Том Клэнси - Живым или Мертвым
Дрисколл снова повернулся вперед по направлению движения отряда и внимательно осмотрел скалу сквозь очки ночного видения. Он насчитал там шесть придурков. Все они лежали среди камней и старательно обстреливали позицию, занятую Тейтом.
— Поджарьте этих зас…цев! — приказал Дрисколл, и одиннадцать стволов принялись поливать свинцом противоположный склон. Через тридцать секунд все было кончено.
— Берегите патроны! Берегите патроны! — скомандовал Дрисколл. Солдаты перешли на короткие очереди.
— Тейт, как твои люди? — спросил он по рации.
— Все живы. Несколько царапин от камней, но ничего серьезного.
— Проверь палатки и уничтожь там все.
— Есть!
Дрисколл поднялся и пошел по тропе назад, проверяя своих людей. Никто не получил никаких ранений, если не считать мелких ссадин и царапин от осколков камней.
— Барнс и Дикон, проверьте…
— Санта, погоди!
— В чем дело?
— Твое плечо. Сэм, ну-ка сядь! Доктор, бегом сюда!
Только сейчас Дрисколл почувствовал, что его правая рука онемела, будто он отлежал ее. Он позволил Барнсу усадить себя прямо на землю. Тут же подбежал Коллинз, второй из медиков, участвовавших в операции. Он опустился на колени рядом с Дрисколлом, потом они с Барнсом быстро, осторожно сняли лямки рюкзака сначала с правого, потом с левого плеча командира. Коллинз зажег фонарь с направленным и потому незаметным со стороны лучом и осмотрел плечо Дрисколла.
— Ничего страшного, Санта. Осколок камня. С палец величиной.
— Вот гадость-то. Барнс и Дикон, проверьте-ка машину.
— Будет исполнено, босс!
Они рысцой сбежали по тропинке и приблизились к автомобилю.
— Двое убитых! — крикнул Дикон.
— Обшарьте их, ищите что-нибудь полезное для разведчиков, — сказал Дрисколл сквозь плотно стиснутые зубы. Онемение сменилось резкой болью, от которой перед глазами полыхнуло ярко-белое пламя.
— Кровотечение сильное, — сказал Коллинз. Он запустил руку в свой рюкзак, достал индивидуальный пакет, вскрыл его и наложил на рану. — Завяжите как можно туже.
— Санта, — раздался голос Тейта по радио, — у нас четверо жмуриков и двое раненых. Оба пытались удрать.
— Понял. Быстро обыщите все и возвращайтесь сюда.
— Сейчас нужно вызвать вертушку… — начал было Коллинз.
— И думать об этом брось. Через пятнадцать минут здесь будет столько местных придурков, что нас попросту ногами затопчут. Убираемся отсюда. Помоги мне встать.
Глава 06
Кларк знал, что день предстоит печальный. Его вещи уже были упакованы — этим всегда занималась Сэнди и делала это очень ловко. То же самое происходило и дома у Динга — Пэтси научилась укладывать вещи в дорогу у своей матери. В «Радуге-6» сменилось поколение. Почти все, кто входил в первый состав, покинули команду, американцы вернулись туда же, откуда в свое время пришли по большей части. На базы в Форт-Брэгг, Дельта-Скул или в Коронадо, что в Калифорнии, где ВМФ готовит своих «морских котиков»,[4] чтобы за кружкой пива рассказывать то немногое, о чем им разрешили говорить, нескольким особо доверенным инструкторам. Время от времени кого-нибудь заносило и в Уэльс. Там, в Херефорде, можно было выпить пинту-другую «джона куража» в уютном баре «Зеленый дракон» и потрепаться о военных делах немного свободнее с такими же, как они сами, дипломированными «людьми из тени». Местные понимали, что это за люди, но они блюли секретность ничуть не хуже тайных агентов — их называли здесь «людьми из пятерки», имея в виду прославленную английскую контрразведку МИ-5, — которые тоже постоянно ошивались здесь.
В службе нет ничего постоянного, и неважно, в какой стране она проходит. Залогом здоровья организации является ее постоянное обновление, постоянное включение в свой состав новых людей, кое-кто из них приходит со свежими идеями. Оно же обеспечивает довольно частые и очень теплые встречи в самых неожиданных местах (в частности, в аэропортах по всему никчемному миру), много пива и крепкие рукопожатия после объявления посадки на рейс. Но каждый раз при этом ты испытываешь неуверенность и ощущаешь зыбкость всего происходящего. Начинаешь гадать, когда же кого-то из коллег или даже близких друзей отзовут, и он исчезнет в некоем другом подразделении «теневого» мира, чтобы потом часто являться в воспоминаниях, но крайне редко — наяву. Немало друзей Кларка успели погибнуть «во время учебных занятий», что всегда означало: словил пулю в каком-то из тех мест, где никто из наших якобы никогда не бывал. Но такова была цена принадлежности к этому закрытому от всего мира братству, и ожидать чего-либо другого не следовало. Как любят говорить те же «котики»: «Нравится не нравится — терпи, моя красавица».
Эдди Прайс, например, вышел в отставку в звании полкового старшины 22-го полка авиации специального назначения и сделался «йоменом-тюремщиком лондонского Тауэра, дворца и крепости ее величества королевы», или, проще выражаясь, одним из начальников парадной стражи, бифитеров. Джон и Динг иной раз в шутку обсуждали, понимает ли глава Соединенного королевства, насколько повысился бы уровень защищенности ее «дворца и крепости», если бы церемониальный топор, с которым щеголял Прайс (в старину йомен-тюремщик являлся палачом Тауэрской тюрьмы), был по-настоящему заточен. Можно было нисколько не сомневаться, что он продолжает бегать по утрам и занимается силовой зарядкой. И горе тому из штатных сотрудников службы охраны, чья обувь не будет сверкать, словно зеркало, галстук хоть на сантиметр сдвинется в сторону от вертикали, форма не будет идеально отглажена, а состояние винтовки — не лучше, чем в день выхода с завода.
Чертовски жаль, что от старости никуда не деться, сказал себе Кларк, которому уже оставалось до шестидесяти так немного, что он явственно видел тень этого рубежа, а самой худшей составляющей старости является то, что ты отлично помнишь, как был молодым, помнишь даже то, что лучше бы забыть. Во всяком случае, у него — именно так. Воспоминания — это палка о двух концах. А может быть, обоюдоострый меч.
— Привет, мистер Кей, — донесся от парадной двери знакомый голос. — Не выходной, а черт знает что, согласны?
— Динг, мы ведь уже много раз говорили… — отозвался Джон, не оборачиваясь.
— Да, Джон… извини.
Джону Кларку потребовалось несколько лет, чтобы приучить Чавеса, своего сослуживца, друга и зятя, обращаться к нему просто по имени, но и теперь Динг нет-нет да и сбивался на официальный тон.
— Подготовился на случай, если кто-нибудь захочет угнать самолет?
— Мистер Беретта, как всегда, на своем законном месте. — Они принадлежали к тому крайне немногочисленному кругу лиц, которым в Британии разрешалось проходить в самолеты с оружием, а от такой редкостной привилегии запросто не отказываются.
— Как поживают Пэтси и Джонни?
— Малыш в восторге оттого, что попадет домой. А у вас есть уже какие-нибудь определенные планы на этот счет?
— Пока что нет. Завтра утром нужно будет сделать звонок вежливости в Лэнгли. Через день-другой мне, возможно, понадобится съездить, повидаться с Джеком.
— Посмотреть, не бегает ли он по потолку? — осведомился, усмехнувшись, Динг.
— Насколько я знаю Джека, он скорее будет драть стены когтями.
— Знаешь, мне кажется, что жизнь в отставке — не сахар. — Дальше развивать эту тему Чавес не стал. Слишком уж насущной она была для его тестя. Время шло своим путем, нисколько не считаясь с человеческими желаниями.
— Как же ее переносит Прайс?
— Эдди? Он пользуется любым случаем, чтобы еще раз потягаться с жизнью — так, кажется, говорят у вас, моряков?
— Для пехтуры ты неплохо осведомлен.
— Эй, дружище, я ведь сказал «моряк», а не «флотский».
— Точно подмечено, Доминго. Прошу прощения, полковник.
— Да, это я упустил из виду, — сказал, довольно хохотнув, Чавес.
— Так как дела у Пэтси?
— Эту беременность она переносит лучше, чем прошлую. Выглядит отлично. И чувствует себя тоже отлично — по крайней мере, так она сама говорит. Пэтси ведь не любит жаловаться. Джон, она чудесная девочка… Но ведь ты и сам все это знаешь лучше меня, верно?
— Верно, но и услышать это лишний раз тоже приятно.
— Ну, а мне жаловаться и вовсе не на что. — Будь у него какие-нибудь жалобы, он, прежде чем подойти к делу, развел бы такую дипломатию, что только держись. А сегодня он говорил непринужденно и очень свободно. — Между прочим, босс, «вертушка» уже ждет.
— Проклятье! — вполголоса бросил Кларк.
Сержант Айвор Роджерс уже погрузил вещи в зеленый пикап с эмблемой британской армии, который должен был доставить отъезжающих на вертолетную площадку, и сейчас ждал снаружи, возле двери, генерала (в этой командировке Джон носил виртуальное звание бригадного генерала, или, по британскому уставу, бригадира). Британцы всегда были до крайности привержены к рангам и церемониям, и Кларку, когда он выходил из дома, всякий раз приходилось переносить их в невыносимых количествах. Он рассчитывал уехать потихоньку, но местное командование придерживалось иного мнения. Когда машина подкатила к вертолетной площадке, там собралась вся группа «Радуга» — стрелки, разведчики, даже оружейники. К «Радуге» были приписаны, между прочим, трое лучших во всей Великобритании оружейников — одетые (между собой это называлось «прикинутые») каждый в ту форму, какую им предписали носить в данное время. Присутствовал даже взвод специальных авиадесантных сил. С каменными лицами они дружно, как один человек, вскинули оружие «на караул» классическим, состоящим из трех элементов, движением, которое британская армия ввела в практику еще несколько веков тому назад. Традиции порой бывают очень живописными.
