наконец, Юби, опустив глаза, – я лишь немного приболел, думаю. Но скоро я поправлюсь, не переживай за меня!
– Серьезно? Тебя осматривал доктор Скотт? Чем ты заболел?
– Я не знаю, но чем-то неопасным, поверь! Со мной все будет прекрасно!
Как бы Клэр не пыталась больше хоть что-то выяснить у Юби, ей ничего не удалось сделать, и она, вынужденная смириться с тем, что и так узнала, покинула его шатер, несколько раз пожелав скорейшего выздоровления. Выйдя на улицу, Клэр глубоко вздохнула и на несколько секунд закрыла глаза, просто стоя посреди дороги и вдыхая свежий мартовский воздух родной Бургундии.
Неожиданно раздался чей-то знакомый голос:
– Смотри не простудись, мадемуазель!
Клэр открыла глаза и увидела перед собой Алекса, шедшего навстречу. Он пребывал, очевидно, не в очень хорошем настроении, поскольку язвил крайне редко, предпочитая покорное молчание бунтарским репликам. Как только Моррейн приблизился к Клэр, он вмиг стал хмурый и чем-то недовольный.
– Я тут наслышан, что ты получила за свои неизвестные заслуги и труды премию от месье Буайяра, – ядовито прошипел Моррейн, – интересно все-таки мы живем и работаем, согласна? Всей группе дрессировщиков уважаемый управделами премию отменил, заставив месье Фельона из личных средств все возместить. А своей обожаемой внученьке, видимо, по случаю остановки на родине выплатил премию размером в три моих трудовые оплаты!
– Что ты хочешь от меня, Алекс? – раздраженно спросила Клэр, – я должна перед тобой отчитываться о всех деньгах, что я получаю?
– Меня интересует, какого черта тебе выделено в качестве премии десять тысяч франков! – громко произнес Моррейн, напугав Клэр, – уж не для того ли, чтобы ты завтра прогулялась по Дижону с подружками, а?
– А какое тебе до этого дело? – крикнула Клэр, отойдя чуть дальше от Алекса, – откуда ты вообще об этом узнал? Тебе кто-то наплел об этом? Агентов своих расставляешь повсюду, интриган?
Алекс был обескуражен столь агрессивной контратакой Клэр, поскольку не ожидал от нее такой стали, присущей ее деду.
– Ничего, ничего, – произнес Моррейн, отходя все дальше и дальше от Клэр, – мы еще с тобою встретимся, не радуйся!
Более ничего не сказав, Алекс поспешил удалиться из того места, где случилась вся эта очень странная перепалка. Клэр же казалось подозрительным, что Алекс в принципе узнал о том, что Буайяр выписал ей премию. Все слова, сказанные Моррейном, действительно содержали в себе истину, но известно это было только ей и ее деду. Это насторожило девушку, и отныне она решила тайно следить за Алексом, в особенности в те дни, когда он находился на дежурстве. Для нее стало делом чести разузнать, что все-таки он скрывает.
В это же самое время у ворот цирка появился незнакомец. Охрана сообщила ему, что посетителей запустят завтра после полудня, однако незнакомец отступать не собирался и сообщил, что прибыл лично к директору цирка Пьеру Сеньеру. Столь смелое заявление заставило охранников позвать Мишеля Буайяра, чтобы тот, как второе лицо в «Парадизе», сам решал, что делать с неотступным человеком. Пока Буайяр шел к воротам, незнакомец успел сделать несколько записей в свой миниатюрный блокнот. На земле стоял маленький чемоданчик, на котором лежала трость с набалдашником в виде совы. Когда шпрехшталмейстер подошел, то незнакомец поведал ему все то, что до этого поведал охранникам. В доказательство своих серьезных намерений он показал свои документы. Внимательно их прочтя, Буайяр от потрясения нервно сглотнул слюну, после чего возвратил документы владельцу и учтиво сказал:
– Добро пожаловать в цирк «Парадиз», месье Обье!
Глава VI
Буайяр сразу же проводил неизвестного месье Обье к Хозяину, заранее предупредив гостя, что тот находился в плохом расположении духа, потому что у него болела голова. Обье на это отреагировал очень сухо, отметив, что сможет без лекарств вмиг снять головную боль у директора. Это навело на мысль Буайяра, что месье Обье на самом деле являлся кем-то вроде врача, но никак не тем, кем представился, и как было записано в его документах. Но, как оказалось впоследствии, Обье имел ввиду совершенно другой метод избавления от боли, даже близко не стоящий с медициной.
Пока гостя провожали к Сеньеру, последний уже был предупрежден об этом и с интересом ожидал незнакомца, не имея представления, с какой целью он прибыл, поскольку этого он не рассказал никому, потребовав, что должен сказать это лично директору цирка, глядя ему в глаза. Делать было нечего, и, казалось бы, всесильному Буайяру пришлось смириться с ролью простого слуги. Оказавшись в шатре-особняке, Обье удивился его габаритами и, перед тем, как обратить внимание на Сеньера, внимательно изучил все окружающее пространство. Лишь после этого он подошел к Хозяину, представился и пожал ему руку.
– Напомните еще раз, месье Обье, – сказал Сеньер, пригласив гостя присесть в кресло, – кем вы служите, какую цель имеете в визите в наш цирк?
– Охотно отвечу, – произнес Обье, – я занимаю должность младшего заместителя начальника и по совместительству являюсь комиссаром полиции Парижа. К вам, месье, меня послал лично Его императорское Величество с целью сопроводить ваш цирк по пути в столицу.
В процессе слушания Сеньер прочел все документы, врученные Обье, и был немало удивлен и польщен столь высоко оказанной чести.
– Мне казалось, – сказал Сеньер, сняв пенсне, – что Его Величество почтит лишь своим визитом цирк, когда мы окажемся в Париже. О других мерах почтения речи не шло в нашей переписке.
– Вы правы наполовину, месье, – сказал Обье и улыбнулся, – император выразил желание встретить вас на вокзале по прибытии в столицу. Но для этого вам необходимо сменить маршрут следования поезда.
Помимо Сеньера и его гостя, в шатре находились пришедший вместе с Обье Буайяр, а также Поль Роже и Жан Ларош. Услышав слова о смене маршрута, Роже возмутился:
– Как так можно, месье? Маршрут, которым мы сейчас следуем, был проработан задолго до того, как появилась высочайшая договоренность между нашим директором и Его императорским Величеством. И менять маршрут уже тогда, когда до столицы осталось буквально
