Джон Фаррис - Похитители
Когда снизу вновь донеслось пение, они оба подняли головы. Кэрол улыбнулась, но у молодого человека настроение было совсем не веселое.
— Хотя я и не помню вашего имени, — сказала девушка, — но ваше лицо мне знакомо.
— Хотите, чтобы я еще что-нибудь вам принес?
Кэрол Уоттерсон ненадолго задумалась.
— Мне бы хотелось немного цветов. — Она торопливо прожевала кусок ржаного хлеба и торжественно захихикала.
— Цветы, — невозмутимо повторил он и кивнул.
— Пеоны, — уточнила Кэрол. — Но только не белые, здесь и без того хватает белого цвета. Пусть пеоны будут красными.
— Красные пеоны, — повторил юноша, затем вежливо поинтересовался: — Вам удобно?
— Конечно, — кивнула Кэрол и налила себе чая.
— Очень хорошо.
Его голос показался ей печальным, и она вопросительно посмотрела на него. Его явно что-то опечалило.
— Послушайте! — внезапно воскликнула Кэрол, как будто что-то вспомнив. — А вам не лучше поторопиться? Вы не боитесь опоздать на лекцию того старика?.. Надо же, забыла его фамилию.
На лице смуглого юноши не дрогнул ни один мускул, и он продолжал задумчиво разглядывать ее. И Кэрол (хотя и знала, что не должна ни о чем беспокоиться) испугалась, что обидела его. Однако он снял очки, сложил их и спрятал в карман рубашки. Когда парень улыбнулся, Кэрол увидела, что его зубы намного белее всех остальных белых предметов в этой абсолютно белой спальне.
— Все равно я везде опаздываю, — безнадежно махнул он рукой.
— Это верно, вы всегда опаздываете.
Значит, она поступила правильно, когда решила подразнить его. Кэрол поначалу не была уверена, как он отнесется к ее словам. Он был очень чувствительным, она уже поняла это. Гордый и чувствительный, но необыкновенно добрый.
— А чай, что, не хотите? — поинтересовался он.
Кэрол пожала плечами. Она съела все, что было на подносе, и еда заполнила пустоту, о существовании которой каких-то несколько минут назад она даже и не догадывалась.
— А как насчет сигареты? — отважилась девушка.
— Конечно. — Молодой человек достал из кармана рубашки пачку сигарет, раскурил одну, протянул ей и после некоторых колебаний закурил сам.
Кэрол спрятала одну руку за спину, оперлась о кровать и с удовольствием выдохнула облако дыма.
— Ужасно вкусно, — похвалила она, показывая на поднос с завтраком.
— Смотрите, как бы чай не остыл.
Кэрол хотела ответить, что не хочет чая, но боялась обидеть парня. Он был с ней такой добрый и так помог ей, что у нее не хватило духа отказать. Она вновь села и взяла у него блюдце с чашкой.
— А сами-то вы как?
— Я уже позавтракал, — покачал головой юноша.
Кэрол Уоттерсон отхлебнула чая, чтобы не обидеть его. Чай был теплым и чересчур сладким. Однако несмотря на сладость на языке у нее почему-то остался горьковатый привкус. Ей показалось, будто он хочет, чтобы она выпила весь чай, и она выпила его до последней капли.
— Можете сказать, как вас зовут? — обратилась к нему девушка.
— Да, — кивнул парень с легкой улыбкой, но тем не менее не представился.
Кэрол решила, что он хочет поиграть с ней. Этот парень искренне ей нравился, хотя его вряд ли можно было назвать хорошей компанией. Он казался ей чем-то смущенным. В конце концов она была хозяйкой и должна была, как и положено хозяйке, заставить его расслабиться и почувствовать себя, как дома. Кэрол похлопала по кровати рядом с собой и предложила:
— Присаживайтесь.
Юноша быстро отклонил приглашение, решительно покачав головой.
— Знаете… наверное, мне не стоит говорить вам это… но в ванной комнате висит престранная картина… Кстати, это не ваша комната? Очень хорошо. Мне не хотелось бы критиковать ваши вкусы, если бы она была вашей. Человек, который живет здесь, повесил одну-единственную картину. Она очень странная. — Кэрол захихикала, подумав о картине. Она начала чувствовать легкую усталость, приятное расслабление, и ей стало немного тепло. Зрение вновь начало затуманиваться, и она подумала, будто на самом деле полное безумие — вешать только одну картину в ванной комнате, когда на белых стенах в спальне столько свободного места. Но может быть, владелец просто не хотел показывать Кэрол все остальные картины, поэтому снял их и спрятал. Ну и ладно… — Во всяком случае эта картина… вы сами должны взглянуть на нее. Почему бы вам не сходить пописать? Мне кажется, что я не могу даже попытаться описать вам ее.
Юноша вновь покачал головой. В его черных глазах было столько печали, что сердце у Кэрол заныло.
— Я должен идти, — сказал он и нагнулся за подносом с тарелками.
Кэрол стало стыдно, и она почувствовала раскаяние. Видя его неловкость и печаль, девушка догадалась, что ведет себя совсем не так, как следует. Желая исправиться, она импульсивно нагнулась и поцеловала его в губы. Она хотела, чтобы поцелуй получился целомудренным, хотела вложить в него самые теплые чувства и пожелания, но через какую-то долю секунды он отскочил от нее с испуганным и, как это ни странно, обиженным видом.
— Все в порядке, — успокоила парня Кэрол, глядя на него затуманенными глазами. — Наверное, мне всегда хотелось поцеловать вас. Вы были таким… одиноким и серьезным. Давайте будем друзьями. — Она начала расстегивать свою рубашку. Юноша слегка нагнул красивую голову. Его губы были приоткрыты, казалось, он испытывает физическую боль. — Если вы хотите… если вам от этого станет легче, — сказала Кэрол, — то можете заняться со мной любовью. — Она накрыла груди ладонями и осведомилась: — Как вы думаете, правда, они славные? — Его боль усилилась, на широких челюстях заиграли желваки. — Я знаю, что все мальчики хотят переспать с блондинками, — равнодушно произнесла она, стараясь заставить его расслабиться.
Юноша почти бегом бросился к лестнице, тарелки подпрыгивали на подносе. Кэрол почувствовала обиду. Она знала, что не должна ни о чем беспокоиться, но он показался ей таким расстроенным и сердитым, что она ничего не могла с собой сделать.
— Подождите! — попыталась остановить его она. — Извините. Мне жаль, что я это сделала.
Парень остановился на верхней ступеньке.
— Мне, правда, жаль, — со слезами в голосе повторила Кэрол.
— Это… — запинаясь, начал юноша, — …ничего страшного, все в порядке. Вы… — Он беспомощно покачал головой, и его блестящие черные длинные волосы пришли в беспорядок.
— Вы еще вернетесь проведать меня?
— Застегните рубашку, — велел он хриплым голосом.
Кэрол Уоттерсон покорно повиновалась и застегнула рубашку.
— Возвращайтесь поскорее, — попросила она.
— Хорошо, — едва слышно пообещал он. Потом качнул головой по направлению к Кэрол, и его глаза заблестели. Девушка очарованно смотрела на него. — Послушайте, chica:[9] я хочу, чтобы вы дали мне обещание. Не делайте больше этого. Не расстегивайте свою рубашку ни передо мной, ни перед кем другим.
— Хорошо, не буду, — невинно кивнула Кэрол.
Смуглый юноша быстро спустился по лестнице. Кэрол несколько секунд смотрела ему вслед, потом зевнула, и ее интерес к нему стал проходить. Этот мальчик на самом деле нравился ей, и она искренне надеялась, что он скоро вернется. Неожиданно Кэрол стало одиноко… Делать было нечего. Она легла на кровать и положила голые пятки на железную спинку. Маленькое слуховое окно было наполнено голубым небом, и Кэрол принялась терпеливо разглядывать его.
Здесь можно встать, подумала Кэрол, цепь достаточно длинная.
Она зачем-то лягнула ногой спинку, не сводя взгляда с ярко-синего окна у себя над головой. Кровать затряслась,
«Я могла бы встать и…»
Сейчас никто не пел, и в доме воцарилась тишина. В комнате стало теплее. Кэрол смахнула кончиками пальцев пот со лба, и цепь зазвенела. Она начала что-то сонно напевать.
«Я могла бы выйти отсюда», — подумала она.
Через какое-то время… она понятия не имела, сколько прошло времени… по лестнице поднялся другой мужчина. Кэрол продолжала наблюдать за яркой голубизной в слуховом окне, ожидая тучи или хотя бы какой-то птицы.
— Здравствуй, дорогая, — поздоровался незнакомец, приближаясь к изножью кровати.
— Здравствуйте. — Кэрол он был неинтересен, и она даже не посмотрела на него.
— Все в порядке?
— Конечно.
— Ты ведь ни о чем не беспокоишься, правда?
— Нет, не беспокоюсь, — послушно ответила Кэрол и возобновила что-то напевать про себя.
Он больше ничего не сказал, и девушка подумала, что он ушел. Она даже не стала проверять, ушел он или остался.
«Я могла бы встать там, — рассудительно подумала она, — если бы по-настоящему захотела. Но ведь я не хочу. Правда, не хочу?»
Глава 4
Едва забрезжил первый свет, Филисия Холланд проснулась в своей кровати. Она рывком села и посмотрела на освещенное слабыми лучами зари зеркало, стоящее напротив. Горло у нее пересохло, голова слегка кружилась, настроение было подавленным. Первая ее мысль была о Кэрол.
