Театр кошмаров - Таня Свон
Она ничего не сказала. Лишь взгляд здорового глаза скользнул куда-то в сторону, выдавая все тайные мысли. Ви обернулся и увидел разлом – бледный серебряный ручей среди зеленых волн.
Недоумение сменилось горьким осознанием. В Ви взбурлила такая обида, что, не умей он контролировать свою Изнанку, она бы приняла облик монстра.
Казалось, он знал все оттенки боли. Он хорошо выучил каждый из них за свою бесконечно долгую иллюзию жизни. Но Этель показала ему новую грань страданий, ведь Ви еще никогда не предавал близкий человек. Этого просто некому было сделать.
Внутри вилось черное пламя, сжигая сердце в пепел. Ви позволил части своей отравленной Изнанки выплеснуться наружу и придал ей форму колючей цепи. Когда один ее конец поймал руки Этель, она вскрикнула от боли. Когда же другой конец цепи обвился вокруг запястья Ви, он даже не вздрогнул. Изнанка перетекла на кисть и легла на нее стальной перчаткой, спрятав под собой кольцо.
– Ты еще поймешь, что я был прав. Ты примешь меня и мой выбор. Но пока придется потерпеть, – слова звучали бесцветно и сухо.
Ви ощущал себя деревом со сгнившими корнями – еще немного, и он рухнет. Достаточно одного толчка.
Он ждал, что этот толчок сделает Этель. В конце концов, она уже была готова его предать – швырнуть кольцо в разлом, чтобы навсегда избавиться от Ви. И теперь, скажи она короткое «ненавижу», этого бы уже хватило. Но Этель молчала. Только дрожащие плечи и низко опущенная голова выдавали, что она плачет.
Ничего не говоря, Ви подошел к свежему разлому. Он служил дверью, через которую они пришли. Через эту же прореху и уйдут. Цепь натянулась, и Этель пришлось последовать за Ви.
Его ожившее благодаря Этель сердце сжалось от этого зрелища. Обида из ужасного монстра уменьшилась в крохотное несуразное существо. Раздавить его – проще простого. Сбросить с любимой оковы – дело секунды. Утереть ее слезы, прижать к себе и не отпускать, пока рыдания обоих не стихнут, – желаннее всего на свете.
Впустив тяжелый вздох в дрожащую грудь, Ви дернул за цепь. Он возненавидел себя, когда Этель подлетела к нему, едва не рухнув на колени, но отступить не мог.
– Когда все кончится, я дам тебе выбор, – пообещал он, хотя должен был молчать. – Мир станет таким, как я мечтаю. Но жить ли мне в нем или исчезнуть, едва все кончится, – решать лишь тебе.
Ви не хотел смотреть в ее глаза, потому что боялся увидеть в них облегчение и предвкушение расплаты. Он, не оборачиваясь, взял Этель за мокрую от слез руку, и вместе они шагнули в разлом.
Глава 35
Ронда
Тревога – первое, что она испытала, едва проснувшись.
Ронда не сразу вспомнила, где находится. Ее бросило в дрожь от вида печальных голых стен и полупустой больничной палаты. Воспоминания накатывали волнами: видения, театр, Ханс, Этель… И с каждой новой картинкой становилось все страшнее – неужели это правда происходило с ней?
Ронда коснулась ладонью лба и устало потерла кожу, на которой остались следы смятого одеяла, – за всю ночь она так и не легла в кровать, а спала полусидя. Голова гудела, в ушах стоял звон. Ронда не сразу поняла, что ей не кажется. Звук исходил не из ее воображения, хотя сначала чужой крик казался лишь эхом кошмарного сна. Но он приближался, становился громче и четче.
И вот Ронда уже могла разобрать топот, отчаянные всхлипы и странный треск, будто кто-то рвал ткань. Шум становился ближе, а надрывное «Бегите!» – громче.
Остатки сна развеялись в воздухе, как тень в утренних лучах. Ронда подскочила к двери и принялась вслушиваться в грохот и визги. Ноги подкашивались от волнения и головокружения, а подступивший страх ощущался слишком знакомым.
– Откройте! – закричала она во все горло, но голос потонул в страшной какофонии.
Тогда Ронда принялась долбиться в дверь – кулаками, плечом, всем телом. Кости стонали, тело ныло, голова гудела – и это единственное, чего Ронда сумела добиться.
А потом все стихло. Голоса и звуки шагов, суматоха и беготня потонули в нагнетающем треске, который становился все громче. Ближе.
Ронда интуитивно отшатнулась от двери и обернулась к окну. Решетку сломать не получится. Внутри что-то оборвалось от этой мысли, и Ронда едва не рухнула на пол в немом бессилии. Треск уже будто полз внутри ее головы – он крошил кости, расслаивал сосуды и заставлял кровь стыть. Он необъяснимо напоминал о недавнем недуге и Ви.
Ронда забилась в дальний от двери угол и попыталась найти взглядом хоть что-то, что поможет ей выбраться. Что-то увесистое, чем можно выломать дверь.
Но внезапно стену прошила полоска света. Она прошла в комнату, как иголка сквозь ткань – легко и гладко. Ронде сначала показалось, что это просто луч солнца, но ослепительная прореха ширилась, вгрызаясь в пространство со странным звуком. Разрез точно поедал комнату кусочек за кусочком, и поэтому все трещало: стены, воздух и сама Ронда.
– Ронда! Ронда, где ты?!
– Ааррон! – Она метнулась к выходу так, будто ее притянули за незримую нить. Ронда прижалась к двери ухом, пока взгляд оставался прикован к трещине, что золотой паутиной ползла прямо по воздуху.
Кто-то снаружи тоже привалился к двери. У Ронды перехватило дыхание.
– Я здесь, я тебя нашел, – толстая преграда нисколько не заглушала голос Ааррона, мягкий, но уверенный. – Слышишь меня?
– Слышу, – сипло выдавила Ронда.
Она смотрела, как золотое щупальце растет на ее глазах, выпуская из своих недр странных существ. Ее бросило в дрожь, когда к ногам посыпались кукольные головы…
– Я сейчас вытащу тебя! Только найду ключ!
Ааррон слегка стукнул по двери, подавая знак, что уходит, и исчез. Ронда позвала его несколько раз. Сначала, чтобы просто убедиться – Ааррон ушел. Он не ответил, но она позвала вновь, когда кукольные головы зашевелились. Они походили на желтые личинки, которые готовились лопнуть. Но когда они действительно лопнули, Ронда закричала снова.
Веки кукол оказались спрятанными под пленку крыльями. Когда они высвободились из-под слоя слизи и зашевелились, Ронда крепко зажмурилась и сильнее вжалась в дверь.
– Это бред. Я ведь сошла с ума… Это видения. Видения!
Но она не верила себе. Перед глазами стояла доска, увешанная фото погибших «без причины» людей. Всех их объединяло лишь посещение «Жерла», и это казалось никчемной зацепкой.
