Джон Сэндфорд - Ночной убийца
– Давай адрес, – сказал Лукас.
Закончив разговор с Андерсоном, он взял телефонную книгу, вышел в коридор и скопировал весь раздел «Желтых страниц» под заголовком «Книги». Затем он вернулся в кабинет за курткой, которую действительно купил в Нью-Йорке. Эта мысль почему-то слегка смутила его. Он одевался, когда в дверь постучали.
– Да?
На пороге показался толстый розовощекий мужчина лет тридцати с небольшим, в свободном зеленом костюме и с напомаженными светлыми волосами. Улыбаясь, словно образцовый продавец, он сказал:
– Привет, Дэвенпорт. Я Боб Грив. Меня откомандировали в твое распоряжение.
– Я тебя помню, – сказал Лукас, пожимая ему руку.
– По программе «Офицер Френдли»?[6]
Грив был жизнерадостным и слегка взъерошенным, но его зеленые глаза слишком безупречно гармонировали с костюмом итальянского покроя, а лицо украшала модная двухдневная щетина.
– Да, в детском саду моей дочери висел плакат, – сказал Лукас.
– Точно, это я, – ухмыльнувшись, подтвердил Грив.
– Отличный прыжок: оттуда – и прямо в убойный, – заметил Лукас.
– Да уж, черт возьми, – Улыбка Грива погасла, он плюхнулся на стул, на котором до него сидела Коннел, и посмотрел на Лукаса, – Думаю, ты слышал обо мне.
– Я не… ну…
– Грив-неумеха? Ненужно, Дэвенпорт, – Грив минуту изучал его, а затем продолжил: – Меня ведь именно так называют, Гривнеумеха, в одно слово. И держат в убойном только по одной причине: я женат на племяннице мэра. Моей жене надоело, что я работаю в программе «Офицер Френд-ли». Слишком скучно. Не о чем сплетничать с подругами.
– Ну…
– Теперь я занимаюсь тем, в чем совсем не разбираюсь, да еще оказался между двух огней – моей старушкой и коллегами.
– От меня-то ты чего хочешь?
– Совета.
Лукас развел руками и пожал плечами.
– Если тебе нравилось быть Офицером Френдли…
Грив отмахнулся от его слов.
– Не такой совет. Я не могу вернуться к Офицеру Френдли, моя старушка оборвет мне уши. Ей с самого начала не нравилось, что я коп. А «убойный отдел» звучит немного лучше. Еще она заставляет меня носить поганые итальянские костюмы идиотского цвета и разрешает бриться только по средам и субботам.
– Похоже, тебе пора подумать о ваших отношениях, – сказал Лукас.
– Я люблю ее.
– Тогда у тебя серьезные проблемы, – ухмыльнувшись, подвел итог Лукас.
– Точно, – Грив потер щетину на подбородке, – Парни в убойном только и делают, что поносят меня. Они считают, что я плохо работаю, и я с согласен с этим. Всякий раз, когда появляется какое-нибудь дерьмовое дело, оно попадает ко мне. Вот и сейчас то же самое. В отделе все смеются надо мной. Поэтому мне нужен твой совет.
– А что случилось?
– Я не знаю, – ответил Грив, – Я считаю, что это убийство, и мне известно, кто преступник, но неясно, как он это сделал.
– Никогда не слышал ничего подобного.
– Конечно слышал, – возразил Грив, – И слышишь каждый день.
– Что? – удивился Лукас.
– Дело из серии проклятых загадок запертой комнаты, вроде тех, что раскрывают старые английские дамы. Это сводит меня с ума.
В этот момент в комнату влетела Коннел. Она была в синем костюме, туфлях того же цвета на низком каблуке, белой блузке и белом галстуке. В руках она держала огромную сумку. Коннел посмотрела на Грива, потом на Лукаса.
– Я готова.
– Боб Грив, Меган Коннел, – представил их друг другу Лукас.
– Да, мы в некотором роде уже встречались, – сказал Грив, – Пару недель назад.
В комнате возникло легкое напряжение. Лукас взял со стола папку Коннел и протянул Гриву.
– Мы с Меган прокатимся по книжным магазинам, а ты почитай отчеты. Поговорим завтра утром.
– Во сколько?
– Не слишком рано. Давай здесь, часов в одиннадцать?
– А что насчет моего дела? – спросил Грив.
– Обсудим его завтра, – сказал Лукас.
Когда Лукас и Коннел вышли из здания, она бросила:
– Грив настоящий придурок. У него щетина на лице, будто он из Голливуда, и костюмы как в «Полиции Майами», но он не сможет найти ботинки в собственном шкафу.
Лукас раздраженно покачал головой.
– Может, стоит немного притормозить? Ты не настолько хорошо его знаешь.
– Некоторые люди как открытая книга, – фыркнула Меган, – Он просто клоун.
Коннел раздражала его: у них были совершенно разные стили работы. Лукас любил медленно входить в разговор, поболтать немного, вспомнить общих друзей. Коннел действовала как образцовый следователь: факты и больше ничего.
Впрочем, результат все равно был одинаков: никто в полудюжине книжных магазинов, где они побывали, не узнал Уонамейкер. Они напали на ее след в загородном магазине «Умные книги».
– Она несколько раз приходила на встречи с авторами, – сказал владелец, покусав губу, и внимательно посмотрел на фотографию, – Почти ничего не покупала… Мы приглашаем писателей, проезжающих через наш город, подаем вино и сыр. Так вот, она побывала на половине подобных мероприятий. Может, даже больше.
– В прошлую пятницу у вас не было такой встречи?
– Нет, но в других книжных магазинах были.
– Где?
– Понятия не имею, – Он развел руками, – Проклятые авторы похожи на тараканов. Их сотни. И они постоянно участвуют в каких-нибудь чтениях. Особенно в конце недели.
– И как мне узнать, где проходили такие чтения?
– Позвоните в «Стар трибьюн». Там кто-нибудь обязательно ответит на ваш вопрос.
Лукас позвонил из телефона на углу, набрав по памяти еще один номер.
– Мне было интересно, позвонишь ли ты, – приглушенным голосом сказала женщина, – Ты возрождаешь свою сеть?
– Именно этим я сейчас занимаюсь. Но в ней образовалось множество дыр.
– Я с тобой.
– Спасибо, я очень ценю это. Меня интересуют встречи с писателями.
– В «Испуганном журавле» читали стихи, в «Сейнт» – что-то под названием «Женщины прерий», не знаю, почему я это пропустила. «Гностик» в издательстве «Дикая лилия» и «Столп мужественности» в «Кросби». На последнее приглашали только мужчин. Если бы ты позвонил на прошлой неделе, я, возможно, смогла бы провести тебя туда.
– Поздно, – ответил Лукас, – Мой барабан сломан.
– Проклятье. У тебя был отличный барабан.
– Мм, спасибо, Ширлин, – поблагодарил Лукас и, повернувшись к Коннел, сказал: – Можем вычеркнуть «Кросби» из списка.
Владелец «Испуганного журавля» ухмыльнулся, увидев Лукаса.
– Вот это да… Как поживаешь, приятель?
Они пожали руки, и хозяин магазина кивнул Коннел, которая смотрела на него, точно змея на птичку.
– Неплохо, Нед, – ответил Лукас, – Как твоя старушка?
Брови хозяина магазина поползли вверх.
– Снова в положении. Достаточно махнуть в ее сторону рукой, и она попалась.
– Такое впечатление, что сейчас все в положении. Жена одного моего друга тоже ждет ребенка. Сколько ты уже настрогал? Шесть?
– Семь. А что привело вас ко мне?
Коннел, слушавшая их болтовню едва скрывая нетерпение, сунула ему под нос фотографии.
– Она была здесь в пятницу вечером?
– Мы пытаемся понять, что делала в последние дни своей жизни женщина, которую убили на прошлой неделе, – немного мягче объяснил Лукас, – Мы подумали, что она могла присутствовать на поэтическом вечере в твоем магазине.
Нед перебрал снимки.
– Да, я ее знаю. Гарриет… фамилию не помню. Так? Не думаю, что она была тут. На вечер пришли человек двадцать, но, мне кажется, ее я не видел.
– Но она заходила сюда?
– Да, время от времени. Я смотрел по телевизору «День» и подумал, что это, возможно, она.
– Поспрашиваешь про нее?
– Конечно.
– А что такое «День»? – спросила Меган.
– Дневные новости на канале «ТВ-3», – пояснил Нед и добавил: – В пятницу вечером я ее здесь определенно не видел. Впрочем, меня не удивит, если окажется, что она побывала на чтениях в каком-нибудь другом месте.
– Спасибо, Нед.
– Не за что. Заходи. Я сейчас пополняю отдел поэзии.
Когда они вышли на улицу, Коннел спросила:
– У тебя много знакомых среди владельцев книжных магазинов?
– Кое-кто имеется, – ответил Лукас, – Нед приторговывал травкой. Я прижал его, и он это дело бросил.
– Хм, – протянула она, обдумывая его слова, – А почему он сказал тебе о поэзии?
– Я люблю стихи, – ответил Лукас.
– Чушь это.
Лукас пожал плечами и направился к машине.
– Прочитай стих.
– Отвали, Меган, – сказал Лукас.
– Ну ладно тебе, – Она догнала его и преградила путь, – Прочитай стихотворение.
Он задумался на мгновение и продекламировал:
Что Сердцу? – Радость дай —Потом – уйти от Мук —Потом – лекарство проглотить —Чтоб утолило боль —А там – уснуть скорей —А там – когда исходСам Инквизитор утвердит —Свободу умереть[7].
Коннел, и без того бледная, побелела еще больше, и Лукас, неожиданно вспомнив, что говорил ему Слоун, выругался про себя.
