Адам Нэвилл - Судные дни
– Мне казалось, мы собирались как-то, ну дать ей выпустить пар, – сказал Дэн, – она выглядела как Барбара Картленд пополам с гадалкой, а потом как-то поникла. Но она была хороша. Очень яркая женщина. В буквальном смысле.
Кайл сел и засмеялся, оглядывая роскошные стены будущей спальни какого-нибудь американского финансиста и его безупречно воспитанной жены.
– И как тебе материал?
– Просто невероятный, – Дэн улыбнулся, – осталось смонтировать – и все.
– Ты ей поверил?
– А почему нет? – Дэн пожал плечами. – В шестидесятых везде была такая фигня. Ложные мессии, мошенники-гуру, вытрясающие деньги из паствы. Духовные лидеры разъезжали на лимузинах, обвесившись «ролексами». Сестра Катерина – молодец. Пока ее последователи продавали газетки, наряженные, как в фильме ужасов, она ходила по дорогим клубам.
Кайл улыбнулся. Лег прямо на пол и потянулся, растягивая спину после целого дня работы.
– А сущности? Макс просил меня уделить им особое внимание.
– Херня.
– Успокойся уже, – рассмеялся Кайл.
– Ага. Сейчас.
– Мне понравилось. Было очень странно.
– Все равно херня. Спорим, они курили косяки размером с хорошую сигару? И таблетки вместо конфет жрали?
Не здесь. Это все позже. Ирвин Левин писал, что секта не знала наркотиков до Калифорнии, до второго переселения, когда они назвались Храмом Судных дней. Но Левин совсем не уделил внимания мистической стороне дела, его волновали не сущности, а преступления сестры Катерины и ее последователей.
Дэн выключил монитор:
– Что дальше, шеф?
– Паб. Еда.
– Круто.
– Тут через два квартала есть какой-то «Принц Уэльский», я нагуглил.
– Отлично. Потом вернемся сюда, закончим?
Кайл нахмурился, повернувшись к Дэну:
– Ты уверен? Мы же здесь и завтра можем поработать.
– Сделаем сегодня как можно больше. Завтра у меня крестины, займут целый день. А на следующей неделе мне еще нужно поработать пару дней на агентство, так что завтра вечером буду готовиться. Перед отъездом во Францию кучу всего нужно сделать.
– Я получил билеты на паром.
Дэн кивнул:
– С этим братом Гавриилом все готово?
– Да. У него нет электронной почты. И мобильника.
– Что-то я не удивлен. Ему, наверное, сущности все рассказывают.
– Я позвонил ему по домашнему и сказал, что мы приедем в четверг.
– А ты сказал, что в моей машине не должно быть никаких сущностей?
– Забыл, – Кайл засмеялся.
Когда они возвращались обратно к красному дому на Кларендон-роуд, солнце уже село, и город по-субботнему оживился. Хорошо одетые люди направлялись в рестораны и на вечеринки в Ноттинг-хилл и Холлан-парк, и скучный серый вечер расцвел короткими юбками, взрывами женского смеха, тихим гулом представительских автомобилей и хриплыми гудками такси.
– Пижоны, – сказал Дэн.
– Бездельники, – согласился Кайл.
– Как-то кризис их не задел.
– Чувак, программа «большого общества» [6] дальше Шепардс – Буш не продвинулась.
Кларендон-роуд тонула в тени. Чем дальше они отходили от паба, тем тише делались звуки города: сирены, голоса, внезапная индийская музыка. Дорогие элегантные фасады и старые деревья не терпели шума.
– Как по-твоему, сколько стоит такой домик? – Дэн рыгнул.
– Я в метро видел рекламу агентства: примерно пять миллионов.
– Да уж, им пришлось до фига «Благих вестей» продать.
– Ну она масштабно мыслила.
Они дошли до темного дома, и Кайл принялся искать ключи.
– Третья пинта была лишней.
– От моей съемки тебя стошнит, – рассмеялся Дэн.
Хихикая, они вошли в дом, спотыкаясь в темноте. В окна, лишенные занавесок, просачивался бледный свет. Но только в передние комнаты, не дальше.
Кайл щелкнул выключателем. Электричества не было.
– Блин!
– Ты издеваешься?
Кайл покачал головой и тяжело побрел дальше. Включил свет в одной из комнат. Темнота.
– Наверное, пробки вылетели. Сколько у тебя батареек?
– Три. Хватит, если ты будешь изображать из себя великого художника. Будет много теней. Или…
Кайл вернулся в холл. Массивный силуэт Дэна заслонял почти весь свет, падающий из открытой двери.
– Или?
– Ночная съемка. Уменьшаем выдержку, и я тебе тут прямо «Ведьму из Блэр» сделаю.
Кайл прислонился к стене, положив руки на батарею, как будто грелся.
– В принципе, идея. Сьюзан мы снимали при дневном свете. Тогда мои реплики могут быть и в темноте. Я в любом случае хотел предложить сделать пару ночных кадров, а то вышло немного однообразно.
– Клево. Где начнем?
– В подвале. Используем все тамошнее барахло. Ну, типа, вещи брошены, но могут рассказать свою историю. Сначала поставим пару ламп и сделаем такие зловещие кадры, а потом поснимаем в темноте. Одна камера на штативе. Может быть, стедикам.
– Ясно. Помоги мне оборудование перетащить.
Они направились наверх за техникой. Чем дальше от двери, тем больше тускнел свет, и наконец путь к вещам пришлось искать на ощупь.
Дэн вставил в обе камеры новые аккумуляторы и проверил подсветку на одной из них. Кайл втайне был ему ужасно благодарен даже за столь скудное освещение. Маленькая круглая луна сияла с камеры, окруженная белесым, более бледным кругом. В его лучах отблескивали дверные ручки и глянцевая краска на панелях стены. За пределами ореола царила темнота.
По пути вниз Дэн вдруг замер. Кайл ткнулся ему в спину, и напарнику пришлось сделать еще два шага вниз.
– Мать твою!
– Ты почему встал?
– Тихо, – Дэн смотрел вниз, – ты закрыл дверь?
– Да, и запер.
– Тогда слушай, – Дэн поднял руку.
Кайл напряг слух. Темный дом как будто тихо жужжал.
– Что такое? – прошептал он.
– Я, по-моему, кого-то слышал внизу.
– Не начинай, – улыбнулся Кайл.
– Я серьезно. Кто-то там ходит.
– В соседнем доме?
– Может. Ладно, ты прав. Я просто боюсь, что за нами мог кто-то зайти.
– Пошли уже.
Спустившись на первый этаж, Кайл открыл дверь подвала.
– Только после вас, – сказал он Дэну.
– Почему?
– Потому что у тебя в руках свет, дебил. Я не хочу отсюда свалиться.
– Да ну тебя.
Осторожно спускаясь вслед за Дэном, Кайл от души жалел, что выпил столько пшеничного «Францисканера». Но тут уже сам остановился на нижней ступеньке.
– Дэн?
– Что?
Кайл принюхался:
– Чувствуешь?
– Что?
– Понюхай, – Кайл прошел в подвал, Дэн, пыхтя под весом камеры, последовал за ним. Втянул носом воздух и пожал плечами.
Пыльный свет, проникавший через закрытое подвальное окно днем, исчез. Окно, впрочем, все еще светилось отблеском уличных огней. В отсвете с трудом можно было различить силуэты картонных коробок и поломанной мебели, оставшейся от предыдущих владельцев. Прожектор на камере несколько усилил иллюминацию, и Кайл почти перестал нервничать.
– Что-то я этого не помню, – он посмотрел по сторонам, ища источник смрада.
Воняло вроде бы сточными водами: серный запах тухлых яиц, очень резкий и какой-то влажный. Как будто стоячую воду прикрыли чем-то гнилым, вроде мокрого ковра. Он вспомнил о словах Сьюзан Уайт. Усилием воли подавил страх.
– Да, теперь чувствую, – сказал Дэн, – смотри, куда ступаешь.
Кайл всмотрелся в коробки, но было слишком темно, чтобы понять, не вытекло ли из них что-нибудь. Может, кто-то из бывших владельцев забыл здесь пакет с мусором?
– Бинго, – сказал Дэн.
Кайл посмотрел туда, куда указывал прожектор: несколько старых швабр, отбрасывавших тонкие, похожие на насекомых тени на старую штукатурку.
– Что?
– На стене что-то протекло, видишь?
По темной штукатурке растеклась темная лужа размером примерно с дверь, пронизанная бурыми венами влажно поблескивавших водяных струек. Запах усилился.
– Надо бы сказать Максу, пусть позвонит агенту по недвижимости. Трубы лопнули, судя по всему. Раньше этого не было, и запаха я днем не почувствовал.
Дэн отвел камеру:
– Давай начинать.
– Ага. Вот отсюда, с лестницы. Тут заодно и вентиляция есть. Снимай отсюда и до окна, постарайся все захватить. Это жуткое окно используем, когда речь пойдет о детях.
– Понял, – пока Дэн устраивал на нужном месте себя и штатив, выставлял две маленькие лампы и писал мелом на «хлопушке»: Сцена 6. Лондон, дом, подвал, ночь, Кайл перечитывал сценарий, вспоминая свои реплики о первых днях существования Собора.
– Готов? – спросил Дэн.
– Поехали, – Кайл прокашлялся и проверил микрофон, не видный в кадре.
Дэн щелкнул хлопушкой и отступил за камеру:
– Неудивительно, что, когда в 1969 году после года вынужденного целомудрия сестра Катерина стала сводить членов Собора между собой и позволила им сексуальные отношения – редкие и часто публичные, – эти союзы стали приносить плоды. Хотя большинство детей родились на ферме в Нормандии и после, в пустыне Сонора, как минимум, четверо появились на свет в штаб-квартире организации, незадолго до переселения во Францию. Детей держали здесь. Матерей к ним почти не пускали. Катерина внушила адептам, что любого ребенка, рожденного среди них, должна усыновить община. Что их нужно воспитывать без вредного влияния родителей. Присмотр за детьми рассматривался как наказание.
