Роберт Маккаммон - Королева Бедлама
— Уверен, ты далеко пойдешь после диплома. Так какой у тебя талант?
Мальчик поднял нож и посмотрел на лезвие почти любовным взглядом.
— Вот эту штуку, — сказал он с законной гордостью, — я могу кинуть с двадцати шагов прямо кому хошь в спину. Я так одного индейца-пацана сделал, он у папаши моего кур воровал. Я ему красную глотку вспорол и скальп с него снял.
— Похвально. И сколько тебе тогда было?
— Одиннадцать вроде бы. А потом пришли индейцы и папашу моего с собой уволокли. А меня, чтоб их черти взяли, привязали к дереву и дом пожгли. Вот так я остался один.
Мэтью кивнул. Нечто вроде наемного убийцы? Артист холодного оружия, способный нанести удар издалека, из темноты? Очевидно, у Осли был талант распознавать в своих учениках скрытые способности — можно назвать их семенами зла, врожденными или созданными тяжелыми обстоятельствами жизни, — а потом Чепел из сырого материала лепил ценный товар.
— И что дает тебе мистер Чепел в награду за твою верность этому… университету?
— Жрачку отличную, — ответил мальчишка. — Койку. Никто ко мне не лезет. И манда — сколько захочешь.
Ага, подумал Мэтью. Значит, Чарити Ле-Клер — тоже ценный ресурс.
— А после одиннадцати лет тебе случалось убивать?
— Хватит, — предупредил Бромфилд. — Заткнись и больше пасть не разевай.
Голос ясно давал понять, что Мэтью не следует проявлять упрямство, если ему зубы дороги, и Мэтью откинулся на спинку сиденья. Джереми продолжал любоваться ножом, будто это была его декларация силы в том мире, который молодых людей растаптывает в кашу тяжелыми сапогами.
Наконец — нет, слишком скоро, — Мэтью ощутил, что карета замедляет ход. Форейтор прозвонил в колокольчик, перед остановившейся каретой открыли ворота. Лошади двинулись вперед, набирая скорость, и через сто ярдов раздался крик:
— Тпру! Тпру!
Карета заскрипела и остановилась. Дверца рядом с Мэтью распахнулась — и появился Лоуренс Эванс, отлично одетый, безупречно причесанный, стоящий в ярком свете дня. Но был он, конечно же, не один — вокруг стояли толпой и заглядывали в карету юные лица всех видов и, как говорил Чепел, возрастов от двенадцати до восемнадцати — двое или трое даже на пару лет постарше. Всего девятнадцать, как говорил Эванс. Может, и так, но Мэтью показалось, что их тут хватит дать отпор английской бригаде.
Первым вышел Бромфилд, потом Мэтью, конвоируемый Джереми с ножом. Мальчишки тут же завопили, заулюлюкали, загоготали, пока не раздался холодный голос Эванса:
— Хватит. Проявляйте уважение даже к врагу. И освободите дорогу немедленно.
Щелкнул кнут, карета покатила в сторону виноградника, а Мэтью был препровожден в особняк. Но на ходу он отметил, что «студенты» этого университета одеты более или менее одинаково: белые рубашки, черные или коричневые панталоны и кремовые чулки. Заметны были также бумажные значки на рубашках, разрисованные алыми и синими мелками треугольники, квадраты и круги, и быстро мелькнули только у старших юношей — синий круг в красном треугольнике, окруженном синим квадратом. Что-то вроде медалей? Или для различения между «курсами», как в настоящем университете? Первый год обучения, второй и так далее?
Мэтью прошел в дверь. Когда она закрывалась за его спиной, кто-то из мальчишек крикнул:
— Ну тебе сейчас и будет!
Что именно будет, даже думать страшно.
Его препроводили — достаточно грубо, Бромфилд подталкивал сзади — мимо лестницы в задрапированный гобеленами коридор, дальше в глубь дома, в столовую с веерами клинков, бывшую местом позднего и явно недавно прерванного дневного пира: тарелки с горками куриных костей стояли посреди серебряных подносов, солонок и перечниц, которые, по утверждению Чепела, создают стол джентльмена. Мэтью даже ощутил легкое злорадство, что его прибытие заставило Чепела оторваться от еды.
Дверь в левой стене была открыта, за ней виднелась лестница, ведущая вверх, освещенная узким и длинным окном.
— Сюда, пожалуйста, — сказал Эванс и пошел вперед.
Мэтью чуть не упал от толчка в спину, едва успев нащупать первую ступеньку. Лестница вела в кабинет с круглыми окнами в сад, похожими на корабельные иллюминаторы, повсюду сплошь кожаная обивка и темный дуб. Обычный кабинет человека со средствами: широкий письменный стол, кресла, картотечные ящики, книжные шкафы с томами в кожаном переплете, в которых при менее печальных обстоятельствах Мэтью рад был бы порыться.
Два предмета в этом вот кабинете неприятно выделялись. Первым был Саймон Чепел за столом, в косом луче солнца, громада плеч и таран головы, а вторым — Берри Григсби в абрикосового цвета платье с желтой кружевной оторочкой. Она сидела на отставленном в сторону стуле, руки у нее были связаны за спиной белым шнуром, и таким же шнуром она была привязана за талию к спинке стула. Волосы растрепаны и перепутаны, глаза дикие и очень испуганные, а на левой скуле наливался свежий и яркий кровоподтек.
— Добрый день, Мэтью! — Чепел сидел, опираясь на зеленое сукно стола локтями сплетенных рук, в очках ярко сверкало солнце. — Извините, что не встаю.
Никакого остроумного ответа у Мэтью не нашлось — рот пересох как колодец. Чарити Ле-Клер, столь же элегантная и красивая, сколь испорченная и развращенная, стояла прямо у Берри за спиной. У противоположной стены раскинулся в кресле похожий на ящерицу граф Дальгрен, будто загорал на теплом камне.
— Мэтью, — хрипло проговорила Берри. Разбитая нижняя губа у нее распухла. На шее остались синяки от пальцев Карвера, когда тот задушил ее крик. Глаза молили о спасении, будто это какое-то страшное недоразумение, и теперь все станет хорошо, потому что пришел наконец сэр Ланцелот.
Но рыцарь этой минуты отметил нечто весьма тревожное: на полу под Берри был расстелен кусок толстой парусины. Очевидно, для защиты толстого кирпично-красного ковра от… от чего? Опять-таки страшно было подумать.
— Вот чего у него с собой было, сэр, — сказал Бромфилд, вытаскивая блокнот и выкладывая его на стол. Чепел тут же открыл ее на странице, отмеченной Маскером.
— А, да. Очень хорошо. — Улыбка Чепела была как свежая рана. — Вот теперь могу вздохнуть спокойно.
Мэтью обнаружил, что в комнате присутствует еще одна личность. Справа, в тени, прижавшись к книжным полкам как черная паутина, стоял юноша непонятного возраста. Узкокостный, бледный, жутковато-хрупкого вида. Шелковистые волосы цвета пыли. Одет он был в ту же форму, что и прочие студенты, на приколотой к рубашке табличке — круг. Тонкий и длинный шрам уходил от правой брови под волосы, а глаз с этой стороны поблескивал молочно-белым.
— Связать его, — бросил Чепел, проглядывая записную книжку.
Стоящий за спиной Мэтью Бромфилд сгибом локтя сжал ему горло, а Лоуренс Эванс продемонстрировал подозрительное для бывшего клерка умение обращаться с веревкой. Руки Мэтью завели назад, обкрутили запястья шнуром и завязали так туго, что он чуть не обмочил собственные панталоны. Потом его пихнули на стул, услужливо подставленный под ягодицы.
Чепел взял понюшку из серебряной табакерки — по щепоти в каждую ноздрю, втягивая носом, но весьма по-джентльменски. Белым кружевным платком он смахнул остатки табака с костюма — который, впрочем, сам был сочного табачного цвета.
— Я хочу знать, — спросил он, складывая платок и убирая его в карман, — где вы взяли этот блокнот. Не будете ли вы так добры мне об этом рассказать?
Мэтью как-то сумел смочить свой пересохший колодец, чтобы ответить:
— Конечно, скажу. Все очень просто: коронер положил его не туда. В другой ящик. Я вернулся к нему и…
— А зачем бы он стал давать его вам, сэр? — Топазовые глаза чуть-чуть полыхнули огоньком.
Осторожно, подумал Мэтью.
— Он мне доверяет. Я ему сказал, что знаю мисс Ле-Клер и отдам блокнот ей. Естественно, я собирался принести его сюда. — Возникла пауза, Мэтью ею воспользовался, чтобы продолжить: — Я то же самое сказал мистеру Полларду. Он сам поговорит с мистером Мак-Кеггерсом.
— Он все знает, — сказал Бромфилд, и Мэтью захотелось двинуть его ногой в пах.
— Я знаю, что он все знает, — раздраженно огрызнулся Чепел. — Может быть, не все, но достаточно. Ладно, Мэтью, отложим на время эту книжечку, сейчас меня интересует Маскер. Вы знаете, кто он?
— Нет.
— Вы абсолютно в этом уверены?
— Я… да, я уверен, — ответил Мэтью, проклиная свою нервную дрожь.
— Видите ли, причина моего вопроса в том, что Маскер убил троих человек, игравших важную роль в нашем проекте. Вы ведь знаете, о каком проекте я говорю?
— Нет, сэр, не знаю. — И быстро добавил: — Нет никакой необходимости мне о нем рассказывать.
— Сэр? — подал голос убийца-в-спину Джереми. — Он меня по дороге спрашивал, в чем мой талант. И наш университет он, бля, школой назвал!
