И тогда я ее убила - Натали Барелли
У меня не осталось больше сил все это выносить, так я была возбуждена. Пришлось встать и отправиться на кухню, чтобы сварить себе крепкого кофе.
— С тобой все нормально?
Я обернулась. Джим стоял, привалившись к дверному косяку и скрестив руки на груди, на лице у него читалось легкое беспокойство.
— Очень даже! Просто мы с Беатрис изрядно набрались за обедом в «Л’Амбруази», не знаю, сможешь ли ты в это поверить. Теперь мне нужно время, чтобы прийти в себя.
Я улыбнулась. У меня было ощущение, что я сияю. Искрюсь, как бенгальская свеча, от мыслей о грядущей новой реальности. О ланчах с выпивкой в «Л’Амбруази» и обсуждением моего нового романа в обществе Беатрис Джонсон-Грин. Просто слов нет, как здорово.
— Беатрис?
— Ну, знаешь, я тебе на днях о ней говорила. Она кое-что купила у меня в магазине, и я…
— Ах да, помню. Не знал, что вы сегодня встречаетесь.
— Я тоже не знала, но она захотела отблагодарить меня за…
— Да-да, за то, что поработала девочкой на побегушках у леди Ган-Грины.
На этот раз у него вышло не так уж смешно.
— А с тобой все в порядке?
— Да, вполне. Работаю над докладом для завтрашней конференции. Кое-кто не может себе позволить располагать временем как заблагорассудится, чтобы взять средь бела дня тайм-аут и отправиться пьянствовать.
— Эй, ну ты чего?! Я ведь…
— Шучу, шучу. Мне просто завидно, вот и все. Совсем в работе погряз.
Я совершенно забыла о его конференции.
— Как идет подготовка?
— Требует много труда. Ты же знаешь, как… хотя, погоди, нет, ты не знаешь.
— Джим, да что такое?
— Ничего. Всего лишь шутка.
Ну вот, пожалуйста, опять. Знакомые признаки. Таким Джим бывал в самые напряженные времена. На самом деле ничего удивительного: он и правда очень усердно работал, и вовсе не зря: он создавал себе имя. Целеустремленность входила в число тех качеств, которые мне особенно нравились в муже.
Я уселась за кухонный стол и похлопала по соседнему стулу, приглашая Джима присоединиться.
— Пожалуйста, останься выпить со мной кофе. Хочу поделиться новостями.
— Только побыстрее, мне еще нужно вещи собрать, — сказал он, усаживаясь.
— Ой, милый! Даже не знаю, найду ли слова! Все это кажется совершенно невероятным. Даже страшно сглазить, если вслух скажу.
— Так в чем дело? — Джим налил себе кофе.
И я выпалила:
— Беатрис будет меня учить и поможет мне закончить роман! Я просто в восторге! Вне себя от радости! Не могу думать ни о чем другом!
— Что-что, прости? Какой роман?
— Ну, знаешь, тот, который я в колледже начала. История про…
— Первый раз слышу. Понятия не имею, о чем ты.
— Ну, в общем, я тогда начала писать роман, и получалось на самом деле неплохо…
Он покачал головой:
— В колледже? Неужели? Эм, заинька, это было целую жизнь назад. И на самом деле ты не училась в колледже, ведь так? Вроде бы это были секретарские курсы или что-то в таком духе, верно?
— Я целый семестр училась писательскому мастерству. Как знать, что мне удастся с помощью Беатрис?
— Так, погоди! Я знаю, что ты очень любишь читать, и это здорово, но совершенно не делает тебя писателем! — И он в прямом смысле засмеялся надо мной.
— Спасибо огромное, но я это и так знаю, ясное дело. Беатрис предложила взглянуть на готовые главы и на конспект сюжета. Она собирается мне помочь. Говорит, что есть приемчики, о которых мне полезно узнать. Что тут смешного?
— Ох, зайка, ну правда, ей, небось, опять нужен курьер. — И он просто покатился от хохота, настолько смешной показалась ему собственная шутка.
— Ладно, раз так, иди. Возвращайся к своей работе и оставь меня в покое. Ты меня только раздражаешь.
— Эм, ну не злись. Но вот честно, ты сама-то себя слышишь? У тебя много талантов, Эм. Например, верный глаз. — Джим сделал широкий жест, как бы говоря, что наша замечательная кухня и обстановка в ней свидетельствуют о моем хорошем вкусе. Так оно и было, кстати. — Ты по сути визуал, и тебе прекрасно удается все, что имеет отношение к зрительному восприятию. Но ты не писатель. Нельзя же быть талантливой во всем. Писательство — занятие интеллектуальное, по большей части это упражнения для мозга. А ты визуал.
— Наверняка где-то тут скрыт комплимент. — Я, защищаясь, скрестила руки на груди. — Не совсем поняла, Джим, что ты пытаешься мне сказать, но создается впечатление, будто ты считаешь меня тупой.
— Конечно, нет, зайка! Я ничего подобного не говорил! Существует много разных проявлений ума, и ты визуал, что очень здорово. Тебе повезло! Хотел бы я тоже быть таким!
— Ага, как же. Потому что ты-то явно интеллектуал.
Так оно и было. Зачем я вообще вступила с ним в спор? Несколько лет назад Джим получил докторскую степень, и его диссертация была настолько выдающийся, а выводы из нее столь революционные, что ее опубликовали в журнале, в котором, похоже, почти невозможно было опубликоваться. Потому-то ему и дали новую работу. Выбрали из бог знает какого количества кандидатов со всего света и умоляли занять эту должность.
— Э-э, ну вроде да, — произнес он.
— Вот тогда иди и займись чем-то интеллектуальном в каком-нибудь другом месте. Проваливай. Оставь меня с моей глупостью в покое, нам книжку надо сочинять.
— Не будь такой, — сказал Джим, но все-таки встал и прихватил свой кофе. — Не знаю, чего добивается эта Беатрис, но я не хочу, чтобы тебе было больно. Вот и все.
Он поцеловал меня в макушку, улыбнулся и отправился обратно к себе в кабинет, качая головой и посмеиваясь.
Мое фантастическое самочувствие испарилась. Джим сбил весь настрой. Только что я рвалась в бой, воображая, как слова слетают с
