Том Вуд - Киллер

Посредник употребил слово «нам». Это могла быть кратковременная потеря сосредоточенности, выявившая намерение посредника и заказчика избавиться от него. Но это могла быть и ничего не значащая случайность. Проверить это пока не было возможности.

Раздался раздражающий звук. Он заставил Виктора поднять глаза. Это был звонок сотового телефона. Китайская студентка полезла в сумку, чтобы достать его. Виктор набрал другой веб-адрес. После короткой задержки на экране появился новый сайт. Виктор кликнул на одном из двадцати имевшихся соединений и стал наблюдать, как загружается программа.

Ее объем составлял всего несколько мегабайт, так что загрузилась она за считанные секунды. Виктор запустил ее. Он пассивно смотрел, как на экране появилась серая рамка и в ней быстро побежали числа и имена файлов. Через две минуты она завершила работу, удалив с жесткого диска компьютера все следы недавней работы. Притом она не только стерла все записи работы Виктора в Интернете, но и заменила их бесполезными данными. Потом она удалила эти данные и записала их вновь. Такой цикл был быстро повторен несколько тысяч раз, что полностью исключило возможность восстановления первоначальных данных.

Затем программа повторила этот процесс применительно к себе. Через тридцать секунд в компьютере не осталось никаких следов того, какие сайты посещал Виктор и что он там делал. Максимум, что мог бы сделать опытный специалист, это обнаружить следы работы последней программы.

Виктор встал и вышел из кафе. На выходе была камера наблюдения, поэтому он шел, отвернувшись, как и при входе.

Он пошел на железнодорожный вокзал.

Понедельник

13:53 EST[2]

На пять часовых поясов западнее расположилась обширная штаб-квартира ЦРУ. В центре участка площадью 103 гектара больше двух миллионов квадратных метров стекла, стали, бетона и техники вмещают самую большую в мире и щедро финансируемую шпионскую организацию. В комплексе, состоящем из первоначальной штаб-квартиры шестидесятых годов и затем добавленных помещений восьмидесятых годов, работает около двадцати тысяч мужчин и женщин. И лишь горстка из них могла считать себя выше Роланда Проктера, чем он чрезвычайно гордился.

Заместитель директора Национальной секретной службы (НСС) Проктер сидел за столом в своем завидном кабинете на верхнем этаже. Кабинет был огромным, светлым и со вкусом обставленным. Самым главным его достоинством был прекрасный вид на окружающий ландшафт. Он положил телефонную трубку, встал, глубоко вздохнул и вышел из кабинета.

Широким шагом он шел по безликим коридорам в переговорную. Дошел он до нее меньше чем за минуту и толчком открыл дверь. Все прочие уже сидели вокруг длинного овального стола. Нужны были здесь лишь около половины присутствующих, все это были важные персоны из его департамента. Остальные были статистами разных уровней, сидевшими здесь благодаря своему статусу, а не своей нужности. Операция с Озолсом была крупным делом, на ее успех ставили многие, даже те, кто в ней никак не участвовал. И вот она провалилась.

Когда Проктер занял свое место, произошел краткий обмен приветствиями. Прямо против Проктера сидела заместитель директора департамента Мередит Чеймберз, изящная узколицая женщина маленького роста с седеющими черными волосами, которые она категорически отказывалась красить. Она была на несколько лет старше Проктера, но он не мог не признать, что для своего возраста она выглядела на редкость хорошо, даже притом, что он предпочитал более полногубых женщин. В прекрасной брючной морской униформе она выглядела так же царственно, как всегда. Она работала в НСС меньше года и, по мнению Проктера, все еще была немного наивна. Ее кабинет был значительно больше, чем у Проктера, но вид из него был не так хорош. Проктер готов был поставить свою пенсию на то, что в постели она была огнем.

– Так, – начала она. – Насколько я понимаю, Альварес на линии. Вы слышите меня?

Из спикерфонов на столе раздался голос Альвареса:

– Да, мэм.

Проктер очень хорошо знал Альвареса и знал, что он не только обладает всеми качествами, необходимыми для того, чтобы быть хорошим боевым офицером, но и просто очень хороший парень. Его чувство долга и патриотизм были выражены так ярко, что его кровь должна была быть полосатой – не только красной, но еще и синей, и белой. За долгие годы службы в НСС Проктер убедился, что такие порядочные и откровенные люди, как Альварес, встречаются очень редко.

– Хорошо, здесь не все в курсе случившегося сегодня утром, поэтому начните, пожалуйста, с краткого изложения подоплеки дела, – попросила Чеймберз.

– Сегодня утром я должен был встретиться здесь, в Париже, с неким Андрисом Озолсом, латышом, отставным офицером советского, а затем российского военного флота. Озолс утверждал, что знает местоположение российского противолодочного корабля, затонувшего несколько лет назад в Индийском океане. Русские скрывали этот случай, аварию силовой установки, которая привела к гибели всего экипажа, во-первых, потому что он произошел подозрительно скоро после совместных учений российского и китайского флотов в этой зоне, а во-вторых, потому что, по словам Озолса, на борту затонувшего корабля находилось восемь противокорабельных крылатых ракет «Оникс».

– Теперь я хотела бы, чтобы Уильям рассказал нам об этих ракетах, – сказала Чеймберз.

Глава русского отдела Уильям Фергусон сидел на той же стороне стола, что и Проктер. Он был одним из истинных ветеранов ЦРУ. Ему было под семьдесят, его лицо изрезали глубокие морщины, но он не потерял ни пряди седых волос, зачесанных назад от высокого лба. Без полнившего его пальто он выглядел худым, почти полуголодным, но отнюдь не слабым. Он совершил три боевые поездки во Вьетнам и получил больше значимых медалей, чем у Проктера было толстых пальцев. Список его подвигов в борьбе против Советов в период «холодной войны» был легендарным, и те, кто знал о них, справедливо считал его героем. Но, будучи на десяток лет старше Проктера, он был на ранг ниже по служебной лестнице. Как понимал Проктер, это был собственный выбор Фергусона, и Проктер уважал его за это.

– SS-NX-26 «Оникс» это, попросту говоря, такая ракета, которую мы сами хотели бы создать, – начал Фергусон своим неспешным баритоном. – Она предназначена для замены ракет SS-NX-22 «Солнечный ожог», а их многие специалисты, в том числе и я, считали самыми опасными на планете. «Оникс» еще гибельнее.

Прокашлявшись, Фергусон продолжил:

– Эти ракеты практически гарантируют уничтожение противника. Они имеют дальность 162 морские мили и могут лететь на высоте меньше 9 футов со скоростью, в два с половиной раза большей скорости звука, неся либо обычную 550-фунтовую боеголовку, либо ядерную боеголовку мощностью в 200 килотонн. Для сравнения скажу, что наши аналоги «Гарпун» и «Томагавк» имею дельность действия меньше 50 миль и дозвуковую скорость. Это как велосипед против гоночного автомобиля.

Но просыпаться по ночам наших адмиралов заставляют не столько дальность и скорость, сколько исключительная точность этого оружия. В марте русский и китайский флоты провели в Индийском океане совместные учения, моделируя атаку на агрессивные американские авианосные ударные группы. Время этих учений было выбрано не случайно. В это же время и мы разминали свои мускулы в той же части мира, – кисло улыбнулся Фергусон. – Кульминацией шоу был запуск китайским ракетоносцем ракеты SS-NX-22 с учебной боеголовкой. Высокоскоростная камера зарегистрировала попадание ракеты в центр белого креста, нарисованного на борту корабля-мишени на удалении в 60 морских миль. И летела она на высоте всего двадцати двух футов над уровнем моря. «Оникс» быстрее, несет бóльшую нагрузку, и его еще труднее обнаружить, не говоря уже о том, чтобы перехватить.

– Нужно ли нам бояться этого оружия? – и Фергусон бегло оглядел помещение. – Безусловно. Оно разработано специально с расчетом на поражение наших радаров «Эгис» и зенитных установок «Фаланкс», защищающих наши корабли. Созданная на замену «Фаланксу» ракетная система не проходила испытаний на борьбу с оружием такого рода. Попросту говоря, у нас нет надежной защиты от «Оникса» и даже от «Солнечного ожога». И это полностью меняет соотношение сил на море. Несколько скромных эсминцев, вооруженных такими ракетами, способны победить целую авианосную ударную группу. У нас нет ничего, даже близко сопоставимого с «Ониксом», а нам оно очень нужно.

Проктер мог бы сказать, что Фергусон наслаждался своей маленькой речью. Всю первую часть своей карьеры он боролся против Советов, а после падения Берлинской стены ценность его опыта и знаний тоже упала. Ныне всех больше тревожил Ближний Восток, чем Россия. Проктер знал, что другой человек на месте Фергусона страдал бы от этого увядания славы, но Фергусон, если и страдал, хорошо скрывал свои страдания.