Жан-Кристоф Гранже - Пассажир
— Будьте любезны, ответьте.
— Точно уже не помню. Мне и знать-то не хотелось. По-моему, ему рассекли лицо сверху донизу.
Значит, Кристиан Мьоссан, он же Жанти-Мишель, он же Давид Лонге, был носителем имплантата. Как Патрик Бонфис. Как он сам. Анаис Шатле права. Препарат, вызывавший синдром «пассажира без багажа», поступал именно через такой имплантат. Особый прибор, который убийцы каждый раз обязаны были извлекать.
— Послушайте, — вдруг заговорила Натали, — я сыта по горло вашими вопросами. Хотите меня допросить, вызывайте в отделение. А главное, если будут новости, сообщите их мне!
Он что-то пробормотал в ответ, намекая на новые данные, позволяющие возобновить расследование. Вместе с тем ему не хотелось подавать этой женщине ложные надежды. В итоге вышло что-то совершенно невнятное.
— У нас есть ваш адрес, — заключил он официальным тоном. — Завтра же вы получите повестку. Подробности узнаете на месте.
Он расплатился и вышел в ночь на поиски такси. Направился к Сене, поднялся по набережной Турнель. Вокруг ни души. Только по мостовой несутся машины: водителям явно не терпится вернуться домой. Холодно. Темно. Над ледяной безысходной ночью тяжко нависает собор Парижской Богоматери. Шаплену тоже хотелось домой. Но ему необходима была эта очередная ночь поисков.
Кристиан Мьоссан, он же Давид Лонге.
Патрик Бонфис, он же Паскаль Мишелль.
Матиас Фрер, он же…
Трое подопытных.
Трое «пассажиров без багажа».
Трое подлежащих уничтожению.
Какую роль могли здесь играть Анна Мария Штрауб и Медина? Роль убийц? Охотниц на жертв-одиночек?
Эта гипотеза еще годилась для Кристиана Мьоссана, но никак не для Патрика Бонфиса, бедного рыбака из Страны Басков. Ну а для него самого? Бывал ли в клубе Саша тот, кем он был, прежде чем стать Арно Шапленом? Угодил ли он в ловушку, расставленную Фелис? Среди жертв этой амазонки он не нашел ни одной своей фотографии.
В двадцати метрах перед ним, на углу улицы Гран-Огюстен, остановилось такси, чтобы высадить пассажира. Он побежал и забрался внутрь, дрожа от холода.
— Куда едем?
Шаплен взглянул на часы. Уже за полночь. Самое время для охоты на девочек.
— В бар «Джонни», улица Клеман-Маро.
* * *— У меня новости, красотка.
Заспанная Анаис, не веря своим ушам, слушала Солина по телефону. Ее вытащили из постели, привели сюда, на пост охраны. Всучили телефонную трубку. Чудеса да и только.
— Я и не знал, какие у тебя связи.
— Какие еще связи? Ты это о чем?
— О том, что завтра тебя отпустят. Судья подписал приказ.
Она промолчала. При одной только мысли, что она вырвется из этого бетонного мешка, возникло ощущение, что ей ломиком вскрывают грудную клетку.
— А почему, тебе сказали?
— Без комментариев. Так решили на самом верху. И точка. А еще говорят, что правосудие одно для всех.
Анаис сменила тон:
— Если ты что-то знаешь — скажи. Кто меня отсюда вытащил?
Солина рассмеялся. Его смех напоминал скрежет.
— Давай изображай святую невинность, тебе это так к лицу. Так или иначе, я хочу, чтобы ты была у меня под рукой. Мы продолжаем расследование. Назовем это кризисным штабом.
— Есть сдвиги?
— Черта с два. О Медине так ничего и не накопали. Ни о ее делишках, ни о ее контактах. Януш как в воду канул. Ни слуху ни духу — вообще ничего. Розыск сбился с ног.
Она смутно догадывалась, что Солина и его церберам просто слабо вести уголовное расследование. Ну а розыску такая добыча, как Януш, не по зубам.
— Пришлешь за мной машину?
— Ни к чему. Тебя будут ждать.
— Я никого не знаю в Париже.
Солина снова хохотнул. Теперь скрежет звучал как писк.
— Не волнуйся. Твой папаша приехал собственной персоной.
* * *— В первый вечер ничего не было. У меня есть принципы.
— Но ведь ты с ним переспала.
— Ага. В итоге переспала. Ну, ты понимаешь, о чем я…
Три девицы расхохотались. Шаплен сидел за соседним столиком в глубине зала «Джонни». Бар в американском стиле: лакированные деревянные панели на стенах, кожаные кресла. Тусклый свет омывал мебель и ноги девушек, отбрасывая золотисто-коричневые блики в гамме Вермера. Шаплен сидел к ним спиной, боясь пропустить хоть слово из их болтовни. Троица по всем статьям подходила к тому типу, который был ему нужен. Не то чтобы профессионалки — просто не прочь подзаработать при случае, — болтавшие о тряпках и мужиках.
— Ты больше не носишь очки?
— He-а. Теперь у меня линзы. Очки — это слишком секси.
Каждая их реплика поражала его. Ему не хватало опыта Ноно. И в то же время в этой их манере смешивать в большом шейкере секс, деньги и простодушные надежды было что-то трогательное.
— Пойду попудрю носик.
Шаплен бросил взгляд через плечо и увидел со спины тонкую фигурку, затянутую в темный атласный корсаж, переходящий в широкую юбку из черного тюля. Даже со своего места он слышал, как посапывает это создание. Пудра, о которой шла речь, ничего общего с косметикой не имела.
— Была на вечеринке у принца?
— Какого еще принца?
Девицы уже снова чесали языками.
— Не знаю, как его звать. Он из Эмиратов.
— Меня не приглашали, — надулась вторая.
— Там была одна русская, ну, я тебе скажу, никогда не видала такой профессионалки. Из кожи вон лезла, лишь бы быть первой.
— Первой?
— Ага. Мы были в шоке, а ведь она оказалась права. Угомонила парня за пять минут. Получите — распишитесь, за все про все три тысячи евро. А мы потом ночь напролет надрывались, чтобы у него снова встал…
Новый взрыв смеха. Он заказал себе еще шампанского. Надо бы угостить девушек, но у него не хватало духа. Времена Ноно ушли безвозвратно.
Мисс Кокс вернулась вприпрыжку. Хороша что сзади, что спереди. Изможденное лицо под черным шлемом волос, подстриженных под Клеопатру, излучало какую-то животную грацию. Если приглядеться, становилось заметно, что наркотики уже подтачивают ее: щеки ввалились, глаза запали. Но красота ее черт, оттененная сумрачным и в то же время сверкающим макияжем, все еще брала верх.
Поравнявшись с Шапленом, она остановилась и улыбнулась ему:
— Что, интересно, о чем мы болтаем?
— Извините?
— Хорош прикидываться, да ты чуть шею не свернул, подслушивая.
Он выдавил улыбку:
— Я… Можно вас угостить?
— Чего ради? Ты из полиции?
Вопрос огорошил его. Ему не удалось их провести. Он сбросил маску.
— Я ищу Лейлу.
— Какую Лейлу?
— Просто Лейлу.
— Ты с ней знаком?
— Нет. Но мне о ней говорили.
Клеопатра одарила его бархатной улыбкой:
— Да вот она.
Шаплен обернулся и в дверном проеме увидел то самое лицо, которым любовался на фото в папках у Саша. Сегодняшний ее образ не имел ничего общего с красивой девушкой с доски почета. Под мышкой огромная сумка от «Шанель», плащ с меховым воротником накинут поверх невинного белого муслинового платья. Это одеяние юной девушки резко контрастировало с волнами сексуальности, исходившими от ее мускулистого тела.
— Лейла, ты прям как звезда, — сказала Клеопатра. — Тут тебя ищет этот парень.
Вновь пришедшая расхохоталась:
— Вот что значит класс, деточка.
Она улыбнулась и в вызывающем реверансе склонилась к Шоплену. Ее декольте действовало, как удар кулаком в лицо.
— Чего желаешь, котик? — Она повела плечами, отчего ее груди мягко колыхнулись. — Кто меня ищет, — прошептала она, лизнув его в ухо, — тот меня находит.
Шаплен попытался сглотнуть. Но напрасно. В паху вспыхнул пожар. Яйца едва не лопались. Он с трудом представлял себе подобное создание на датингах от Саша. Надо думать, в такие вечера мужики просто выстраивались в очередь, дожидаясь, пока она их слопает без перца и соли.
— Я хочу потолковать с тобой о Медине. — Шаплен старался говорить твердо.
Улыбки как не бывало. Лейла выпрямилась. Шаплен поднялся и сцепился с эскорт-девушкой взглядом. Вблизи тени у нее под глазами разили наповал. Две фиолетовые черты, усиливающие жар ее радужек.
— Где Медина? Что с ней случилось?
— Да пошел ты… Мне нет до нее дела.
— Давай поговорим где-нибудь в тихом месте.
— Охренел, урод?
— У меня ствол.
Она взглянула на его ширинку и улыбнулась:
— Оно и видно.
— Кроме шуток.
Арабка смотрела на него недоверчиво. Вызывающего вида как не бывало. Ее товарки изумленно таращились друг на друга.
— На чем ты приехала? — спросил он тоном полицейского.
— На своей тачке.
— Где она?
— На парковке на улице Франциска Первого.
Ее голос звучал резко и отрывисто. От сексуальности не осталось и следа. Словно с ее души внезапно стерли всю косметику. Не спуская глаз с Лейлы, Шаплен бросил сто евро на столик, за которым сидели девушки.
