Стиг Ларссон - Девушка, которая играла с огнем
— Думаю, в их кругу это считается недостойным мужчины, — согласился Юханссон.
— В таком случае тут не хватает одного мотоцикла. Поскольку отсутствует также и оружие, то можно сделать вывод, что третий участник уже успел скрыться с места происшествия.
— Звучит убедительно.
— Отсюда возникает логическая проблема. Если эти господа из Свавельшё приехали сюда каждый на своем мотоцикле, то не хватает еще одного средства передвижения, на котором прибыл третий участник. Ведь третий из них не мог же уехать одновременно на своей машине и на чужом мотоцикле. От стренгнесской дороги здесь довольно далеко.
— Разве что третий участник жил в этом домике.
— Гм… — промычал Йеркер Хольмберг. — Но хозяин этого дома — покойный адвокат Бьюрман, и он уж точно здесь не живет.
— Возможно, был еще и третий участник, и он уехал на машине.
— А почему бы им тогда не уехать на ней вдвоем? Я исхожу из того, что в этой истории угон мотоцикла «харлей-дэвидсон» не главное, как бы правдоподобно это ни выглядело на первый взгляд.
Подумав немного, он попросил у начальника пикета выделить двоих полицейских, чтобы они посмотрели, не найдется ли где-нибудь на лесной дорожке оставленного средства передвижения, а затем порасспрашивали бы соседей, не заметил ли кто-нибудь чего-нибудь необычного.
— В это время года народу здесь не густо, — сказал начальник пикета, но обещал, что сделает все возможное.
Затем Хольмберг открыл так и оставшуюся незапертой дверь летнего домика и сразу же наткнулся на лежащие на кухонном столе папки с документами о Лисбет Саландер, которые собрал Бьюрман. Сев на стул, он принялся читать.
Йеркеру Хольмбергу повезло. Уже через тридцать минут после того, как начался обход домов, полицейские наткнулись на Анну Викторию Ханссон, которая в этот весенний день убирала мусор в саду возле дороги, ведущей в глубь дачного поселка. «Как же! — сказала она. — Вижу я, слава богу, хорошо». Выяснилось, что видела она одетую в черную куртку девицу маленького роста, прошедшую мимо примерно во время обеда. В пятнадцать часов проехали двое на мотоциклах, треск стоял ужасный. А вскоре девица проехала в обратном направлении на одном из тех мотоциклов. Ну а потом появились полицейские.
В то время как Йеркер Хольмберг выслушивал этот отчет, к домику подъехал Курт Свенссон.
— Что тут было? — спросил он.
Йеркер Хольмберг мрачно взглянул на своего коллегу.
— Сам не знаю, как это объяснить, — ответил Хольмберг.
— Никак ты, Йеркер, собираешься меня убедить, что Лисбет Саландер объявилась у летнего домика Бьюрмана и сама набила морду высшему руководству «Свавельшё МК»? — спросил по телефону Бублански. Голос его звучал напряженно.
— Ну так она же тренировалась под руководством Паоло Роберто…
— Перестань, Йеркер!
— Тогда слушай. У Магнуса Лундина стреляная рана в ступню. Он может остаться хромым на всю жизнь. Пуля прошла ему через пятку.
— По крайней мере, она не стала стрелять ему в голову.
— Вероятно, в этом не было необходимости. Согласно докладу пикета, Лундин получил тяжелые травмы лица, у него сломана челюсть и выбито два зуба. Врач «скорой помощи» подозревает сотрясение мозга. Кроме раны в ноге он жалуется на сильные боли внизу живота.
— А что там с Ниеминеном?
— У него, кажется, никаких травм. Но по словам мужчины, который позвонил в полицию, он застал его лежащим без сознания. Он не отвечал на вопросы, но потом пришел в себя и пытался удрать с места происшествия, как раз когда подъехал пикет.
Впервые за долгое время Бублански выглядел совершенно растерянным.
— Одна непонятная деталь, — добавил Йеркер Хольмберг.
— Еще что-то?
— Не знаю, как и описать. Кожаная куртка Ниеминена… Он ведь приехал туда на мотоцикле.
— Да?
— Куртка у него была порвана.
— Как порвана?
— Из нее был выдран кусок. Приблизительно размером двадцать на двадцать сантиметров. На спине куртки вырезан лоскут как будто ножницами или ножом, и как раз в том месте, где была надпись «Свавельшё МК».
Бублански приподнял брови.
— Зачем Лисбет Саландер было вырезать кусок его куртки? Как трофей, что ли?
— Не представляю себе. Но я тут подумал… — сказал Йеркер Хольмберг.
— О чем?
— Магге Лундин толстопузый, он блондин, носит конский хвост. Один из парней, похитивших приятельницу Лисбет Саландер Мириам By, по описанию был тоже блондином с пивным брюшком и конским хвостом.
Лисбет Саландер давно уже не испытывала такого захватывающего ощущения — с тех пор как побывала в «Грёна Лунд»[78] и увидела там аттракцион «Свободное падение». Она прокатилась три раза и с удовольствием каталась бы еще, если бы у нее не кончились деньги.
Она поняла, что одно дело водить легкий «кавасаки» с двигателем на 125 кубиков, который, в сущности, всего лишь немного усиленный мопед, и совсем другое — управлять «харлей-дэвидсоном» с двигателем на 1450 кубиков. Первые триста метров пути по ухабистой лесной дороге были хуже американских горок, ее так и кидало во все стороны. Два раза она чуть не вылетела из седла вверх тормашками и только в последнюю секунду справилась с управлением. Эта езда напоминала скачку верхом на взбесившемся лосе.
Вдобавок страшно мешал шлем, который то и дело съезжал ей на глаза, несмотря на то что она подложила в него для плотности кожаный лоскут, вырезанный вместе с подкладкой из куртки Сонни Ниеминена.
Но остановиться, чтобы поправить шлем, она не решалась, опасаясь не справиться с тяжестью мотоцикла. Ноги у нее были слишком коротки и не доставали до земли, так что она боялась опрокинуться вместе с агрегатом. Если он упадет, ей уже ни за что его не поднять.
Дело пошло лучше, когда она выехала на проселочную дорогу, ведущую в глубь дачного поселка. А свернув через несколько минут на Стренгнесское шоссе, она даже решилась отпустить одну руку, чтобы поправить шлем. Тогда она нажала на газ. Расстояние до Сёдертелье она одолела в рекордное время, и всю дорогу с ее лица не сходила восторженная улыбка. У въезда в город ей повстречались два ярко раскрашенных автомобиля с включенными сиренами.
Умнее всего было бы, конечно, бросить «харлей-дэвидсон» прямо в Сёдертелье и в облике Ирене Нессер отправиться на пригородном поезде в Стокгольм, но Лисбет Саландер не смогла устоять перед искушением. Она выехала на шоссе Е4 и надавила на газ. Она внимательно следила за тем, чтобы не превысить скорость, по крайней мере, не превысить ее слишком сильно, и все же ее ощущение было подобно полету. Только подъезжая к Эльвшё, она свернула с Е4, добралась до Мэссан и умудрилась остановиться, не повалив своего коня. С огромным сожалением она бросила там мотоцикл вместе со шлемом и лоскутом кожи от куртки Сонни Ниеминена, на котором красовалось название его клуба, и пешком отправилась на станцию. Она сильно промерзла, хорошо, что до станции Сёдра оставалось ехать всего одну остановку. А дома она сразу залезла в ванну.
— Его зовут Александр Залаченко, — сказал Гуннар Бьёрк. — Но его как бы нет. Вы не найдете его в переписи населения.
Зала. Александр Залаченко. Наконец-то прозвучало имя.
— Кто он такой и как мне его найти?
— Это не тот человек, чтобы его можно было найти.
— Поверьте, я очень хочу его видеть.
— То, что я скажу вам теперь, это засекреченные данные. Если всплывет, что я вам это рассказал, я попаду под суд. Это один из самых больших секретов Шведской службы государственной безопасности. Вы не можете не понимать, почему для меня так важны гарантии моей анонимности как источника информации.
— Я это уже обещал.
— Вы достаточно взрослый человек, чтобы помнить времена холодной войны.
Микаэль кивнул. Ну давай же, переходи наконец к делу!
— Александр Залаченко родился в сороковом году в Сталинграде, в тогдашнем Советском Союзе. Когда ему исполнился год, началась операция «Барбаросса» и наступление немцев на Восточном фронте. Родители Залаченко оба погибли во время войны. По крайней мере, так думает Залаченко. Сам он не помнит, что тогда было. Самые ранние его воспоминания относятся к тому времени, когда он жил в детском доме на Урале.
Микаэль снова кивнул, показывая, что внимательно слушает.
— Детский дом находился в гарнизонном городе и спонсировался Красной армией. Залаченко, можно сказать, с ранних лет прошел хорошую военную школу. Было это в худшие годы сталинизма. После падения Советов было опубликовано множество документов, свидетельствующих о том, что в стране осуществлялись различные эксперименты по созданию особенно хорошо подготовленных элитных военных кадров из числа сирот, воспитывавшихся государством. Таким ребенком был и Залаченко.
