Кейт Лондон - Флэшбэк
Боб прижал Трину к себе, лицо ее сделалось по-детски беззащитным, она уткнулась головой ему в грудь.
— Она устала. Вы все устали. На кухне полно еды — суп, запеканка, сэндвичи, пироги, пирожные. Кажется, весь город здесь побывал из уважения к вашей матери. Есть будете? Что вам разогреть? Суп, запеканку? — спросил Боб, снимая с Рейчел порванную куртку. Он внимательно осмотрел ее. — Обычно Джада или Мэлори приходили домой в… — Он замолчал, словно не хотел напоминать о потере близкого человека, но затем продолжил: — Обычно эти две подружки приходили с царапинами, в порванной и грязной одежде. Теперь твоя очередь? Что-то случилось?
— Все в порядке. Просто прогулялась под дождем, пыталась развеяться.
Рейчел была благодарна Бобу за деликатность, с которой он старался разрядить тягостную обстановку, царившую в доме после похорон.
— Вот видишь, не только я всегда порчу одежду. — Джада грустно улыбнулась. Казалось, в тишине эхо озвучило то, что они разом подумали: «Иногда это случалось с Мэлори…»
— Я прошла через стройплощадку у «Девяти шаров», зацепилась за ветку и упала. Прямо в холодную лужу села. В темноте не надо лезть куда попало.
— Ушиблась, наверное? Но я рада, что ты сейчас дома, хотелось бы… Хотелось бы, чтобы и Мэлори была здесь… — Но Трина вовремя сдержалась и вместо этого сказала: — Сейчас тебе нужно горячее какао и что-нибудь сытное. Надо поесть, Рейчел. За эти дни я ни разу не видела, чтобы ты ела… Нам не справиться со всей этой едой, что принесли друзья. Они знали, что у Мэлори трудный период в жизни, но это…
Боб поцеловал Трину в лоб.
— Они знают, что ты любила Мэлори и что последние два года тебе было нелегко, поэтому они пришли на похороны и к нам домой.
Обессиленная от горя, Трина прижалась к Бобу.
— Я любила ее так же, как и родных своих дочерей. Я полюбила ее с того самого первого дня, как Рейчел привела ее в наш дом, — испуганную худенькую тринадцатилетнюю девочку.
— Мама, тебе пришлось побороться, чтобы удочерить ее, столько трудностей преодолеть. И Мэлори тебя тоже любила…
— Верю. Как бы я хотела, чтобы она и себя любила… — Трина с нежностью обняла Джаду и Рейчел. — Ну все, Рейчел, иди прими душ, согрейся, а то простуду схватишь.
Джада поцеловала Трину в щеку.
— Я приготовлю Рейчел нечто такое, от чего она не сможет отказаться. Она была…
Гневный взгляд Рейчел не позволил Джаде закончить то, что она собиралась произнести. У матери и без того нервы издерганы, и не надо ее беспокоить рассказами о визите в дом Мэлори и о перепалке с Кайлом.
— Я немного прогулялась на свежем воздухе, мама, со мной все в порядке, — сказала Рейчел и направилась к просторной уютной детской, которую они некогда делили с Мэлори.
Сейчас здесь было полно вещей Джады: после развода она снова переехала в дом матери, и все же в комнате ощущалось присутствие тринадцатилетней Мэлори. Она вела себя как ощетинившийся, затравленный зверек, огрызалась на проявление нежности, с трудом привыкала к новой одежде, и было понятно, что она просто боится, как бы ее снова не обидели или в очередной раз не выбросили на улицу. Мэлори оттаивала постепенно, училась быть дочерью и сестрой, но в глубине души у нее всегда жила неуверенность, она не могла отделаться от мысли, что все-таки чужая…
«Ты была моей родной сестрой, хотя и не кровной. — Рейчел, сбросив грязные туфли, продолжала вести внутренний диалог с сестрой. — Ты видишь, что ты натворила? На матери лица нет… Но я отплачу за тебя…»
Рейчел вспомнила, как три года назад Мэлори приехала, чтобы поддержать ее в трудный момент… Трое мужчин в вязаных масках пошли за Рейчел, когда она поздним вечером возвращалась домой через парк, они догнали ее и повалили на кучу опавших грязных листьев, их руки держали так, что было больно…
Но тот, который приготовился ее изнасиловать, оказался не в состоянии этого сделать. Он пытался, но у него ничего не получилось. Двое других засмеялись, отчего насильник пришел в бешенство… Потом ее оставили лежать голой на сырой земле. От потрясения и боли она едва могла пошевелиться.
Взгляд Рейчел упал на стоявшую на комоде фотографию Мэлори в красивой металлической рамке. Эту фотографию Мэлори сделала в последний год своей жизни, когда в ее взгляде появилась эта тяжесть, столь часто читаемая в глазах умудренных опытом женщин. Мэлори подарила снимок всем членам семьи. «Не забывай меня, сестренка, — сказала она, когда Рейчел развернула подарок. — Я снялась без косметики, такая как есть, и это только для мамы, для тебя и Джады. Если кому-нибудь ее покажешь, я тебя убью. Возможно, когда-нибудь меня не будет рядом, и, взглянув на фотографию, ты вспомнишь меня настоящей, а не такой…»
Она не договорила и ушла.
Мэлори, с копной медно-рыжих вьющихся волос и зелеными глазами, была похожа на ирландскую разбойницу. Она молча смотрела на Рейчел, и оживали воспоминания: вот они хихикают по ночам, обсуждая в деталях дорогущую и ужасно безвкусную одежду Лори Уолкер, вот планируют отправиться в путешествие во Францию, а потом автостопом по Европе. Было много разговоров о мальчиках, увлечениях, музыке и сексе. Как только заходил разговор о сексе, Мэлори замолкала.
В шестнадцать лет, превратившись в очень симпатичную девушку, Мэлори неожиданно потребовала отдельную комнату.
В двадцать один она работала официанткой и откладывала деньги, чтобы воплотить в жизнь свою мечту — открыть собственный бизнес. Она встречалась с недавно приехавшим в город механиком, двадцатидвухлетним Кайлом Скэнлоном, и хотела поселиться вместе с ним…
При мысли о Кайле и Мэлори Рейчел вновь охватила злость. Она встала под душ, отдавая себя во власть тугих струй. Не жалея шампуня и геля Джады, она неистово терла тело, смывая с него вожделенные взгляды Кайла.
Рейчел быстро вытерлась, размышляя о том, что Скэнлон ничуть не изменился. Накрутила на голове тюрбан из полотенца, наложила на лицо увлажняющий крем и вышла в детскую. В шкафу среди домашней одежды нашла выцветший голубой спортивный костюм.
Она как раз завязывала штаны, когда в комнату, размахивая конвертом, влетела Джада.
— Это от Мэлори! Она, должно быть, сама отправила его перед самой смертью, и, судя по штемпелю, не из города. Тебе адресовано, — едва переводя дух, выпалила Джада. — Я только что бегала к почтовому ящику. Проверяла открытки с соболезнованиями, боялась, вдруг там будет что-то неприятное для мамы. Она, например, знает, как меня расстраивают послания от моего слюнтяя. Это письмо я маме не показывала, она и так еле держится, а вдруг Мэлори что-нибудь вложила в конверт?.. Она была такая неуравновешенная… в последнее время… Мама еще одного сюрприза не вынесет… Вскрывай его скорее!
Рейчел вцепилась в конверт и, уставившись на него, села на кровать. «Зачем Мэлори написала мне?»
Пальцы ее дрожали, когда она разворачивала письмо — два желтых разлинованных листа из блокнота, исписанные аккуратным почерком с завитушками.
«Привет, детка. Я уже скучаю по тебе, маме и Джаде. В жизни у меня была одна удача — я познакомилась с тобой. Прости, я больше не могу. Хватит об этом, жизнь либо продолжается, либо нет. Не оглядывайся назад, Рейчел. То, что с тобой случилось, — не твоя вина. Ты самая лучшая из всех, кого я знаю».
Рейчел сглотнула подкативший к горлу комок и продолжила читать.
«Я прошу выполнить одну мою просьбу. Я вложила много сил в „Девять шаров“. Бильярдная дорогого стоила. Но дело не может заглохнуть. Детям нравится сюда приходить, они, как и я когда-то, без дела слоняются по улицам. Твоя мама научила меня играть в бильярд, научила любить его, и я не хочу быть неблагодарной. Между прочим, когда я выйду из игры, „Девять шаров“ будут принадлежать тебе и банку. Прошу, не закрывай бильярдную, пусть работает, пока ты не найдешь подходящего человека на мое место. Я буду тебе очень признательна, если ты на время возьмешь управление клубом на себя. Пожалуйста, Рейчел, сохрани „Девять шаров“. Бильярдная — единственное хорошее дело, которое у меня в этой жизни получилось. Позвони Терри Сэмсон, это мой адвокат. Я знаю, ты не любишь Кайла, но, пожалуйста, постарайся понять: он был моим другом, и, если сможешь — я уже не смогу, — сделай для него что-нибудь хорошее за его доброту. И обними за меня маму и Джаду. Пока. Мэлори».
— Ну что там, Рейчел? — Джада приобняла сестру за плечи.
Рейчел осторожно свернула последнее письмо Мэлори, вложила его в конверт и прижала к груди. Здесь, в ее сердце, Мэлори останется навсегда.
— Кажется, «Девять шаров» теперь мои, — срывающимся голосом ответила она.
Глава четвертая
Прошел почти месяц после смерти Мэлори. Кайл Скэнлон сидел в своем офисе на стуле, положив ноги на бюро. Он смотрел на нарциссы, высаженные Мэлори у забора. Они распустились, согретые теплом апрельского солнца. Не перебивая, Кайл слушал говорившую в телефонную трубку женщину. Этой женщиной была Джада, и он ловил каждое ее слово, пытаясь получить хотя бы крупицу информации о Рейчел. Нептун-Лендинг со скоростью торнадо облетел слух, что Рейчел вернулась в город, потому что стала владелицей «Девяти шаров».
