Тэми Хоуг - Ночные грехи
— 26 °C, коэффициент комфортности: — 35
Тебя вышвырнули с работы. Тебе предъявили обвинение в клевете. Тебя пинает ногами в голову мигрень. Ты только что превысила на один день пребывание здесь, О’Мэлли… А еще ночь впереди.
Меган предположила, что был еще день, но время перестало иметь для нее значение, шторы в гостиной были опущены, создавая в комнате полумрак. Но даже смерть не была бы достаточно темной, чтобы облегчить боль в ее глазах, или достаточно тихой, чтобы препятствовать звукам, которые пронзали ее мозг. Холодильник, включившись, загрохотал и заскулил. Меган всхлипнула и попыталась свернуться в клубок.
Она все еще была в куртке, хотя один ботинок валялся у дверей, а другой — где-то в проходе между все еще не распакованными коробками. Намотанный на шею серый шарф пытался задушить ее, когда она переворачивалась с боку на бок в кровати. Меган сдернула шарф дрожащей рукой и постаралась сбросить его на пол. Ее волосы были по-прежнему собраны и стянуты резинкой на затылке в «конский хвост». Она ощущала каждую прядь, как будто чья-то невидимая рука тянула ее безжалостно за «хвост», но она не могла достаточно сконцентрироваться, чтобы стянуть резинку.
Боль была страшной, как будто дрель с пронзительным визгом непрерывно сверлила ее голову, а топор раскалывал череп на части. Боже, как ей хотелось, чтобы кто-то на самом деле расколол топором ее голову и избавил от мучений…
Ей было необходимо сделать себе укол имитрекса, но она не могла сдвинуться с дивана. И даже если бы смогла подняться, то вряд ли бы вспомнила, где находится ванная. Она успела вытащить одну из немногих пустых коробок в квартире, и ее стошнило. В шторм любая гавань хороша.
Гэннон и Пятница заняли свои посты на стереодинамиках через комнату и пристально следили за нею. Они были ветеранами, опытными котами на бессменной вахте. Они никогда не подходили слишком близко и не мяукали. Как будто хорошо чувствуя ее страдания, они лежали на другой стороне комнаты и неустанно наблюдали за ней. Белый кончик хвоста Пятницы свисал с динамика, вздрагивая и медленно раскачиваясь взад и вперед, взад и вперед, как маятник.
Меган смотрела на него некоторое время, потом закрыла глаза. Однако хвостик по-прежнему раскачивался вперед и назад, вперед и назад перед глазами. Ритмичное покачивание вызывало головокружение и тошноту, но она не могла избавиться от этого наваждения… Вправо-влево, вправо-влево. Затем зазвучали слова: Пэйдж Прайс, Пэйдж Прайс, вправо-влево, вправо-влево, Пэйдж Прайс, Пэйдж Прайс…
Голос Де Пальмы, хриплый от гнева, долетел до сознания.
Как можно быть настолько глупой? Как ты умудрилась сказать такое перед двадцатью проклятыми телекамерами этой гребаной программы новостей?
Пэйдж Прайс, Пэйдж Прайс, Пэйдж Прайс…
…иск на пять миллионов долларов за клевету…
Пэйдж Прайс, Пэйдж Прайс…
…против тебя и Бюро…
Пэйдж Прайс, Пэйдж Прайс…
…меня не волнует, будь она хоть вавилонской блудницей…
Пэйдж Прайс.
…ты отстранена от дела.
От дела.
О, Боже, Меган не могла в это поверить. Не могла этого выдержать. Отстранена от дела! Слова вызвали чувство стыда. Самое плохое, что паника сжимала ее грудь, как крепкий кулак. Ее нельзя отстранять от дела. Она ужасно хотела его. Чтобы найти Джоша. Чтобы поймать чудовище, которое похитило его и мучило их всех. Она хотела быть там, чтобы захлопнуть наручники на нем, посмотреть ему в глаза и сказать: «Я достала тебя, сукин сын». Она хотела закончить это дело ради себя, ради Джоша и Ханны. Но ее отстранили, и эта правда потрясла ее до глубины души.
Боль вспыхнула в голове, словно сверкающий белый свет лампы. Меган уткнулась лицом в подушку и зарыдала.
Еще одна волна боли смыла все мысли. Беспомощная, не в состоянии что-либо предпринять, Меган покорилась ей. Она слышала, как где-то в отдалении стрекочет винт вертолета, звук, похожий на хлопанье крыльев огромной птицы, бил по барабанным перепонкам. Поиск продолжали без нее. Дело шло без нее.
Зазвонил телефон, и включился автоответчик. Генри Фостер хотел поговорить с ней о Пэйдж. Когда закончится этот адский холод. Это может быть уже в ближайшее время, подумала она, дрожа и запахивая плотнее куртку.
Телефон зажужжал снова, заставив ее застонать, и снова включился автоответчик.
— Меган? Это Митч. Я узнал, что тебя сняли. Гмм! Я подумал, что ты можешь быть дома, но, видимо, ошибся. Я постараюсь разыскать тебя по рации. Если ты получишь это сообщение раньше, позвони мне. У нас тут кое-какая ситуация с Флетчером. — Тишина затянувшейся паузы ударила по ушам. — Прости, Меган. Мне очень жаль. Я знаю, как много для тебя значит работа.
Извинение прозвучало неуклюже, но искренне, как если бы Холт не сделал многого, но то, что он сделал, засчитано. Ему было жаль. Он выражает свое соболезнование, просто как один полицейский другому. Не повезло тебе; тебя отстранили от дела. Было приятно узнать тебя, O’Мэлли. Он запомнит ее, как кого-то, кто ворвался в его жизнь на неделю, спал в одной постели с ним пару ночей и двинулся дальше.
Она не могла ожидать, что он почувствовал бы нечто большее, чем просто физическое влечение к ней. Она ничего не знала о любви или об отношениях с мужчиной; она даже не умела просто быть женщиной — как довольно откровенно Митч заметил. Он уже влюблялся настолько, чтобы жениться, чтобы иметь семью, чтобы все еще скорбеть об утрате той женщины. У нее же никогда не было ничего, хотя бы чуть-чуть похожего на это. У нее была только работа, которую она так бездарно потеряла.
И как она могла так сглупить?
Телефон, казалось, звонил без умолку. Скорее всего, пресса уже пронюхала о ее фиаско. Пэйдж, стерва, наверное, сама сообщила эту новость в живом общении со ступенек здания мэрии.
Меган задумалась о «ситуации» с Альбертом Флетчером. Что за ситуация? Она не могла вспомнить. Нечего даже и пытаться. Дюжины различных полузабытых разговоров крутились в голове, голоса сливались в нестройный хор, от которого зазвенело в ушах и закружилась голова.
Пожалуйста, прекратите. Пожалуйста, прекратите.
Телефон задребезжал вновь.
Пожалуйста, прекратите.
Слезы побежали по ее лицу. Дрожа и опасаясь упасть в обморок, Меган соскользнула с дивана и на четвереньках поползла выключить телефон. Она вернулась к коробке вовремя, чтобы не стошнить на пол, но сил и координации снова забраться на диван уже не было. Наплевав на все, она свернулась в клубок на полу и лежала там, ожидая момента, когда утихнет боль.
16.27
— 29 °C, коэффициент комфортности: — 39
Никто не нашел следов Флетчера. Он исчез. Как исчез Джош. Как исчезла Меган.
Она не отвечала на домашний телефон. Она не отвечала на радиосвязь в своей автомашине. Казалось, она вышла из Управления полиции и исчезла с лица земли.
Митч курсировал по улицам города в поисках хоть каких-нибудь признаков Альберта Флетчера, руководя поиском беглеца по рации из «Эксплорера». Рация резко потрескивала, принимая сообщения о расположении групп, жалобы на холод, разочарования по поводу нового тупика. Вертолет прошел над головой, медленно разворачиваясь над крышами Оленьего Озера в надежде заметить безумного дьякона.
Грешная дочь Евы: Будь уверена, твой грех разоблачит тебя.
Меган столкнулась с Флетчером в церкви. Он был менее чем в восторге от нее. Если Флетчер знал, где Меган жила…
Она бы никогда не подумала дважды, прежде чем принять его.
Холт заметил белую «Люмину», криво припаркованную к бордюру перед ее домом. Дверь со стороны водителя была приоткрыта. Мысль о том, что ее вытащили из машины, заставила его помчаться рысью по тротуару к большому викторианскому дому. Митч поднялся по лестнице на третий этаж, перепрыгивая через две ступеньки. Из квартиры не доносилось ни звука, и ни лучика света не просачивалось в щель под дверью.
— Меган? — крикнул он, колотя кулаком по тяжелой старинной двери. — Меган, это Митч! Впусти меня!
Тишина…
Если ее машина здесь, а ее нет дома, тогда где же она, черт побери?
— Меган? — Он постучал еще раз, подергал ручку. Дверь была заперта. — У, дерьмо, — пробормотал он, отступая назад. — Ты чертовски стар для этого, Холт.
Он глубоко вздохнул и ударил дверь плечом. Господи! Только бы она не закрыла дверь на засов. Дверь поддалась на третий удар и широко распахнулась.
— Меган? — позвал Митч, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте квартиры.
Шторы были задернуты. Солнце, что ярко светило утром, днем спряталось за густую пелену серых облаков и освещало комнату слабее, чем сумеречный свет. В комнате было холодно, как если бы обогреватель давно не включали. У Митча тревожно заколотилось сердце. Он вытащил из куртки свой «смит-и-вессон» и направил его в потолок. Медленно, на цыпочках, он продвигался сквозь лабиринт ящиков, стараясь не шуметь, готовый в любую минуту отпрыгнуть в сторону.
