Пионерская клятва на крови - Эльвира Владимировна Смелик
После всех рапортов на линейку внесли знамя дружины. Знаменосец в сопровождении двух ассистентов, одним из которых стала Оля Корзун, прошагал вдоль выстроившихся дугой отрядов, повернул к трибуне и остановился перед устремленным в небо стрелой высоким флагштоком.
Начальница лагеря с необычным загадочным именем Авия Аркадьевна произнесла торжественную речь. Потом вынесли флаг СССР, привязали к тросу, медленно подняли под раскатистую барабанную дробь, тревожным гулом отдающуюся в сознании и в сердце. А после, сохранив строй, отряды вслед за знаменем дружины двинулись к берегу озера, но не на пляж, а к широкой ровной площадке, в середине которой стояла заранее приготовленная высокая пирамида, составленная из деревянных досок и планок, внутри заполненная дровами и хворостом.
Барабанщики тоже пришли, выстроились перед ней, застучали палочками по туго натянутой коже, сначала несильно и редко. Но постепенно наращивая и звук, и темп. Грохот раскатился по округе, заполняя пространство, и вдруг… резко оборвался. И как раз в этот момент яркое пламя вспыхнуло и рвануло вверх к темнеющему небу, к далеким, пока еще невидимым звездам, затрещало, застреляло искрами. А следом туда же, в небо, взметнулся дружный восторженный вопль. Кто-то один захлопал, и остальные моментально подхватили.
Вроде бы ничего запредельного, но настолько захватывающе и невероятно. И минут пять никто не решался нарушить этот необыкновенный единый на всех настрой.
Инга опять отыскала взглядом Пашу. Он расположился не так уж далеко, сидел на траве, по-турецки скрестив длинные ноги, задумчиво смотрел на огонь, но внезапно… внезапно повернулся, будто почувствовал, что за ним наблюдают.
Она не успела отвести глаза – они встретились взглядами, и Инге показалось: Паша моментально всё понял, всё-всё. Но она не смутилась, не испугалась, не расстроилась.
Ну и пусть. Инга не собиралась забрасывать его записочками, нарочно вертеться рядом или делать еще что-то, чтобы привлечь внимание и понравиться. Тем более рядом опять находился Лёшка, который тоже смотрел на нее и вроде бы тоже обо всем догадывался.
Как же странно устроена эта жизнь. Почему в ней всё не складывается сразу подходяще и правильно? Обязательно усложняется, не совпадает. И если без конца думать о подобном, пытаясь разобраться и понять, только еще сильнее запутываешься, даже голова идет кругом.
Поэтому хорошо, что Коля сходил в корпус за гитарой и теперь стоял на месте давно влившихся в ребячью толпу барабанщиков в компании еще нескольких вожатых, в том числе потерявшей октябренка Лены из самого младшего тринадцатого отряда.
Похоже, они заранее придумали и подготовили свою программу. Коля играл, а остальные пели. Сначала «Ребята, надо верить в чудеса»[2], затем про орлятский круг[3] и «Жизнь – это я, это мы с тобой»[4] и еще много хороших песен, знакомых и не очень.
Им охотно подпевали, не стараясь, чтобы получилось гладко и громко, в первую очередь каждый для себя. А закончили действительно выстроившись в круг, даже в несколько кругов, и положив руки друг другу на плечи, слегка переделанным «Звездопадом»[5], поменяв «орлят» на «ребят» и опустив последний куплет. И еще какое-то время просто стояли молча, слушая только гул затихавшего пламени и стрекот невидимых кузнечиков.
Первыми увели самых младших, а старшие дождались, когда костер прогорит до конца, и только тогда неспешно потянулись к жилым корпусам.
Глава 7
Когда подошли к своему домику, Людмила Леонидовна, остановившись перед крыльцом, развернулась и объявила:
– Ну а теперь умываться и по палатам. Через двадцать минут отбой.
– Да в умывалке сейчас не протолкнуться, – тут же откликнулся кто-то, а другой предложил: – Лучше давайте еще немножко на улице посидим.
Людмила Леонидовна нахмурилась, но не возразила, и они опять, как во время отрядного сбора, расселись вокруг стола, на лавочках и на ступеньках. Лёшка, будто прочитав мысли Инги, обратился к вожатому:
– Коля, а спой еще что-нибудь.
– Спеть? – задумчиво проговорил тот, хмыкнул, приподняв одну бровь. – А вот вы знаете, почему у костра песни поют и всякие истории рассказывают?
– Ну, потому что, если молча сидеть, скучно, – предположил Серега Горельников.
– Не совсем так, – произнес Коля и снова спросил: – У кого-нибудь будут еще версии?
Но никто больше не решился высказаться. Почти полминуты сидели молча, а потом все тот же Серега спросил:
– И почему?
– Ну вот слушайте. – Колю не нужно было уговаривать. Похоже, ему очень нравилось рассказывать, делиться тем, о чем знал. – Раньше многие народы считали… да и сейчас некоторые считают… что мир состоит из трех слоев. Верхнего – небесного, серединного – земного и нижнего – подземного. Люди, как вы понимаете, населяют серединный, в верхнем живут боги и светлые духи, а нижний принадлежит мертвым. И злым духам тоже. Хотя и в серединном слое рядом с людьми обитают свои духи. Всякие домовые, но в основном природные. Духи льда, ветра, дождя, хозяева лесов, гор, морей, рек. Они могут быть и злыми, и добрыми, в зависимости от того, как с ними себя повести. Могут и наказать, и помочь. И не будет удачи ни на рыбалке, ни на охоте без их благосклонности. А чтобы добиться ее, нужно не только кормить их и одаривать, но и относиться уважительно: зверя зря не убивать, деревья не ломать, не мусорить. Ну и развлекать тоже. Поэтому рыбаки и охотники, уходя на промысел, обязательно брали с собой сказителей. И те, когда вечером все собирались у костра, пели песни и рассказывали разные истории, чтобы развлечь и умилостивить духов-хозяев… – И кстати, – сделав короткую паузу, продолжил вожатый, – у огня тоже есть свой хозяин или хозяйка. Поэтому обращаться с ним надо уважительно и аккуратно, не тыкать ничем острым, особенно ножом, чтобы не поранить духа. А так как струйки дыма и языки пламени всегда устремлены вверх, считалось, что огонь еще и обеспечивает связь между мирами и что с его помощью можно отправить свой запрос богам и получить ответ.
– Это как?
– Ну-у… – задумчиво протянул вожатый, – например, можно проговорить над костром свое желание, а огонь и дым передадут его духам. И если те услышат и пообещают исполнить, огонь в ответ стрельнет искрой или угольком.
– А они на самом деле существуют? – тихонько поинтересовался приткнувшийся на краю лавочки Генка.
Коля повернулся к нему.
– Кто?
– Духи, – отрывисто выдохнул Генка.
Вожатый сосредоточенно наморщил лоб.
– Не знаю, –
