Джеймс Грант - Золотой остров

Глава седьмая

За час до рассвета я осторожно тронул «джип» с места. Нельзя было рисковать включить фары, и в то же время нужно было следить, чтобы не попасть колесом в глубокую трещину. В полуразрушившейся стене, как я помнил, были остатки арки, которая предоставила бы нам достаточное укрытие от тех, кто попытался бы засечь нас с воздуха. Она также даст нам необходимое укрытие и от солнца, которое вскоре взойдет. Все проснулись и молчали. Я присел на достаточном отдалении, чтобы избежать необходимости говорить с кем-либо, но достаточно близко, чтобы оставаться под укрытием. Мне нужно было поспать и иметь ясную голову. Было маловероятно и то, и другое.

Я всегда избегал самоанализа, но сейчас не отказал себе в удовольствии. То, что я позволил уговорить себя на поездку в Эймутьер было легко объяснимо: не было очевидного риска при хорошей оплате. Но разве риск был не очевиден? С самого начала я не доверял Поттеру, но все равно действовал в соответствии с его планом. Потом афера во Франции и шантаж, чтобы отправить меня туда, где я сейчас нахожусь. Французские полицейские не идиоты, и я должен был занять твердую позицию, когда еще раздумывал, что из себя представляли те, с кем я спутался. Но я этого не сделал. И потом я увидел Кристину на причале в Кирении. Как раз тогда я должен был остановиться. Даже на той поздней стадии я мог бы сделать это, если бы попытался. Но я и не пытался. Все это привело в конечном итоге к одному: поскольку я согласился, Поттер определил мне цену. Вдобавок к этому я испытывал любопытство, очень большое любопытство узнать, что такое затеяли Поттер и Делейни, и где Кристина и Эрих фон Штрохайм встряли во все это. И Альтман.

Альтман. Я искоса посмотрел на него при свете зари. Около пятидесяти, предположил я, округлый, седоватый и, если бы нужно было определить его одним словом, безобидный. Поттер и Делейни должны были отчаянно в нем нуждаться. В конце концов они рисковали не только моей жизнью, но и своими. Что бы ни было за Альтманом, это должно быть значительным.

Я подошел к Делейни, и он натянуто улыбнулся.

— Можешь расслабиться, — сказал он — Я знаю, так же как и ты, что ты мне нужен, чтобы выбраться отсюда, а ты знаешь, что если ты появишься у реки без меня, Поттер тебя оставит здесь. Так что мы заключаем перемирие. О'кей?

Интересно, был ли он прав; по моему предположению, если бы я очутился у реки без Делейни, но с Альтманом, Поттер не очень-то обеспокоился бы потерей своего компаньона. Однако эту мысль я оставил при себе.

— Выбор, кажется, невелик, но помни, я не отвечаю за любые случайности.

Я помог нашим пленникам — к этому времени я считал таковым и Альтмана — вылезти из машины и, следя за тем, чтобы Альтман оставался между мной и Делейни, развязал им руки. Затем помог майору и девушке сесть обратно на сиденье «джипа» и расположиться удобнее. Потом открыл один из ящиков, снаряженных нам бригадиром. Пища выглядела решительно неаппетитно: пресные пшеничные лепешки и немного чего-то красноватого и липкого, похожего на холодную тушенку. Я раздал всем сухие плоские кексы и, зачерпнув этой смеси, первым продегустировал ее. К моему удивлению, вкус был не столь уж плох. Блюдо было сильно нашпигованным, видимо, более овощами, чем мясом, но это было съедобно, а мы все очень голодны. Даже девушка, которая сидела смирно, но выглядела испуганной до смерти, с видимым оживлением набросилась на пищу. Во время еды я проверил содержимое остальных ящиков. В одном были бутылки с водой, в других — те же самые харчи: лепешки и красное заливное. Я надеялся, что наши планы не изменятся — больше одного дня на такой диете, и мой желудок сдастся, даже если остальное тело будет жаждать продолжения борьбы. Пущенную по кругу бутылку с водой мы опустошили за раз.

Я занимался укладкой ящиков обратно в «джип», когда к нам явился посетитель. Я совершенно забыл об «экскурсоводах» — полудюжине бродяг, которые полуофициально жили среди руин и пробавлялись случайными и мизерными заработками, обслуживая туристов, приезжающих посмотреть на развалины древнего Вавилона. Пять потенциальных клиентов были для «экскурсовода» неописуемой находкой. Он испустил приветственный вопль, и я вскочил на ноги, схватив автомат, лежащий под рукой. Делейни проделал то же самое, и мы уставились на нищего «экскурсовода», приближающегося к нам с довольной улыбкой и уже что-то затараторившего.

В этот момент я услышал звук за спиной и, повернувшись, увидел майора, исчезающего за углом обвалившейся стены Альтман и девушка не шевельнулись, и я устремился мимо них за майором, опередив Делейни. Вряд ли он отойдет далеко от Альтмана и разберется с «экскурсоводом», я надеялся, что без насилия.

Достигнув стены, я с ходу завернул за угол. Я не ожидал, что майор попытается остановить меня, поскольку полагал, что он будет слишком поглощен тем, как бы смыться и выдать наше расположение. Возможно, остановившись поразмыслить, я был бы ближе к истине, но я этого не сделал. Я забежал за угол, не замедляя шага, и брошенный майором камень ударил меня прямо в грудь. Из меня буквально вышибло дух, и я почти опрокинулся назад, но АКМ в руке позволил сохранить равновесие. За камнем сверху спикировал майор, намереваясь пригвоздить меня к земле: мне удалось уклониться, откатившись на полкорпуса в сторону, а когда он приземлился на каменистую землю рядом, я крутанулся обратно, ударив острым, ограненным металлом краем приклада в его поясницу. Я начал подниматься и второй раз за эти несколько минут недооценил своего противника. Его ноги оплели мои, и я вновь оказался повергнут, упав на этот раз навзничь. Мне опять помогло оружие, и я быстро вскочил, не давая ему возможности встать первым, но он проделал банальнейшую прописную уловку, сработавшую, однако, прекрасно. Он зачерпнул горсть песка и бросил его мне в глаза. К тому времени, когда я что-то стал видеть, майор уже исчез.

Я перелез через камни и остановился, прислушиваясь. Через секунду услышал его в стороне справа и направился в направлении звука, проявляя, однако, значительно большую осторожность, чем раньше. Должно быть, мой удар ему в спину причинял значительную боль, поскольку он делал много шума. Я знал, что это могло быть и уловкой, но решил рискнуть. У меня были лишь смутные воспоминания о схеме расположения развалин, но я был уверен, что он будет пытаться спуститься на нижний уровень, подальше, чтобы не оказаться легкой целью — насколько он знал, я готов был начать стрелять. Он, вероятно, направлялся к одной из длинных лестниц, которые сбегали по бокам нескольких высоких стен.

Я побежал через развалины, держась подальше от места, где, как полагал, он находился; проделав крут, я оказался на верху стены, откуда хорошо просматривалась одна из старых улочек. Дорога шла почти двумя этажами ниже того места, где я стоял. На нее выходила неогражденная лестница около четырех футов шириной, идущая по стене напротив. Вдоль лестницы висели барельефы древних богов, которые если и думали что-то о происходящем в их владениях, то держали это при себе. Я спокойно ждал, майор по-прежнему производил много шума и через секунду появился в начале лестницы. Подождав, пока он спустится до ее середины, я заговорил:

— Этого достаточно, майор. Стойте и не двигайтесь.

Он остановился и посмотрел на меня. Затем взглянул вниз и вверх по лестнице и, пожав плечами, признал безвыходность своего положения. Я осторожно прошел по краю стены и вокруг конца лестничного пролета, перебрался через кучи песка и земли от раскопок и достиг конца лестницы.

— Поднимайтесь. Двигаться медленно.

Майор выполнил команду, и я подождал, пока он устало не поднялся и не стал передо мной. Мы посмотрели друг на друга.

— Почему? — спросил он. — Зачем все это ради такого человека? Что у него есть, в чем вы столь отчаянно нуждаетесь? Он всего лишь торговец оружием. У него нет политических убеждений; он имеет дело с теми, кто платит ему его цену. Мы бы не поссорились с ним, если бы он, въехав в страну по нашему приглашению, не попытался вести дела с курдами. Он не может быть столь значим. Зачем вам влезать во все эти дрязги?

— Не задавайте вопросов, майор. Делайте с этого момента лишь то, что вам говорят, и никто не пострадает. Он скоро покинет вашу страну, и тогда вы сможете забыть все с нами связанное.

Мы направились обратно к группе. Потом я что-то вспомнил и остановил его:

— Девушка. Ваш бригадный генерал сильно прореагировал, когда увидел, что мы взяли ее Кто она?

Он молча посмотрел на меня. Было очевидно, что он взвешивает все «за» и «против»: говорить правду или солгать. Ответив, он, очевидно, выбрал правду:

— Она его дочь. Работает секретаршей в следственном отделе.

Я поразмыслил немного над услышанным. Преимущество было очевидным — мы будем в безопасности до тех пор, пока она будет с нами. Равно очевидным было и то, что если мы ее потеряем, нам не придется рассчитывать на джентльменское обращение. Я решил присмотреть, чтобы с ней обращались хорошо, насколько возможно в данных обстоятельствах. Это означало, что Делейни не должен знать об этом. Он достаточно непредсказуем, чтобы исключить риск использования им информации такого рода ко всеобщему ущербу.