Джон Гришем - Камера
Ступив в зал, Дэниел Розен намеренно опустился за стол напротив Адама, мрачно раскрыл тонкую папку. Гудмэн сел рядом с молодым юристом, пальцы его задумчиво поглаживали клинышек бородки. Когда в телефонном разговоре он поведал управляющему о родственных связях Холла, партнер лишь многозначительно усмехнулся.
У входной двери стоял, прижимая к уху сотовый телефон, Эммит Уайкофф. Пятидесятилетний, он выглядел намного старше своих лет. Недоброжелатели утверждали, будто рабочий день Эммит всегда начинает в состоянии, близком к панике.
Из раскрытой папки Розен достал объемистый разлинованный блокнот.
— Почему во время прошлогоднего интервью вы ни словом не обмолвились о своем деде? — Фраза прозвучала как автоматная очередь.
— Потому что меня о нем никто не спрашивал, — невозмутимо ответил Адам. Гудмэн предупреждал: беседа будет трудной, но в конце они все-таки одержат победу.
— Посмотрите на этого умника!
— Хватит ерничать, Дэниел. — Гудмэн покосился на Эммита — отрицательно качнув головой, тот уставился в потолок.
— Не думаете ли вы, мистер Холл, что нас следовало поставить в известность о своем родстве с одним из клиентов? — В столь насмешливом тоне Розен привык обращаться к уличенным во лжи свидетелям.
— В тот момент вы интересовались чем угодно. — Спокойствие не изменило Адаму. — Помните? Дактилоскопия, предложение пройти тест на полиграфе…
— Помню, мистер Холл. Но вы знали то, о чем мы не могли и подозревать. Ваш дед являлся клиентом фирмы, куда вы пришли устраиваться на работу. Вы должны были сказать об этом. — Голос Розена повышался и понижался, как у хорошего актера, глаза неотступно следили за Адамом.
— Отец моего отца — не типичный добрый дедушка.
— И все-таки он — ваш дед. Обращаясь в фирму, вы знали, что он был ее клиентом.
— Тогда приношу извинения. У фирмы тысячи клиентов, и каждый платит неплохие деньги за ее услуги. Никогда не думал, что дело, которое велось нашими юристами pro bono, послужит причиной подобного разбирательства.
— Это вероломно, мистер Холл. Вы сознательно выбрали нас, поскольку фирма представляла интересы вашего родственника. А теперь вдруг хотите взять на себя его дело. Такая просьба ставит всех нас в очень неловкое положение.
— Что еще за неловкое положение? — протянул Уайкофф, складывая сотовый телефон и пряча его в карман. — Слушай, Дэниел, речь идет о приговоренном к смерти. Человеку нужен адвокат, черт побери!
— Другими словами, его собственный внук?
— Да кому какое дело? Бедняга одной ногой уже в могиле. Направь к нему адвоката!
— Не забывай, он сам от нас отказался.
— Да, и сам же наймет вновь. Остынь. Почему бы не попытаться?
— Вот что, Эммит, авторитет фирмы — это моя забота. Меня нисколько не прельщает идея послать сотрудника в Миссисипи, где его клиента без излишних проволочек зашьют в казенный саван. Если по совести, то мистер Холл должен быть просто уволен.
— Великолепно, Дэниел. Великолепно! Классический пример того, как одним ударом сплеча разрешается деликатный вопрос, — веско бросил Уайкофф. — Кто же, по-твоему, поедет в Парчман? Старику необходим адвокат, и Адам — его единственный шанс!
— Да поможет Сэму Господь, — пробормотал Розен.
— Авторитет фирмы? — счел своим долгом вмешаться Гудмэн. — Считаешь, люди видят в нас горстку полуголодных работников социальной сферы? Неудачников, что ищут забвения в бескорыстном труде?
— Или занятых благотворительностью монахов? — поддержал коллегу Уайкофф.
— Что конкретно угрожает авторитету фирмы? — спросил Гарнер.
Не в привычке Розена было сдаваться без боя.
— Сейчас объясню. Фирма не посылает своих новичков на Скамью. Мы можем посмеиваться над ними, можем убивать их двадцатичасовым рабочим днем, но мы не имеем права отправлять их, зеленых и неопытных, в настоящий бой. Вы оба хорошо знаете порядок рассмотрения дел, по которым вынесен смертный приговор. Эй, Гарнер, ты же писал об этом книги! Думаешь, мистер Холл справится?
— Я буду контролировать каждый его шаг.
— Адам — отличный специалист, — добавил Эммит. — Досье деда он выучил наизусть.
— Справится, — убежденно произнес Гудмэн. — Верь мне, Дэниел. Я на своем веку повидал достаточно.
— При нужде готов даже слетать туда, чтобы помочь парню, — вновь подал голос Уайкофф.
— Ты — и pro bono? — с изумлением повернулся к нему Гарнер.
— Ну… У меня тоже есть совесть.
Оставив без внимания перепалку, Адам не сводил глаз с Дэниела Розена. «Давай увольняй, — думал он. — Смелее, мистер Розен! Гоните меня взашей на похороны деда, а я уж посмотрю, как мне быть».
— Но если приговор все же приведут в исполнение? — обратился управляющий к Гудмэну.
— Нам уже приходилось терять клиентов, Дэниел. Если не ошибаюсь, таких было трое.
— Какова ближайшая перспектива осужденного?
— Хороший вопрос! Сейчас пока еще действует отсрочка приговора, но суд в любой момент может пересмотреть свое решение и назначить новую дату. Скорее всего она окажется ближе к концу лета.
— Времени не так много.
— Пожалуй. Однако мы семь лет слали апелляции, и каждая себя оправдала.
— Как получилось, что из всех смертников нам достался именно этот ядовитый старикан?
— Долгая история. К нашему разговору она не имеет ни малейшего отношения.
С чрезвычайно озабоченным видом Розен черкнул что-то в лежащем на столе блокноте.
— Надеюсь, вы не думаете, что удастся избежать шума?
— Все может быть.
— Ха! Незадолго до казни жертва превратится в героя. Репортеры поднимут бурю. Ваше имя будет на устах у толпы, мистер Холл.
— И что?
— А представьте себе заголовки центральных газет: «Внук приходит спасти деда!»
— Оставь, Дэниел. Это мы уже проходили, — буркнул Гудмэн.
Однако Розен не успокаивался:
— Пресса съест вас живьем, мистер Холл. Подноготную вашей семьи узнает вся страна.
— Но ведь мы, юристы, боготворим прессу, мистер Розен, — холодно отозвался Адам. — Мы привыкли к свету юпитеров. Вы же никогда…
— Вот именно, — перебил его Гудмэн. — Дэниел, вряд ли стоит советовать молодому человеку держаться подальше от газетчиков. Вспомни лучше собственный опыт.
— Прошу тебя, Дэниел, не трогай прессу, выбери для нравоучений другую тему, — с язвительной усмешкой вставил Уайкофф. — Эй, ты же писал книги!
На мгновение Розен смутился. Адам заметил промелькнувшую по его лицу тень.
— В целом, — сказал Гудмэн, окидывая взглядом стеллажи с книгами, — я одобряю замысел. Он очень неплох, а для секции pro bono является просто находкой. Сам подумай: молодой юрист вступил в схватку за жизнь знаменитого убийцы, и юрист этот — сотрудник «Крейвиц энд Бэйн»! Да, писаки будут слюной исходить, но нам-то что?
— Идея превосходна, — категорически заявил Эммит под раздавшуюся из кармана негромкую трель сотового телефона. Вытащив плоскую коробочку, он повернулся спиной к столу и зашептал в трубку.
— Но если Сэму суждено умереть? Не окажемся ли мы в дураках? — спросил Розен.
— Конечно, суждено. Поэтому-то он и сел на Скамью, — терпеливо пояснил Гудмэн.
Тихое бормотание Эммита смолкло.
— Простите, мне пора, — бросил он, делая шаг к двери. — На чем мы остановились?
— Не нравится мне все это! — с явным раздражением в голосе произнес Розен.
— Дэниел! Вечный упрямец! — Уайкофф вернулся к столу. — Ты же понимаешь: план отличный. Ты лишь обижен на то, что парень не открылся нам с самого начала.
— Вот именно. Нас обманули, а теперь хотят нами воспользоваться.
Адам сделал глубокий вдох и покачал головой.
— Спокойно, Дэниел. Интервью было год назад, оно в прошлом. Забудь, старина! Сейчас на повестке дня стоит более важный вопрос. У парня превосходные мозги, работает он безукоризненно, чертовски дотошен. Такому приобретению следует радоваться. Ну, проблемы с семьей. Что нам, гнать всех сотрудников, у которых сложности с родственниками? — Уайкофф подмигнул Адаму. — Даже секретарши считают его восходящей звездой. Пусть едет! И пусть побыстрее возвращается. Он нужен мне здесь! Все, бегу. — За спиной Эммита негромко хлопнула дверь.
В наступившей тишине слышно было, как Розен что-то яростно черкает в блокноте. Положив через минуту ручку на стол, он закрыл папку. В душе Адама шевельнулось чувство, похожее на жалость. Вот сидит перед ним овеянный славой воитель, легендарный флибустьер, годами нагонявший страх на судей, гипнотизировавший присяжных и беспощадно расправлявшийся с противником. Сидит, водит пером по бумаге, не находя в себе мужества ответить на простейший вопрос: справится ли мальчишка с делом pro bono? Жалость не помешала Адаму ощутить иронию момента.
— Я дам вам мое согласие, мистер Холл, — низким, полным драматизма голосом произнес Розен; видно было, что говорил он неохотно. — Но обещаю: когда вы вернетесь в Чикаго, я буду рекомендовать правлению фирмы отказаться от ваших услуг.
