Тана Френч - Мертвые возвращаются?..
И дело не в том, что я нуждалась в любви, ничего подобного. Мне лишь хотелось, чтобы в моей жизни был человек, который меня никогда не покинет, чей взгляд служил бы гарантией, твердым обещанием того, что мы всю жизнь будем вместе. На фотографиях только я замечаю сходство с матерью, остальные не находят в нас ничего общего. Не знаю, можете ли вы себе это представить. У всех моих школьных друзей отцовские носы или волосы как у матери, или глаза как у сестры. Даже Дженни Бейли, жившая в приемной семье, была похожа на одноклассниц, словно она им двоюродная сестра (учтите, это были восьмидесятые годы, и в Ирландии все в той или иной степени были друг другу родней).
В детстве я постоянно напускала на себя страхи, и отсутствие сходства с кем-либо было для меня сродни потере собственного отражения в зеркале. Мне казалось, будто я нахожусь в этом мире по какому-то недоразумению. Я могла появиться откуда угодно: меня могли подбросить на Землю инопланетяне, или подменить в колыбели эльфы, или вырастить в пробирке в какой-нибудь секретной лаборатории ЦРУ.
Если бы эта загадочная девушка вошла однажды утром в наш класс, радости мне хватило бы на год вперед. Но она не вошла и я выросла, научилась владеть собой и перестала забивать голову всякой чепухой. И вот теперь, как гром среди ясного неба, у меня появилась копия, а мне почему-то нерадостно. Я привыкла быть собой: одна, никаких связей. Эта девушка казалось мне чем-то вроде наручников — кто-то невидимый защелкнул их на моем запястье, причем так сильно, что они врезались в плоть до самой кости.
Главное, я знала, как она присвоила себе имя Лекси Мэдисон. Внезапно меня осенило, словно в голове у меня со звоном разбили бутылку; осенило с такой ясностью и четкостью, будто все случилось со мной. И это тоже мне не понравилось. Где-нибудь в городе — в баре, или в переполненной пивной, или в магазине — мог прозвучать чей-то голос: «Лекси? Лекси Мэдисон? Боже, сто лет тебя не видела!» После чего важно осторожно следовать правилам игры и небрежно задавать правильные вопросы. «Это было так давно, я даже не помню, когда мы с тобой в последний раз виделись…» Глядишь, и выудил из собеседника, все, что нужно. Она была далеко не дура, Лекси Мэдисон.
Большинство дел об убийстве превращается в бесконечную битву умов — здесь все было иначе. Впервые моим реальным противником стал не убийца, а жертва: непокорная, упорно хранящая свои тайны, моя соперница во всех отношениях.
В субботу ближе к обеду я уже настолько исполнилась решимости, что забралась на кухонный стол, сняла с полки коробку из-под обуви и, вывалив на пол хранившиеся в ней документы, стала перебирать их в поисках свидетельства о рождении. Мэддокс Кассандра Джинни. Пол женский. Вес шесть фунтов десять унций. Близнецов нет.
— Идиотка! — отругала я себя и снова полезла на стол, чтобы положить бумаги обратно.
Днем ко мне заглянул Фрэнк. Я все еще не отошла от приступа гиперактивности — моя квартирка слишком мала, приводить в порядок было больше нечего. Поэтому я искренне обрадовалась, услышав в домофоне его голос.
— Какой сейчас год? — спросила я, когда он поднялся на лестничную площадку. — Как зовут президента?
— Хватит дурить, — сказал он и одной рукой обнял меня за шею. — У тебя симпатичная квартирка, вот и играй в ней. Можешь изображать из себя снайпера, сидящего в засаде. Главное, не пошевелить при этом ни единым мускулом и писать в бутылку. А я принес тебе все необходимое.
Он протянул мне битком набитый пакет с логотипом супермаркета «Теско». Внутри оказалось все, что нужно для выживания: шоколадное печенье, сигареты, молотый кофе и две бутылки вина.
— Ты золото, Фрэнк, — похвалила я. — Ты меня прекрасно изучил.
Это уж точно, четырех лет хватило — Фрэнк запомнил даже, что всем прочим сигаретам я предпочитаю легкие «Лаки-страйк». Ощущение малоприятное, но он за этим сюда и пожаловал.
— Штопор найдется? — поинтересовался Фрэнк.
Я тотчас включила антенны. Надо сказать, алкоголь я переношу нормально и пьянею медленно, однако нелишне намекнуть Фрэнку, что я не такая дура и не собираюсь напиваться в его обществе. Я протянула ему штопор и отправилась за бокалами.
— Милая у тебя квартирка, — похвалил мой гость, разливая первую бутылку. — Я боялся, что ты обитаешь в навороченной хазе — сплошной хром, стекло и все такое прочее.
— Это на жалованье-то служащего полиции?
Цены на недвижимость в Дублине почти такие же, как в Нью-Йорке, с той лишь разницей, что в Нью-Йорке вам и деньги платят соответствующие. Мое скромное жилище представляет собой средних размеров комнату на верхнем этаже перестроенного дома в георгианском стиле. В ней сохранился старый камин с кованой решеткой и имеется достаточно места для матраца-футона, дивана и всех моих книг. В одном углу пол слегка скошен, под крышей обитает семейство сов, а из окна открывается потрясающий вид на пляж Сэндимаунт. Лично мне нравится.
— На жалованье двух служащих полиции. Разве ты не встречаешься со своим другом Сэмми?
Я села на футон и протянула ему два бокала — мой и его, чтобы он налил вина.
— Всего пару месяцев. Мы пока не живем вместе.
— Я думал, ваш роман длится дольше. В четверг мне показалось, он всячески старался оградить тебя от бед. Вы действительно любите друг друга?
— Это тебя не касается, — ответила я, чокаясь с Фрэнком. — Твое здоровье. А теперь признавайся: зачем пришел?
Фрэнк одарил меня обидчивым взглядом.
— Да вот решил: вдруг тебе скучно? Как-то неловко, что из-за меня ты сидишь в четырех стенах, да еще одна…
Я ответила томным взглядом. Он понял, что меня не проведешь, и улыбнулся.
— Ты слишком умна, что порой тебе же самой вредит, тебе известно об этом? Вдруг ты проголодалась бы, заскучала или тебе отчаянно захотелось бы курить, и ты отправилась бы на улицу? Шансы встретить кого-то из тех, кто знает убитую, практически равны нулю, и все-таки зачем лишний раз искушать судьбу?
Что ж, звучит правдоподобно, но у Фрэнка есть привычка забрасывать приманку сразу в нескольких местах, чтобы отвлечь внимание от спрятанного где-то крючка.
— У меня по-прежнему нет никакого желания заниматься тем, что ты предлагаешь.
— Понимаю, — невозмутимо отозвался Фрэнк и, сделав глоток вина, поудобнее устроился на диване. — Кстати, я тут имел разговор с начальством, и теперь это совместное расследование: убойного отдела с нами. Или приятель уже сказал тебе?
Сэм ничего мне не говорил. Последние две ночи он спал у себя. «Мне в шесть вставать, а ты спи, тебе незачем просыпаться в такую рань. Скажешь, когда нужно будет прийти. Надеюсь, не будешь скучать без меня?» Я не видела его с того дня, как мы встретились у полуразрушенного дома.
— Предполагаю, что все в восторге, — ответила я. Совместные расследования — сущий геморрой. Еще не было случая, чтобы они не вылились в бессмысленное перетягивание одеяла на себя.
Фрэнк пожал плечами:
— Ничего, как-нибудь переживут. Хочешь послушать, что мы нарыли по этой девушке?
Конечно, я хотела. Хотела, как алкоголик жаждет выпивки. В этот момент мне было даже наплевать на идиотизм происходящего.
— Давай рассказывай, — отозвалась я, — раз уж пришел.
— Отлично, — произнес Фрэнк и полез в пакет за сигаретами. — Итак. Эта пташка прилетает в наши края в феврале 2002 года; делает себе свидетельство о рождении на имя Александры Мэдисон и открывает счет в банке. Затем с помощью свидетельства о рождении, справки об открытии банковского счета и своего личика забирает твои документы из Дублинского университета и переводится в Тринити-колледж, якобы с тем чтобы писать диссертацию по английской литературе.
— Смекалистая особа, — прокомментировала я.
— Смекалистая, верно. Изобретательная и умевшая убедить кого угодно. Я бы сказал, редкостный талант. Аж зависть берет. За социальными пособиями не обращалась, что разумно с ее стороны. Устроилась на работу в городское кафе, летом работала полный день, затем в октябре вернулась в Тринити. Название ее диссертации — тебе оно явно понравится — «Другие голоса: личность, тайна и истина». О женщинах, которые писали под псевдонимами.
— Мило, — похвалила я. — И не без чувства юмора.
Фрэнк недоуменно посмотрел на меня.
— С чего это ты на нее окрысилась, детка? — секунду помолчав, спросил он. — Мы ведь лишь обязаны выяснить, кто ее убил.
— Ты обязан. Не я. Есть еще что-нибудь?
Он покрутил в руках сигарету, затем вытащил зажигалку.
— Значит, так: она учится в Тринити. Сходится с четырьмя другими аспирантами, как и она, занимающимися английской литературой. Общается исключительно с ними. В прошлом сентябре один из них получает в наследство дом от брата своего деда. Все пятеро переезжают в этот дом. Уайтторн-Хаус — так он называется — неподалеку от Гленскехи, примерно в полумиле от заброшенной сторожки. В субботу вечером она уходит на прогулку и не возвращается. Остальные четверо подтверждают алиби друг друга.
